Поездка за калымом (уасэIых)

Итак, нэчыхьытх и уасэIых были самостоятельными обрядами. Первый совершался в доме родителей девушки, второй проходил у родных молодого человека. Ясно, что брак не мог быть оформлен без обоюдного согласования условий калыма. Но после заключения контракта между сторонами обговаривалась точная дата, когда родственники невесты смогут приехать за калымом, потому что в этот день весь скот семьи жениха не выгоняли на пастбище, а оставался в хлеву.
В прежние времена, вплоть до конца XIX века, калым состоял в основном из крупного рогатого скота и одной лошади. Калым (уасэ – букв.: цена) определяли в зависимости от сословно-классового происхождения, её родственников, их родовитости и т. д.
На свадьбе, в том числе и уасэIых, пили махъсымэ. Махъсымэ было добротным напитком из пшенной муки, мёда и ячменного солода. Оно, можно сказать, ни чем не вредило здоровью человека.
От того, какие гости у адыгов зависели способы сервировки стола и очерёдность подачи блюд. Для уасэIых, например, после встречи гостей сначала приносили какую-то скудную закуску, приготовленную на скорую руку, и махъсымэ. Под различными предлогами приглашали гостей пить махъсымэ: за их приезд, за старших, за знакомство, за родство, за молодых, чтобы согреться и т. д. Тост следовал за тостом. Конечно, знавшие об этих хитростях гости старались не попадаться на крючок, отшучивались, отнекивались, благодарили гостеприимных хозяев, вели себя благоразумно, как советовали старшие, которые направили их сюда. К тому же они – уасэIых, особо “наседать” на себя не должны позволять. Они могут, отказавшись от всякого угощения, направится в хлев, выбрать всё, за чем приехали, и распрощаться с хозяевами. Поэтому в таких случаях требовалась “тонкая дипломатия”.
Исходя из этого, за стол сажали со стороны жениха умеющих организовать компанию, остроумных, знающих адыгэ хабзэ во всех подробностях мужчин. Тхамадой торжества мог быть близкий друг старшего в доме жениха или же родственник, но ни в коем случае не кто-либо из членов семьи. Потому что тхамада, ведя стол, должен был произнести тосты за счастье, за благополучие дома, где происходит свадьба. А член семьи, по адыгэ хабзэ, не мог говорить благопожелания, адресованные самому же себе, своей семье. За столом не было места ни для отца молодого, ни для дядьев по отцовской линии, ни даже для деда. И тут считалось, что им непристойно выслушивать лестные, хвалебные слова, которые будут сказаны за столом по поводу их успехов, человечности, адыгагъэ и т. д.
Над свадебным столом царила атмосфера возвышенности, искренного хабзэ. У гостей, приехавших на уасэIых, был свой щхьэгъэрыт – молодой человек, который, сколько бы часов ни длилось застолье, не садился. Со стороны хозяев тоже выделялся бгъуэщIэс, обслуживающий стол. Если ему требовалось что-нибудь для стола, он имел помощников, которые находились неподалёку за дверью, на виду.
Адыги на свадьбах и других торжествах пили только только из общей большой чаши (фалъэ), которая обходила круг. За таким столом никогда не пользовались ни рогом для питья, ни какой-нибудь иной посудой.
Когда адыги (черкесы) обходились традиционными низкими столиками (Iэнэ) на трёх ножках, столик тхамады хозяев ставился в самый дальний угол от двери и, сидя за ним, он встречал гостей, если, конечно, ждали последних, чтобы не вводить их в пустое помещение. Кстати сказать, за адыгским низким столиком неудобно было сидеть развалившись, небрежно, на него даже при желании невозможно облокотиться. Поэтому, надо думать, он действовал на человека, сидящего за ним, мобилизующе и дисциплинирующе.
Торжественным столом руководил и заправлял старший из хозяев. Он же являлся тхамадой. Это происходило во всех случаях, включая и уасэIых. Таково было хабзэ. Приехавших за калымом старались напоить допьяна. Эту цель преследовал как тхамада, так и другие бысым (хозяева), сидевшие за столом. Естественно, что гости придерживались иного, противоположного мнения. Поэтому в компании верховенствовали острословие, шутки, знание и соблюдение адыгэ хабзэ. В самом деле, адыгские обрядовые торжества были не столько местом, где наедались и напивались, сколько своеобразной школой, где учились хабзэ и адыгагъэ. На какие бы уловки и хитрости не шли бысым во время уасэIых, никто не мог гостей заставлять. Каждый пил столько, сколько хотел.
В былые века свадебные обряды, в том числе и уасэIых, происходили только днём. Участники уасэIых, посидев определённое время, изъявляли желание развеяться, потанцевать. Если они были из числа гостей со стороны невесты, то им добро давал их старший, остальным же – тхамада стола. Разгоряченные добрым махъсымэ молодые люди и мужчины умели веселиться. Члены уасэIых вели себя свободно, танцевали азартно. Не напрасно в языке адыгов осталось выражение: “Танцует, словно приехавший за калымом”. Не всякая девушка могла стать их партнёршей. В танце делали стремительные своеобразные па, старались плечом задеть плечо, грудь девицы, толкнуть её, неожиданно, выкинув какое-то обманное движение, заключить в свои объятия зазевавшуюся красавицу. Но и последняя была не промах. Она, воспользовавшись какой-нибудь оплошностью кавалера, могла, быстро танцуя, запросто обойти его вокруг, что являлось позором любого парня.
Сколько сидеть за столом, сколько танцевать и веселиться молодым, решал старший из гостей. Если он считал, что им торопиться не стоит, то и танцевали, и шутили, и развлекались вдоволь. Однако, как уже сказано, хозяевам было выгодно, чтоб гости выпили больше, не отвлекаясь. Поэтому их старались завести в дом и усадить за стол.
Время, сколько сидеть уасэIых, определял старший из гостей. Об этом он неоднократно намекал тхамаде стола. Однако последний делал вид, что не расслышал, отвлекался и т. д. требования повторялись в различных вежливых формах. Неприличным считалось, если тхамада сразу же откликался и исполнял желания гостей. Это означало бы, что ему надоели гости, что он их выгоняет. Поэтому тхамада придумывал различные причины: мол, есть хабзэ, погодите, всему свой срок, дайте насладиться вашей компанией, мясо жертвенной овцы ещё не сварилось и т. д. Но когда старший гость начинал упорно настаивать исполнить хабзэ, по велению тхамады в особой тарелке приносили сваренную правую половину головы жертвенного барана, отдельно престижные левую лопатку, бедренную часть или предплечье, крестовую часть позвоночника, пару-другую рёбер, тазовую кость – для старших, на небольших подносах – мясо для всех остальных. ...
Разделавшись с жертвенной овцой и запив мясо шурпой, члены уасэIых отправлялись в хлев отобрать обусловленное количество скота. Как уже говорилось, в этот день животных не выгоняли на пастьбу. Если не набирали нужного количества упитанных, справных животных, они вместо одной головы требовали две. Таким образом завладев калымом, старшие поручали одному-двум молодым людям гнать животных не торопясь, давая им попастись, а сами отправлялись во двор родителей жениха, давая понять, что они не торопятся и покажут как умеют танцевать.
Вот тут-то и начинались настоящие уасэIых къафэкIэ. И хорошо, если веселье было искренним и завершалось благополучно...