ТАЙНЫЙ «ОХОТНИЧИЙ» ЯЗЫК У ЧЕРКЕСОВ

Черкесы верили, что использование тайного «охотничьего» языка во время походов и охоты имело скрытую силу, защищало от злых духов и приносило удачу, а вместе с ней победу.

Шакобзэ (ЩакIуэбзэ) «фаршибзе» и «зиковшир» так в черкесском языке в разных формах именовался тайный «охотничий» язык, появлением которого, по мнению ряда исследователей, обязаны охоте: ЩакIуэбзэ: «щакIуэ» — охотник, «бзэ» — язык. Охотники верили, что они могут скрыть свои намерения от зверей, так как они думали, что звери понимают язык людей, поэтому козу охотники называли не "бхан", а "ткеше" (малый короткий хвост), лошадь - не "шы", а "кепе" (быстро несущееся животное), огонь - не "маш1о, мапха" , а "негхуне" (глаз света). [2]

Разговаривать в обществе на «охотничьем» языке запрещалось, но такое правило не распространялось на черкесскую аристократию, которая сделала из тайного языка, язык элиты, дабы подчеркнуть свой социальный статус. На нем говорили черкесские князья, когда встречались между собой будь то в обществе или же на княжеском совете. Многие современники, побывавшие в Черкессии в 18-19 веках описывали своеобразную тайную военную организацию под названием «ШупщыIэ» (шалаш всадников) организация созывалась в одно и тоже время - в первых днях сентября, с целью разбойного набега, составленную исключительно из черкесской аристократии, которые приходили в стан в масках. По свидетельству офицера русской армии Ф. Ф. Торнау, крестьянам было запрещено близко подходить к стану наездников, а также интересоваться находящимися там людьми. Даже братьям и другим родственникам было запрещено подходить к стоянке, где находился князь с дружиной.[3]
Швейцарский путешественник 19 века Ф. Дюбуа де Монпере описывал так данное мероприятие: «Когда собираются, при наступлении осени, со своими соучастниками, в набеги князья и дворяне, они говорят, желая утаить смысл своих речей от других, на совершенно своеобразном языке, называемом ими «такобза» и не имеющем никакого сходства с черкесским, но народу не разрешают говорить на этом языке. Из всех авторов только Рейнеггс приводит несколько примеров этого жаргона, который, весьма возможно, представляет какой-нибудь оригинальный язык и доказывает, что в черкесском народе имеются различные элементы и что князья и дворяне — пришельцы, внедрившиеся здесь силой и хитростью. [4]
Ф. Дюбуа де Монпере не знал черкесский и тем более не был специалистов в области лингвистике, поэтому он сделал ложный вывод о том, что черкесские князья имели иное происхождение от остальных черкесов, возможно, так он пытался объяснить языковое различие. В отличии от Ф. Дюбуа де Монпере польский путешественник Ян Потоцкий утверждает что «охотничий» язык был всего лишь жаргоном черкесской аристократии, а само мероприятие описывает как ежегодный ритуал:
«Каждый черкесский князь покидает свой дом, удаляется в горы или в лес, где строит шалаш из вековых деревьев» Его сопровождают преданные ему дворяне, но никто из его семьи не смеет приблизиться к шалашу. будь то даже его брат. Здесь все присутствующие пребывают замаскированными, т.е. они закрывают лицо и совершенно не говорят по черкески; все разговоры ведутся на некоем жаргоне, который они именуют «шакобза»». Там же собираются тайные дружины князя, которые вместе с ним принимали участие в кражах и грабежах; среди них могут оказаться представители других национальностей — мисджегов, осетин и т. д.; они появляются также замаскированными по той причине, что могут встретить людей, с которыми они находятся в состоянии кровной мести и которые могли бы их убить. Только князь знает их всех и находится в центре всех тайн. Этот маскарад продолжается шесть недель, в течение которых маленькие банды в масках собираются для грабежей в округе и, поскольку все настороже, дело не обходится без убитых и раненых, в том числе среди князей, потому что они не раскрывают себя, а в противном случае их щадили бы»[5]
Подобное описывает другой, но уже английский путешественник Д. Белл: «Они, пользуются одним из древних преимуществ своего сословия, а именно собираться в отряды для грабительских набегов … в соседние провинции … при этом из боязни быть узнанными, они надевают маски и, кроме того, говорят между собой на непонятном для других языке или, быть может, на своем особом жаргоне с той целью, чтобы помешать вторжению в круг их интересов непосвященных».