Сведения об абхазских фамилиях в книге Л.Х. Акаба «Исторические корни архаических ритуалов абхазов»

• Фамильное моление под дубом: упоминание фамилий Жиба, Гунба, Шулумба, Дбар и Айба. В селе Мгудзырхва некоторые семьи фамилии Жиба (патронимическое подразделение – Паҷ иҧацǝа – сыновья Паҷа) до недавнего времени совершали моление обязательно под дубом. Перед ритуалом резали двух жертвенных животных. Моление так и называется «ацуныҳǝара», т. е. «моление дубу». По преданию, этот обряд принесен ими из местности Аибга, откуда жибовцы переселились несколько поколений тому назад». (Со слов Гунба Тимура, 1988 г. Рождения из с. Мгудзырхуа). «В этом же селе у дуба совершалось жертвоприношение представителями фамилии Шулумба». (Со слов Платона Дбар, 1911 г. рождения). «До недавнего времени семьи фамилии Айба также проводили свой праздник в дубовой роще в селе Отхара Гудаутского района». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 18).

• Отражение названий дуба в фамильных именах: упоминание фамилий Аджба, Джопуа и Джанба. «Об огромном значении дуба в жизни первобытного человека свидетельствуют также и некоторые сохранившиеся абхазские фамилии: Аджба, Джопуа, Джанба и др. По-видимому, дуб имел у предков абхазов тотемное значение». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 23).

• Фундук в культе фамилии Амичба. «…Во время эпидемий священный огонь добывался посредством трения двух сухих фундуковых палочек. Так, по сведениям Н.С. Джанашиа, при появлении мора среди животных абхазы тушили все огни и добывали указанным способом священный огонь. При этом исполнялась специальная песнь в честь божества Айергь (Аергьашǝа)». (29). «О роли фундука в качестве источника огня напоминают и некоторые ритуалы фамильного культа абхазов. Так, например, зажженная фундуковая ветвь, предварительно высушенная, использовалась при праздновании в честь святыни фамилии Амичба». (30). (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 29-30).

• Связь фамильных молений с грабом: упоминание фамилий Аргун и Хециа. «В Абжуйской Абхазии некоторые фамильные моления также были связаны с грабом. Так, например, семьи фамилий Аргун в селе Ткварчели считали своей святыней большое грабовое дерево, росшее у подножья священной горы Лашкендар» (35). «У абхазов существуют два объяснения удивительного свойства граба не привлекать к себе молнию. Одно из них – мифологическое: граб - дерево, находящееся под покровительством богоматери, происходившей, по их понятиям, из рода Хециа. Наряду с этими представлениями, сложившимися, по-видимому, в сравнительно позднее время, у абхазов и доныне существует поверье, которое имеется основание рассматривать как древнейший слой представлений о деревьях, вообще, и о грабе, в частности. По этим представлениям, древняя абхазская фамилия Хециа совпадает с названием граба (ахяца). Выходит, что не дерево находится под покровительством божества (Богородицы), но сам граб выступает в роли покровителя людей, в частности, представителей фамилии Хециа. Не является ли это указанием на то, что граб считался тотемным деревом этой фамилии». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 35-37).

• Культ святилища Кяч среди некоторых абхазских фамилий: упоминание фамилий Парлиа, Когониа и Ашуба. «По материалам И.Е. Адзинба, представители фамилии Парлиа, проживающие в селе Члоу, в честь этой святыни (Киач-ныха – Д.Д.) совершали жертвоприношения, а по материалам Ш.Д. Инал-ипа, для этой же цели представители фамилии Когониа еще до сравнительно недавнего времени ежегодно поднимались на вершину Панаю». «Имеется основание предполагать, что Парлиа и Когониа – не единственные фамилии, сохранившие культ святыни Киач. На возможность связи с этой святыней моления фамилии Ашуба в селе Джгерда, проводившегося за месяц до Пасхи, указывает название площадки, на которой находился храм Киач. Как было установлено И.Е. Адзинба, эта площадка, именовалась окрестным населением Ашвбаарха, что означает «равнина Ашубовых». При этом нельзя не обратить внимания на имеющуюся несомненную связь между этой местностью, заросшей буковым лесом, и названием фамилии Ашуба, что означает «сын бука». Однако, как свидетельствуют предания абжуйских абхазов, в том числе и самих Ашуба, а также на основании ряда других данных, моление Ашубовых, как и многих других абхазских фамилий, по своему происхождению связано со святыней Нал-Куба (Псху-ныха). Ашубовых и других фамилий при переселении на новое место. Этим местом и была, по-видимому, площадка с рощей буковых деревьев, культ которой получил распространение у всего окружающего населения. В более позднее время там был построен упоминавшийся выше христианский храм». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 39-40).

• Ольха как фамильный тотем у абхазов: упоминание фамилии Алшба (Алшибая). «Большая роль ольхи в ритуалах, а также связь с этим деревом некоторых родовых молений абхазов. – все это свидетельство того, что ольха была родовым тотемом предков абхазов. Подтверждением такого предположения служит факт сохранения среди абхазов фамильного наименования Алшба (в сильно мегрелизированной форме Алшибая), означающего «сын белой ольхи». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 46-47).

• Дикая груша как тотем фамилии Хашба. «Одним из фактов значения дикой груши в идеологии предков абхазов, обусловленным ее большой хозяйственной ролью, является наличие среди наименований родовых подразделений абхазского народа фамилии Хашба (Аҳашба), по всей видимости, находящейся в связи со словом, означающим дикая груша (аҳаш)». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 49).

• Культ Эшерского святилища среди абхазских фамилий: упоминание фамилий Корсантиа и Агумава. «…По сообщению Мурата Корсантиа, представители его фамилии, проживающие в селе Нижняя Эшера, поклонялись Эшер-ныха, в святилище которого было много липовых деревьев». «Эшерское святилище пользовалось большой популярностью во всей Абхазии. Представители некоторых фамилий, проживающие в разных районах Абхазии, признают его в качестве своей родовой святыни. Так, например, представители фамилии Агумава, проживающие в Абжуйской Абхазии, справляли ежегодный праздник в честь Эшер-ныха, который совпадал с празднованием Пасхи. Ритуал моления в честь святыни совершался вблизи дома под открытым небом. В этот день вскрывался специально хранившийся для данного ритуала кувшин вина, зарытый в землю»… (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 55).

• Сосна как тотемное дерево: упоминание фамилий Амзалакиа и Амзцба. «О том, что она (сосна – Д.Д.) выступала у предков абхазов в качестве тотема, свидетельствуют сохранившиеся у абхазов предания, в которых в числе наидревнейших указываются давно уже вымершие абхазские роды Амзалакиа и Амзцба, основу наименования которых составляет слово, означающее «сосна» (амза). Об этом также свидетельствует существование в прошлом мужского имени Мзахуа, означающее «сын сосны». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 60).

• Связь моления Лапырныха с культом сосны: упоминание фамилий Быджба, Дбар, Ласариа, Цымцба и Бениа (Кяхир-ипа). «…В пихтовой роще, расположенной в горной местности над селом Блабурхва, справляли свой родовой праздник семьи фамилий Быджба, Дбар, Ласариа и других, проживающие в прилегающих к местности селениях. Святыня этой рощи называлась Лапыр-ных. Моления устраивались в первой половине августа до празднования Успения богоматери и должно было совпасть с фамильным запретным днем. Празднование устраивалось большей частью на территории усадьбы днем. Для жертвоприношения в доме каждого старшего представителя фамилии на очаге пекли большие молитвенные хлебы из пшеничной муки, приготовленные на соленой воде. Кроме того, для праздника заготавливалось также вино. Молитва произносилась старшим перед священным хлебом, который потом резали на куски и угощали всех, не исключая женщин и посторонних. В селе Бармыш этот праздник справляли совместно семьи фамилий Цимц, Бениа и Кяхир-ипа. У них это празднование связывалось с божеством Айерги (Айерги – Лапыр-ных) и устраивалось в один из четвергов в сентябре во время спуска скота с гор. Для проведения ритуала, который происходил на поляне перед домом, необходимо было принести в жертву козла. Среди представителей указанных фамилий существовало твердое убеждение, что если они хоть раз нарушат обычай ежегодного моления святыне, то это будет чревато тяжелыми последствиями: в частности, при сборе винограда они будут падать с дерева, дочери их, выйдя замуж, не будут иметь детей. И это будет продолжаться до тех пор, пока не свершится моление в священной роще». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 62).

• Виноградная лоза в молениях фамилии Шамба. «Интересный материал об использовании виноградной лозы в качестве залога записан в семействах фамилии Шамба, проживающих в Абжуйской Абхазии. В случае заболевания кого-либо головной болью по совету прорицательницы нужно было совершить фамильное моление. (65). До этого хозяина давался залог, сопровождавшийся сворачиванием лозы белого винограда. После дачи обета свернутая лоза вешалась внутри дома на стене. Жестко установленного срока между дачей залога и жертвоприношением не было. Жертвоприношение делалось тогда, когда имелась возможность». (66). (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 65-66).

• Фамильные моления абхазов: упоминание фамилий Кирхялаа, Тхайцук, Акаба и Ардзынба. «…У семейств некоторых фамилий в Абжуйской Абхазии в отличие от других молений, которые устраивались посемейно вблизи дома, обряд жертвоприношения Анцва должен был быть общим для всех членов фамилии и обязательно совершен в лесу. Например, у представителей фамилии Кирхялаа в селе Гуп празднование в честь таких святынь, как Илыр-ныха, Мкамгария, а также празднования, посвященные кузнице, совершались посемейно в доме или поблизости, моление же Анцва проводилось в лесу. У представителей некоторых фамилий, например, Тхайцук в селе Гуп, при исполнении аналогичного обряда в лесу разрешалось остатки жертвенной пищи взять домой, нанизав их на ореховую палку. Этот обряд устраивался один раз в несколько лет в любое время года, обязательно в воскресенье, и приурочивался к тому времени, когда не было поста». (70). «Своеобразный ритуал моления в лесу совершали в Абжуйской Абхазии представители фамилии Акаба. Выполнение этого ритуала приурочивалось к тому времени, когда ореховое дерево (фундук) покрывалось листьями. Руководитель ритуала брал ветку этого дерева, очищал ее от коры и нанизывал на нее кружки молодого сыра. После произнесения молитвенной формулы эти кружки вытаскивались, раскладывались на ореховые листья и поедались присутствующими. Этот ритуал устраивался группой родственных семей». (70). «Необычными чертами отличался от других молений абхазов праздник, устраивавшийся в лесу представителями фамилии Ардзынба в Гудаутской Абхазии (село Ачандара). Для его проведения выбиралось возвышенное красивое место, называемое «ателара». В начале ритуала молельщик, держа в руках монету, обводил ею несколько раз вокруг головы и бросал. Жертвенное животное на празднике не резалось, а обводилось вокруг каждого участника празднования и отпускалось в лес. Резалось же другое животное, мясо которого тут же съедалось». (70-71). «Обычай жертвования лесу домашних животных по своему происхождению связан с переходным периодом в истории человечества – от присваивающего к производящему хозяйству, а именно с периодом становления скотоводческого хозяйства». (71). «Следы широкого бытования обычая приносить в жертву лесу домашних животных у предков абхазов сохранились в абхазских нартских сказаниях. В них неоднократно упоминается обычай Нартов отпускать в лес каждую сотню голов скота, если стадо достигало тысячи голов». (71). «Из молений абхазов, которые периодически должны были возобновляться в лесу, особый интерес представляют упоминаемые некоторыми информаторами моления, совершавшиеся раз в 20 или 30 лет в честь «Того, который знает нас, которого мы не знаем» (Ҳара ҳаздыруа, ҳара иаҳзымдыруа)». (71). (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 70-71).

• О святилище Дыдрыпш: упоминание фамилий Чичба, Трапш и Смыр. «Дыдрыпшское святилище было известно по всей Абхазии и как место дачи очистительной присяги. Человек, давший там присягу, признавался оправданным. К присяге его приводил кто-нибудь из фамилии Чичбовых. По средам и пятницам, в дни, когда разрешалась дача присяги, представители этой фамилии должны были по очереди дежурить у священного места. Деньги, получаемые за дачу присяги, делились поровну по числу дворов этой фамилии». «Кроме дачи присяги у Дыдрыпш-ныха приносились клятвы перед начинанием какого-либо дела или же для скрепления дружбы при братании семей или фамилий. Такие клятвы давались еще в первые годы после Великой Октябрьской социалистической революции. Так, в 1923 г. Представители семейств двух фамилий – Трапш и Смыр, проживавших в селе Анухва Абхазская (близ Нового Афона), у Дыдрыпшского святилища поклялись поддерживать друг друга при любых обстоятельствах». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 82).

• О жрецах святилища Дыдрыпш: упоминание фамилий Ачба, Садзба, Чичба и Гочуа. «Первыми жрецами, согласно одним легендам, были представители фамилии Ачба, которых затем сменили жрецы из фамилии Чичба. В других же преданиях говорится о том, что первоначально вершина горы Дыдрыпш охранялась двумя представителями фамилии Садзба, но они были казнены из-за того, что не уберегли находящуюся там икону, которая была кем-то похищена. Хранителями святыни были назначены представители фамилии Ачба. Но и они были сменены в свою очередь из-за частых споров между собой. Вместо них, говорится в предании, владетельным князем тогда был назначен местный житель Палашв Чичба». (99). «…Дыдрыпшское святилище обслуживалось служителями трех абхазских фамилий: Садзба, Ачба и Чичба». «Если владетельные князья Абхазии пользовались правом назначения жрецов Дыдрыпшского святилища, то не свидетельствует ли это о том, что они в более раннее время сами были жрецами этого святилища. Случаи назначения главными жрецами своих заместителей известны в Абхазии и в культовой практике других святилищ. Так, например, в святилище Лдзаа (Пицунда) правом назначения жрецов этого святилища пользовались представители фамилии Гочуа. О том же, что когда-то представители этой фамилии сами отправляли культ этого святилища, свидетельствует одна любопытная деталь моления, совершавшегося еще в сравнительно недавнее время в этом святилище: нанизывание печени и сердца жертвенного животного на нож имел право производить только старший представитель фамилии Гочуа, после чего он передавал этот нож жрецу, назначенному его предками, и последний продолжал ритуал». (100). (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с. 99-100).

• О жреческих функциях владетельных князей Абхазии: упоминание фамилий Ачба и Чачба. «Имеются и другого рода факты, указывающие на то, что владетельные князья Абхазии когда-то сами отправляли жреческие обязанности. Есть даже основания предполагать, что функции владетельной власти у этой фамилии сложились на основе тех привилегий, которыми они обладали как жрецы. Так, например, в сохранившихся у абхазов молитвенных формулах, поговорках и проклятиях упоминаются фамилии владетельных князей Чачба наряду с другой княжеской фамилией Ачба (эта фамилия, как говорилось выше, упоминается в легендах в качестве древнейших жрецов Дыдрыпшского святилища). Очень распространённой, например, во время ритуала жертвоприношения была формула, завершавшая молитвенные слова жреца: «Боже, избавь нас от всякого зла и несчастья до тех пор, пока этими жертвоприношениями, разделив их на мелкие кусочки, я не накормлю досыта всех представителей Ачба и Чачба». На сходство функций, которыми обладали обе фамилии в прошлом, указывает и сохранившаяся кое-где в Абхазии до сего времени формула проклятия: «Да обрушится на тебя гнев того, кто оберегает Ачбовых и Чачбовых!» («Ачааи Чачааи ирхылаҧшу илахь уоуааит!»). Существует также поговорка: «Прежде, чем говорить о Чачба, надо сказать Ачба» («Ачба умҳәакәа Чачба узҳәом»). (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с.100-101).

• Предания о греческом происхождении фамилии Чачба: упоминание фамилий Ачба и Чачба. «Имеются предания о греческом происхождении фамилии Чачба». «Согласно этому преданию, апсха – грек по происхождению, вынужден был вместе со своей женой и людьми выехать из Греции и поселиться в другом месте. Он избрал новым местом своего поселения Абхазию, а именно местечко, называемое в настоящее время Алахадзы (зона г. Гагра). Причиной переселения было то, что у апсха и его жены не выживали рождавшиеся дети. Спустя некоторое время после переселения у них на новом месте родился сын, но он был сразу же похищен гостившим в их доме неким человеком по фамилии Ачба, приехавшим с Северного Кавказа. Мальчик был увезен туда и воспитан этим человеком и его тремя братьями. Когда он вырос, его привезли к родителям. По просьбе воспитателей, апсха вынужден был всем им выделить земли. Сам же он решил уехать обратно в Грецию. С ним вместе уехали и его люди, кроме одного, которого он оставил братьям в качестве слуги. Братья дали ему фамилию Чачба, т. к. он им прислуживал (буквально «выращивал хлеба»)». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с.101-102).

• Попытка объяснения значения фамильного имени Чачба. «В основе легенды - попытка объяснения фамильного наименования А-ча-ч-ба, где а – показатель общности, ба – патронимический формант, происходящий от слова а-па – «сын». Корневая же основа ча, по-видимому, действительно связана с а-ча – «хлеб». Но что означает частичка ч, стоящая перед окончанием ба? О том, что обе частички имеют одинаковое значение и что первоначально они выступали в одинаковой форме, свидетельствует древняя грузинская форма этой фамилии Чачасдзе (Ча-ча-с-дзе), впервые упоминаемая в грузинских летописях XI в.». «Итак, наименования фамилий Ачба и Чачба совпадают. Разница лишь в том, что последняя выступает в удвоенной форме. Как мы увидим ниже, объяснение ее как «выращивающий хлеб» имеет под собой историческую почву и относилось первоначально к фамилии Ачба. Но лицо, обозначающееся как «выращивающий хлеба», не следует понимать в прямом смысле. Так мог называться человек, от которого зависит плодородие почвы, людей, животных и т. д., т. е. человек, выполнявший обязанности посредника между божествами и людьми, испрашивающий у этих божеств необходимые для людей блага. Что же касается фамильного наименования Чачба, то его возникновение относится к значительно более позднему времени, когда общество было уже классовым и термин, которым прежде именовали лицо, испрашивающее у божества плодородие для людей, приобретает социальное значение. Еще во второй половине XIX в. У абхазов сохранились воспоминания о том времени, когда фамильные наименования Ачба и Чачба выступали в качестве обозначения социальных категорий. Так, А.Н. Введенский был удивлен тем фактом, что «абхазцы утверждают, что Ачба на старом их языке значит князь, а Чачба (как называют по-абхазски Шервашидзе) над князем князь». (Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов, Сухуми, 1984, с.102-103).