К вопросу, что за казаки были в Берлине и поили коней в Эльбе?
А.В. Петров
В годы 2-й мировой войны в рядах Советской армии была масса кавалерийский частей от отдельных полков, дивизий и до более крупных соединений. Самыми известными и заслуженными стали 7 кавалерийских корпусов, которые за мужество и героизм, проявленные в ходе боев с гитлеровцами были удостоены почетного звания Гвардейские. В числе этих Гвардейский кавалерийских корпусов, было 2, которые назывались казачьими, это особо известные 4-й Кубанский ККК (генерал-лейтенант Камков Фёдор Васильевич) и 5-й Донской ККК (генерал-лейтенанта Горшков Сергей Ильич). Оба казачьих корпуса первоначально были сформированы из жителей бывшего Кубанского и Донского Казачьего Войска, в основном из добровольцев-станичников непризывных возрастов, и оба формирования пройдя с боями практически всю Европу, дошли до земель фашистского рейха. Так получилось, что им не пришлось принять участия в штурме Берлина, и свой боевой путь казачьи корпуса завершили в Чехословакии. При этом, благодаря крылатой и особо известной песни, многие уверены, что казаки все-таки штурмовали фашистское логово, особо не вникая в подробности, на сколько это правда, уж очень песня получилась задорная и залихватская.
Казаки, казаки!
Едут, едут по Берлину
Наши казаки.
Возникает вопрос, а с чего вдруг, автор стихов Цезарь Солодарь решил, что казаки были в Берлине, и где, он мог их видеть в поверженном городе? Чего здесь больше, правды жизни, или художественно вымысла? Вот как он сам об вспоминал в книге А.Е. Луковникова «Друзья-однополчане»: «Вдруг послышался цокот копыт, мы увидели приближающуюся конную колонну... Это были казаки из кавалерийской части, начавшей боевой путь в заснеженных просторах Подмосковья в памятном декабре 41-го... Не знаю, о чём подумала тогда регулировщица с ефрейторскими погонами – но можно было заметить, что на какие-то секунды её внимание безраздельно поглотила конница. Чётким взмахом флажков и строгим взглядом больших глаз преградила она путь всем машинам и тягачам, остановила пехотинцев. И затем, откровенно улыбнувшись молодому казаку на поджаром дончаке, задиристо крикнула:
– Давай, конница! Не задерживай!
Казак быстро отъехал в сторону и подал команду: «Рысью!»
Сменив тихий шаг на резвую рысь, колонна прошла мимо своего командира в направлении канала. А он, прежде чем двинуться вслед, обернулся и на прощание махнул рукой девушке...»
Я попытался выяснить, какие кавалерийские корпуса принимали участие в Берлинской операции, и были ли в их составе казачьи подразделения! Ведь как было сказано выше, казачьи кавалерийские корпуса были направлены в Чехословакию. Оказалось, что в той операции участвовал 2-й (генерал-лейтенант Крюков Владимир Викторович) и 3-й (генерал-лейтенант Осликовский Николай Сергеевич) Гвардейский кавалерийский корпус. Выходит, что кавалеристы все такие были, как минимум в окрестностях Берлина, и вполне могли проехать по его улицам, где их и заметил Цезарь Солодарь! Но, причем здесь казаки, ведь в песни сказано про казаков, а не про красных кавалеристов? Вопрос сложный, сразу на него не ответишь, можно лишь предположить, что автор стихов, увидев кавалеристов на «берлинской мостовой», обратил внимание на их головные уборы, знаменитые кубанки, и решил, что это казаки, мол, кто еще кроме них. Не секрет, что шапка-кубанка в кавалерии была очень популярным головным убором, и не только в казачьих частях, где она была утверждена в качестве формы одежды. Кубанки носили почти во всех кавалерийских соединениях наряду с пилотками, фуражками и шапками-ушанками. Но, это только моя версия.
Относительно водопоя коней «в чужой реке», этот факт не вызывает сомнения, поскольку описан в воспоминаниях участников, тех, кто поил коней в Эльбе и зафиксирован на хорошо известных фотографиях. Судя по воспоминаниям, первый массовый водопой конского состава произошел уже 2-3 мая 1945 года. Только вот, неувязка, да, на фото стоят конники в кубанках, но, это не казаки. Хотя, может это и столь важно, ведь и среди них были казаки, в частности командир одного из полков, подполковник Журба Савва Петрович, кубанский казак станицы Эриванская, а значит и в знаменитой песни, все-таки есть доля правды!
Из воспоминаний начальника штаба 17-й гвардейской кавалерийской дивизии 2-го Гвардейского кавалерийского корпуса полковника Севрюгова Сергей Николаевича.
«Утром 3 мая 1945 года 17-я Гвардейская Краснознаменная Мозырская и ордена Ленина, орденов Суворова и Кутузова кавалерийская дивизия под командованием генерала Курсакова выступила из района Притцвальк.
Длинные походные кавалерийские колонны потянулись к Эльбе. Главные силы дивизии остановились в лесах, окружающих город Бад-Вильснак. Авангард продолжал двигаться к Эльбе.
Солнце стояло еще высоко, когда 59-й Гвардейский Гиссарский Краснознаменный орденов Александра Невского и Красной Звезды кавалерийский полк подошел к реке. Первым приблизился к воде 4-й эскадрон капитана Бублика, кавалера 3-х боевых орденов и 2-х медалей. Эскадрон начал спускаться по отлогому берегу. На той стороне развевались американские флаги...
Послышался частый топот копыт. Подскакал командир полка, кубанский казак подполковник Савва Журба. Обгоняя головной отряд, он скомандовал:
— Строй фронт, ма-а-арш!..
Рванулись вперед гнедые кони, выстраивая шеренги. Эскадрон выстроился вдоль реки в сотне шагов от воды. Легкая волна набегала на берег, шуршала по гальке, убегала обратно.
— Снять чехлы со знамен...
Упали защитные брезенты. Медленно развернулись тяжелые полотнища: Почетное Революционное Красное Знамя от ЦИК РСФСР — за взятие крепости Гиссар в 1921 году, Красное Знамя от ЦИК Бухарской советской республики — за разгром банд Энвер-паши в 1922 году, Гвардейское Знамя — за форсирование Десны в 1943 году!..
Журба взволнованным голосом громко проговорил:
— Поздравляю вас, герои-победители, с завершением славного похода через всю нашу страну, через Польшу, через Германию до того рубежа, который назначила нам наша великая Родина!..
Когда над водной гладью отгремело долго перекатывавшееся «ура!», Савва Петрович сбил кубанку еще больше набекрень, подкрутил усы, сверкнул глазом и, весело посматривая на своих боевых товарищей, произнес:
— Ну, а теперь, хлопцы, по старинному казачьему обычаю — напувать коней в Эльбе!.. Сле-еза-а-ай!..
Снова грянуло «ура!».
Кавалеристы спешились, ломая строй, отпускали подпруги, вводили лошадей в реку. Отфыркиваясь, роняя с губ серебряные капли, тянули кони прохладную воду Эльбы».
Из воспоминаний Героя Советского Союза 3-го Гвардейского кавалерийского корпуса капитана Якова Неумоева.
«...Мы уже вели бои на подступах к Берлину. Мой эскадрон находился в передовом отряде. 1 мая 1945 года вызвал меня командир нашей 6-й Гвардейской Краснознаменной Гродненской кавдивизии имени А. Пархоменко Герой Советского Союза генерал-майор Павел Порфирьевич Брикель.
— Ну вот, Неумоев, и настал день нашего последнего рейда. Получай боевой приказ: в головном отряде твоему эскадрону прорваться через оборону немцев, выйти к Эльбе, захватить переправу и соединиться с союзниками.
Прикинул по карте — 69 километров. Мне были приданы: артиллерийская батарея, 3 пулеметных взвода на тачанках, взвод ПТР на бричках. С нами шли 9 тридцатьчетверок. Бронегруппой командовал Герой Советского Союза капитан Виктор Шашков. Лихой парень, мы потом с ним в Москве на Параде Победы встретились. Приказ был один: не спешиваться, во что бы то ни стало пробиться к реке.
Картина открылась страшная. На берегу народу — видимо-невидимо. Столпились, кто на чем пытается переправиться на противоположный берег. В это время на середине Эльбы перегруженный паром перевернулся. Люди тонут, кричат .. А эти, что на берегу, мечутся, ошалели, когда мы на дамбу взлетели и привстали на стременах словно демоны. Нас — человек 400, их — 3.000. Вооружены до зубов. Расстояние совсем ничего. Если даже массой на нас попрут — задавят. Вроде и войне конец, жаль погибать, знаю, что рейхстаг уже взяли, но враг-то — вон он, рядом, во всеоружии.
Быстро соображаю, что делать. У меня в эскадроне коновод был, сибиряк Константин Богомолов, здорово по-немецки лопотал. Я и кричу ему:
— Костя, выкликай, кто у них тут старший? Пусть подойдет ко мне.
Вот тут-то и сработала их «дойче дисциплин». Гляжу, подходит полковник. Доложил.
Говорю:
— Немедленно наведите порядок. Объясните, пленных мы никого не тронем. Слово советского офицера!
Он отдал под козырек, повернулся и побежал к толпе. Через несколько минут выстроил всех в четыре шеренги.
А в это время низко над нами белозвездный самолет кружил — американский разведчик. Хотел, видать, узнать, чем наша встреча с теми фашистами закончится.
Я сошел со своей Розы, снял бурку и пошел вдоль немецкого строя. Фрицы бросают оружие на расстеленные плащ-палатки. Смотрю в лица: у кого глаза испуганные, у кого — злые. Один подполковник пистолет из кобуры вынул, вертит в руках и на меня посматривает. «Ну, — думаю, — вот этот гад стрельнет сейчас в тебя, и больше ты, Яша, родной-то Сибири не увидишь». Страшно стало, ей-богу. Но виду не подаю Говорю ему:
— Пистолет век! Бросай, то есть.
А он повертел его еще маленько да бац себе в висок. Я говорю Косте:
— Ты им переведи: видать, этот кот так напакостил, что даже плена боится.
Моноплан тот американский еще пару раз над нами прошел и удалился. А через некоторое время с противоположной стороны к нам катер подошел. Врезался в берег. Первым по званию, видимо, сержант соскочил и спрашивает по-русски:
— Кто у вас командир?
Я представился.
Тогда с катера трап спустили и на берег сошел какой-то важный чин. Я поначалу прикинул, что генерал, а оказалось — капитан. «Вот, — думаю, — наконец-то и встретились, второй фронт».
Стоим друг против друга в метрах 10. Он — шаг, я — шаг. Сошлись. Я — ему руку, он — мне. А потом обнялись: ведь союзники.
Он-то мне и говорит:
— Вы передайте нам пленных, а мы вам расписочку выдадим.
Хотел его за это предложение послать куда следует, но сдержался. Только сказал:
— Э-э, нет, господин хороший. Ты уж извини, но с пленными мы тут сами как-нибудь разберемся. Не волнуйся, не обидим. Как у вас говорят, все будет о'кэй.
А через некоторое время подошли и наши основные силы. Напоили коней, обосновались. 4 мая с той стороны пришел к нам моторный паром и комдив Брикель направил меня с группой офицеров в американский штаб для согласования вопросов совместного парада войск. Вместе с нами и поехал фронтовой фотокорреспондент. Наверное, он-то и сделал этот снимок».
Источник: https://vk.com/caucasian_histories
