«Бумага» английского королевского капитана Лейсона, адресованная черкесам

«Бумага», которую читал мулла Хаджиок, представляла собой более важный документ, и этим, несомненно, объяснялось то, что о ней были осведомлены только «дворяне», скрывавшие ее «от других». В связи с секретной «бумагой», «развеселившей» муллу Хаджиока, стоит предположить, что английский капитан Лайонс привез черкесам текст документа, известного как Декларация независимости Черкесии202. В этом предположении убеждаешься еще больше, знакомясь с содержанием Декларации. Англия, бурно реагировавшая на заключение между Россией и Турцией Ун-кяр-Искелесийского договора и требовавшая его отмены, решила нанести политико-дипломатический удар не только России, но и Турции, становившейся непослушной Лондону. Декларация независимости Черкесии направлена прежде всего против участников заключения Ункяр-Искелесийского договора и отражает английскую позицию в отношении Турции и восточного берега Черного моря. В Декларации подчеркнуты два ключевых положения: а) «жители Кавказа не являются подданными России и даже не состоят в мире с нею, но уже в течение многих лет втянуты в войну с нею»; б) «...за последнее время Порта неоднократно предавала их (черкесов. - М.Б.) и оставляла их без помощи»203. На фоне этой развернутой критики в Декларации особо отмечается, что Россия - не единственное государство в мире, есть государства более великие, чем Россия, которые., будучи достаточно могущественными, настроены благожелательно; они просвещают невежественных; они защищают слабых, которые не дружат с Россией, но скорее враждуют с нею. Англия и Франция, утверждалось в Декларации, являются первыми нациями на земном шаре, они были великими и могущественными еще тогда, когда русские в маленьких лодках просили разрешения ловить рыбу в Азовском море204. Подвергая критике Россию и Турцию, Декларация подвергала осуждению «договоры», заключенные между этими странами, т.е. не только Адрианопольский договор, но и Ун-кяр-Искелесийский, к черкесам не имевший прямого отношения, но взволновавший Лондон. Следует напомнить и о другом: Декларация независимости Черкесии составлена на достаточно высоком для 30-х гг. XIX в. политическом уровне. Об этом свидетельствует хорошая осведомленность «авторов» в международных отношениях, в раскладе сил не только на Ближнем Востоке, но и в Европе. Трудно себе представить подобный уровень политической культуры у горцев, не имевших письменности. Вспомним: мулла рассказывал абад-зехам, как русские «заставили» пророка покинуть Мекку и бежать в Медину, и его слушатели охотно верили ему... Ф. Ф. Торнау пришлось объяснять, где находится Россия и в какой «части света» расположена Мекка. Прав был И. Дроздов, отмечавший, что «географические познания» горцев «оканчивались границами аулов, где они жили, а политические - тем, что в Стамбуле живет султан, что он великий и могущественный падишах, что этот великий падишах сжалится, наконец, над кавказскими мусульманами и накажет русских за все зло, которое они сделали черкесам»205. Похоже, что Декларация независимости Черкесии составлялась не горными адыгами (они не называли свою страну Черкеси-ей), а английскими дипломатами в Константинополе, где частым гостем бывал Сафар-бей. Об этом же свидетельствует публикация Декларации в английской печати206 сразу же после возвращения капитана Лайонса в Константинополь. Декларация о независимости была рассчитана на политико-дипломатический эффект и рассматривалась как средство давления на Россию и Турцию. Одновременно с Декларацией капитан Лайонс привез в Черке-сию «Воззвание» к «абазинским жителям, эффендиям, гаджиям и черному народу», написанное Сафар-беем207. В нем главным призывом являлось: «С врагами же нашими не только быть в согласии и примиряться, но даже и смотреть на них не должно»208. Са-фар-бей, обещая скорое прибытие, угрожал тем, кто «помирится» с «врагом», - для них «раскаяние» могло быть уже «бесполезно». Подобные «Воззвания» были доставлены также к натухайцам и шапсугам209. Последние «согласились» «собрать с каждой речки» «от 10 до 20 знатнейших людей» и «решать, как вести себя с русскими»210. Состоявшееся «сборище» «обоих племен» у «речки Атакум» приняло решение из трех пунктов: 1) «всех жителей» привести «к присяге к непримиримой вражде к русским»; 2) «всех», «кои знакомы с русскими или бывали у них, общим советом рассмотреть таковую связь, и ежели окажется их система предосудительна, то уничтожить того разграблением или взять присягу с порукой, что русским впредь будет врагом»; за связи с русскими предусматривались также штрафы; 3) «...пригласить абадзех к подобному собранию», и если они не согласятся «на совокупное действие противу русских, то общими силами... принудить к тому оружием»211. Как видно, усилия английского посольства в Константинополе и Сафар-бея, направленные на ужесточение противостояния горцев-адыгов России, имели немалый успех. За обстановкой в Черкесии внимательно следили английские дипломаты и военные. Летом 1835 г., т.е. спустя ровно год, на берегах Черного моря вновь появился капитан Лайонс. На этот раз он был на «двухмачтовой яхте» «в сопровождении нескольких английских путешественников, в том числе и секретаря здешнего великобританского посольства»212. Российское командование, накануне получившее предписание императора «не допускать» иностранные суда «к осмотру местностей» побережья Черного моря и к сношению с горскими народами, было осторожно в «приеме» непрошеных гостей. Во второй свой приезд, как и в первый, капитан Лайонс доставил от Сафар-бея «много писем для горских главарей» и «взялся» вручить их, «плавая вдоль берега Черкесии»213. В них «содержалось поощрение» горцев «в их упорстве к возмущению» против России. В июне 1835 г. генерал Г. В. Розен доносил в Петербург о попытке крупного отряда горцев («около 3 тыс. человек») «овладеть Гаграми»214. Вторичное появление Лайонса на Кавказе обещало энергичную деятельность среди горцев различных английских визитеров. В этой же «Записке командованию» на Кавказе отмечалось, что вслед за Лайонсом сюда устремились «английские бродяги» в качестве «посланников и уполномоченных», раздававших горцам боеприпасы и обещания военной помощи Англии, Турции и Египта215. Обещания «подкреплялись» «предъявлением в виде правительственных манифестов и воззваний», а также газетными статьями216.