Пример настоящего мужества

Майкопчанин Сергей Шестаков — отставной сержант пограничных войск, участник боевых действий, сумел после тяжелого ранения, разделившего жизнь на до и после, преодолеть себя, показав, что боевой характер нужен не только в бою.

Я служу!
Сергей, сколько себя помнил, мечтал об армии. Еще школьником он не раз и не два пересматривал культовые советские фильмы: «В зоне особого внимания», «Ответный ход», «Государственная граница», даже не предполагая, что один из них станет его судьбой.
— Три года ходил в секцию дзюдо, а в общем был обычным уличным парнем. После школы по совету отца пошел работать в гараж станции скорой помощи автоэлектриком, подрабатывал грузчиком. С нетерпением считал дни до весеннего призыва, хотя тогда — в 1995 году — многие знакомые отговаривали, — вспоминает Сергей.
Первый день ожидания на призывном пункте окончился тем, что Сергея отправили домой со словами: «Приходи завтра!» Бессонная ночь компенсировалась на 100% — офицер-пограничник, окинув взглядом крепкого паренька, кивнул: «К нам, в погранвойска!»
— Думал о том, что если служить, то именно в таких войсках. И вот сбылась мечта: я — пограничник! — до сих пор гордится Сергей.
После 2 месяцев учебки дорога в Нальчикский погранотряд не заняла много времени. Вообще-то зона ответственности отряда — участок российско-грузинской границы, но Сергей попал не на простую погранзаставу, а в мобильную маневренную группу (ММГ). Несколько месяцев он «путешествовал» вдоль границы нашего государства — заставы на территории Дагестана, Чеченской Республики, Ингушетии, другие точки. Их подразделения бывали везде, где требовалось усиление.
— Осознание того, что я теперь живу другой жизнью, пришло, лишь когда на заставе я взял в руки свой автомат! Будто огненными буквами в голове: «Я служу!» — говорит Сергей.
Там, где сложно
В ноябре 1995 года в Приэльбрусье Сергей пошел в свой первый полевой выход. Родителям он писал, что служит в Нальчике, в части. О том, что сын участвует в спецоперациях на границе, они не знали. ММГ как подразделение аналогична военной разведке с поправкой на специфику погранвойск. Так что «секреты», многодневные «лежки» в лесу, изнуряющие полевые выходы в горы для Сергея стали повседневностью.
— Снабжение, как и везде тогда, в 1996 году, хромало. Бывало, по три-четыре дня приходилось делить на двоих одну банку тушенки, но мы знали — это временно, ведь мы пограничники! — рассказывает Сергей.
В одной из командировок на блокпосту он впервые попал под обстрел. Сегодня, рассказывая об этом, он не испытывает страха, но тогда щемящее чувство тревоги было:
— Пуля — дура, говорил еще Суворов, ни она, ни ты не знаете, где встретитесь. Поэтому «где надо — пригнись, где надо — проползи!» — такая поговорка бытовала у нас на блокпосте, — вспоминает Сергей.
Несмотря на обстановку, приближенную к боевой, немного времени полюбоваться красотами Кавказа оставалось, но только «на бегу», из кунга автомобиля.
— В баню от заставы ездили в Ботлих — 15-20 км по горам: слева — скала, справа — обрыв. Едем по-над пропастью и показываем друг другу, что нисколько не страшно, смеемся. Только сейчас понимаешь — а если обстрел, если авария… Страшно, — не скрывает эмоций Сергей.
Как перспективного бойца, вскоре его зачислили в отдельную группу специальной разведки. Подразделение специализировалось на обеспечении безопасности на сложных участках границы, «там, где нужно, там, где сложно». Группа, получив задание, прибывая на место, не подчинялась никому, в том числе и местным офицерам.
— Служба в подразделении была не по шаблону, не по уставу. У нас была задача и цель — безукоризненное ее исполнение! Ни бытовые, ни другие вопросы нас не интересовали. Две-три ночи никто нас не трогал, потому что есть боевая задача, — говорит Сергей.
Из всего подразделения он был единственный срочник, остальные — офицеры и контрактники, поэтому на некоторые выходы его не брали. Однажды командир, объясняя бойцу причину, проговорился: «Пока ты служишь срочную службу, я должен вернуть тебя твоей маме живым!» Только тогда Сергей­ смирился и стал ждать, оставаясь в блиндаже «на хозяйстве»:
— Ночью меня будят: «Серега! Обстрел! Из леса стреляют!» — я просыпаюсь, открываю глаза, хватаю автомат и… стоит вся группа вокруг меня и смеется, — с улыбкой вспоминает пограничник.
Роковой шаг
Декабрьский выход 1996 года Сергей помнит в мельчайших подробностях. До сих пор вновь и вновь переживает каждый шаг, в том числе этот, ставший роковым. Щелчок, взрыв — и темнота… Очнулся он уже в кисловодском госпитале. Несколько операций, томительное ожидание.
— Самой тяжелой мыслью было: как рассказать родителям о том, что случилось? Пока я думал, кто-то из медиков отправил телеграмму в Майкоп. Только собравшись с мыслями, начал писать письмо маме — и тут дверь открывается, и заходит она… Две недели она жила в госпитале, пока меня не отправили в Москву, в центральный клинический госпиталь ФСБ, — говорит Сергей.
Несколько месяцев врачи решали, что делать с тяжелым ранением пограничника. До сих пор Сергей Шестаков благодарен военному врачу-хирургу полковнику Воронину.
— Он возил меня по медицинским центрам, больницам, госпиталям Москвы и консультировался с травматологами, хирургами, ортопедами. Именно он принял необходимое решение об ампутации обеих ног, поддержал меня, когда было тяжело, — с благодарностью вспоминает пограничник.
Боевой сержант был уверен, что вновь станет «на ноги», пойдет и все будет как прежде, ну, почти... Процесс реабилитации растянулся на долгие месяцы.
— Приезжали сослуживцы, передавали приветы от командиров. В госпитале познакомился с певцом Александром Коренюгиным, известным как Саша Карабах. До сих пор перезваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками, — говорит Сергей.
Уйти на дембель, как мечталось, в новенькой «парадке» и зеленой пограничной фуражке не получилось. Чемоданчик с тщательно подготовленной дембельской амуницией кто-то забрал из отряда, чтобы передать Сергею, а потом пропал и чемодан, и доброжелатель.
— О форме не жалею, а вот две фотопленки жаль. В них — моя военная жизнь, мои друзья, моя служба, — до сих пор сожалеет пограничник.
Новая жизнь
— Первые дни после возвращения домой я понимал, что две разные жизни — военная и гражданская — конфликтовали во мне. Я с друзьями разговаривал на разных языках — они не понимали меня, а я не слышал их. Когда осознал, что привыкаю к гражданке, стало ясно, что надо работать над собой, привыкать к совершенно новой жизни, — вспоминает Сергей.
Он поступил в вечернюю школу. Окончив 12 классов экстерном, подал документы в Майкопский технологический университет и спустя 5 лет получил диплом. За плечами у сержанта погранвойск в отставке опыт работы в Союзе ветеранов Афганистана, частных охранных предприятиях, а 10 лет назад он вспомнил свое увлечение электротехникой:
— Сегодня это увлечение переросло в профессию. Я занимаюсь ремонтом компьютерной техники, телефонов, их программным обеспечением. Люди благодарны мне, а я рад, что могу быть востребованным специалистом!
Сергей Шестаков занимается активной общественной деятельностью, выезжает на мероприятия, организуемые ветеранами боевых действий по всей России. О боевом сержанте из Адыгеи знают даже легендарные генералы — Владимир Шаманов и Юнус-Бек Евкуров (сегодня заместитель министра обороны России).
Все эти годы Сергей своим примером показывает, что ограниченные возможности здоровья компенсируются силой воли и духа. Мотиваторами для него являются дети — так уж сложилась семейная жизнь, что их он воспитывает один. Старшая дочь уже взрослая, живет отдельно, а младшим — сыну и дочери — он и папа и мама.
Сергей Шестаков благодарен врачам-ортопедам за протезы, с которыми он не стеснен в движениях, может управлять автомобилем, заниматься домашним хозяйством. Недавно во дворе он сварил турник — для себя и сына Никиты, который тоже хочет поскорее надеть погоны, ведь перед глазами есть пример настоящего мужества — папа.
Владимир ЛЕВИТИН. Источник: Газета Советская Адыгея