Дружеские чувства адыгов к русскому народу

Добрососедские отношения, установившиеся между адыгами и русскими с незапамятных времен до конца XVIII в., сохранялись и позже. "Казалось бы, — писал Ф. Щербина, — что мирные отношения между черкесами и казаками должны были упрочиться навсегда. К сожалению, этого не случилось. Порча взаимных отношений началась с мелких случаев воровства, воровство перешло в грабежи, за грабежами последовало пленение людей; все это закончилось боевыми стычками. На этой почве завязалась между черноморцами и черкесами борьба не на живот, а на смерть, длившаяся затем целые десятилетия, пока не сломлена была окончательно слабейшая народность — черкесы...". Так упрощенно объясняет историк истоки "конфликта" между казаками и черкесами, конфликта, переросшего затем в Кавказскую войну. Тем не менее, многочисленные факты свидетельствуют о том, что добрососедские отношения адыгов с русским народом сохранялись и в XIX столетии, даже в самый разгар военных действий. Например, большинство натухаевцев издавна считались "мирны-ми'Торцами. Еще с 1803 г., когда князь Калабат-оглу из рода Супако изъявил покорность России, натухайцы "... заявили себя самыми миролюбивыми соседями русских. Позже сын Калабата воспитывался в России. Аслан Гирей-бек Калабатов служил есаулом в Черноморском казачьем войске. Нурадин-Казак-оглу из рода Супако дважды отыскивал скот, похищенный черкесами у казаков, и возвращал им". И когда ген. Власов "ошибочно" уничтожил несколько их аулов, то по жалобе нату-хайцев этот генерал был отстранен от должности и предан суду.

Спасаясь от междоусобицы, голода, эпидемий, заразных болезней черкесы, переходили на русскую сторону — правобережье Кубани. Зачастую путь отдельных адыгов под покровительство России был сложен и причудливо-запутан. Приведем один характерный пример. Хамышейский дворянин Клюко-Хануко Абидок после смерти своего патрона Ханука перешел к абадзехам. Пробыв у них 3 года, он отправился к шапсугам. Не ужившись у них, он 1825 г. перешел в Анапу к родственнику его покойного сеньора Хануку Баречеко. Новый патрон Абидока был в добрых отношениях с турецкими властями в Анапе и с влиятельными натухайскими старшинами. Имея такую поддержку, он решил "сделать Абидока крепостным и продать туркам"; после чего ему оставалось только бежать к русским с тем, как он заявил, чтобы "быть навсегда преданным России".