В этом году мне случилось провести некоторое время в Майкопском нефтяном районе Кубанской области, на территории, которую до 1864 года занимали абадзехи. Кубанская область исторически разделяется на Черноморию, старую и новую «линии» (линия – ряд укрепленных поселений, занятых служилым сословием и выдвинутых перед неприятелем) и Закубанье. Часть области по правому берегу Кубани, в пределах ее среднего и нижнего течения называемая Черноморией, получила свое название от поселившегося здесь, по предложению Екатерины, «верного войска Черноморского», состоявшего из осколков Запорожской Сечи и малороссийских казаков. К черноморцам присоединилась часть запорожцев, ушедших, после разгрома Сечи Екатериной же, в Турцию, и это войско в 1792 году с признанным в нем, вопреки обычаям Запорожья, семейным началом поселилось на правом берегу средней и нижней Кубани и стало охранять нашу окраину от набегов черкесов, живших за Кубанью и делившихся на несколько племен (бесленеевцы, темиргоевцы, бжедухи, абадзехи, абазинцы, шапсуги, убыхи, натухайцы и др.) под общим именем адыгэ. Верхнее течение Кубани и его бассейн занято было станицами старой линии, начало которой было положено Петром во время его персидского похода, вызвавшим с Дона казаков на Кавказ для охраны этой окраины и поселившим их на Тереке. Впервые линия имела направление от Терека на северо-запад, отделяясь у Моздока и направляясь степями к Азову. Постепенное движение на юг переносило линию станиц и укреплений все южнее и южнее, и 19 столетие застает нашу линию в в пределах левого берега Терека, Ставропольской губернии (южная часть) и правого берега Кубани. В течение 10 лет черноморцы жили с черкесами мирно, по-соседски, вели с ними торговлю и участвовали в походах совместно со своими соседями. В 1829 году, по Адрианопольскому миру, Закубанье, находившееся под протекторатом турецкого султана, отходит к России, и с этого времени прекращаются соседские отношения с черкесами и начинается их покорение. Покорение, длившееся до 64 года прошлого столетия, выражаясь мягко, окончилось выселением черкесов в Турцию. Местное казачье население этот акт называет иначе и от него ведет свое летоисчисление: «якъ выгонялы черкесiвъ, то було тодi то-то и то-то». Как администрация выселяла население, доходившее до миллиона душ, лучше не вспоминать; было, должно быть, что запечатлеть на страницах всемирной истории, если в английском парламенте, при запросе по поводу статей «Нового Времени», рисующих зверское отношение английских войск к бурским во время военных действий, представитель правительства посоветовал авторам запроса спросить обвинителя: «а что делала русская администрация при покорении горцев?» Этим авторы запроса и удовлетворились… Как бы там ни было, край очищен от «полудикого» населения и представлен «культурному» народу, несущему знание, свет христового учения, государственность… Прошло 46 лет. Все Закубанье, прежняя территория черкесов, занята сплошь русскими, по преимущ. казаками. Крестьянские села встречаются как редкие исключения, большей частью на купленных частновладельческих землях. Черкесы же остались по Зеленчуку, Лабе и около ср. Кубани. Предание говорит, что когда граф Евдокимов, заперев черкесов в железное кольцо и примкнув левое крыло войск к горам, а правое – к Азовскому морю, предложил им покориться и переселиться на реку Маныч, на границе калмыцких степей, Ставропольской губернии и Донской области, или же уходить в Турцию, черкесы предпочли последнее. В солдатской песне поется: Ежели хочете мириться, Мы вам место отведем (на Маныче), За Кубанью поселиться На арканах поведем… Ой, греми слава трубой, Мы дралися за Лабой (за Кубанью), По горам твоим, Кавказ, Раздается слава об нас!» Черкесы ушли, и всю их территорию заняли казаки. Благодатный край для казаков стал мачехой; нужда их дошла до того, что на казачьей раде 1906 г. было постановлено дать нагорным лесным станицам пахотные участки в Черномории. Конечно, прежде всего, жалобы: «слава казачья, а жизнь собачья». Стал и я присматриваться к этой жизни. По роду занятий мне каждый день приходится бывать на их наделах. Встречаясь с тем или другим станичником, я старался восстановить картину черкесской жизни. Все, более или менее сознательные лица, осуждают русских поселенцев и отдают предпочтение черкесам. По рассказам их, казаки заняли места по предгорьям главного хребта, где отношение площади пастбищ и пахотных земель к лесу было 9/1, теперь же отношение стало обратное, леса в 9 раз более, чем полян. Эти остатки скоро зарастут и казаков, не умевших воспользоваться роскошными пастбищными участками, погубившими свой строевой лес, придется переселять на новые места, покорив предварительно какого-либо супостата… ну, хоть бы, киргиза. Черкесы занимались коневодством, скотоводством, земледелием и садоводством. Принялись за хозяйство казаки: урожаи были чудесные, но в 70-м году напал жук «кузька» И появились мыши: по всей вероятности это случилось и в следующем году, и казаки принялись за лесной промысел. Промыслом, собственно говоря, не занимались, а рубили лес и возили в район степных станиц – «на линию», там продавали или меняли на хлеб. Осенью же, собрав в черкесских садах фрукты, везли на линию и меняли их на пшеницу. Занимаясь только земледелием, казаки не могли уберечь пастбищ от захвата их лесом, тем более, что наделы были даны по 30 дес. на мужскую душу. За время своего хищнического хозяйничанья казаки уничтожили породы ясеня, клена, липы, оставив один дуб, который, как бы мстя за своих первых хозяев, старался заглушить собою все поляны и покорить в своих зарослях покорителей. В настоящее время казаки получают на мужскую душу 4 дес. покосу и 1000 кв. с. пахоты, остальной надел приходится на лес. Проезжая часто по лесу и возмущаясь казачьей системой хозяйства, я как-то в порыве искреннего чувства воскликнул: «Господи! Если хочешь испакостить свое творение – природу, отдай ее русскому человеку, а уж он ее «произведет». Нужен, допустим, казаку ствол дуба длиною один аршин на дрань (дрань – тонкие, узкие пластинки дуба, которыми покрывают здания наподобие черепицы), он валит столетний великан, отпиливает нужный ему аршин, остальное бросает. Если же ему нужен лес для других целей, он не едет к этому дереву, а рубит первое попавшееся, рассуждая, что, если я буду беречь лес, то другой не будет, а потому… Если бы не греки табаководы, то не выдержали бы казаки борьбы с лесом. Греки арендуют большие лесные площади, раскорчевывают их и садят табак. Арендуют они на срок до 9 лет за плату от 1 руб. до 1 руб. 60 коп. за десятину, обязуясь раскорчевать площадь, взятую в аренду и только необходимую им. Иногда земля отдается бесплатно, лишь бы ее раскорчевали. Греки раскорчевывают, а у казаков эти поляны вновь зарастают. Население, бедствуя от недостатка удобных земель, бедствует еще от недостатка воды. Водой пользуются из рек, протекающих около станиц (Тухо, Пшиш, Пшеха и др.). Летом некоторые из них пересыхают, и вот тогда начинается общий водяной голод. Черкесы пользовались водой из родников, которые позабивали сваями и камнями, покидая свою Родину-мать. Есть родники, которые могут дать десятки тыс.ведер в сутки, но «культурные» переселенцы, страдая от безводья, лихорадок, никак не соберутся очистить эти родники в течение вот уже 46 лет, ежегодно поднимая этот вопрос. Сады черкесские погибли в надвинувшемся лесу, а на Черноморском побережье вырублены для посевов овса. Овес не растет, крестьяне его сеют, а гребная флотилия из года в год доставляет семена. За 1 рубль в летний период общество станицы дает «иногороднему» (иногородние – крестьяне из внутренних губерний, живущие в станице и не принадлежащие к составу общества) билет на право собирания фруктов в черкесских садах. Пути сообщения до невозможности плохи или, правильнее, их совсем нет. На всю Кубанскую область имеется одно шоссе от Майкопа до Туапсе, а вне его топь, грязь… вообще – российские пути сообщения. Черкесы имели дороги главным образом по хребтам, где их нельзя было так разбить и где обнажение твердых пород делало дорогу похожей на шоссе. И поселения черкесские, о чем говорят кладбища и сады, располагались на холмах, чем уберегали себя от сырости и лихорадки. Беспросветная темнота, подобно невылазной грязи, держит казака в тисках, а его особое положение служилого человека не дает ему возможности развить свою самостоятельность. Невежество и условия жизни заставляют его кичиться званием казака и с пренебрежением относиться ко всему, что не носит бешмета. Лишение казачьего звания – самое страшное наказание. Читатель заметил, конечно, предпочтение, которое я отдаю черкесам перед казаками? Да, я им отдаю предпочтение и вместе с тем глубоко скорблю о них. Я только миллионной долей своего чувства могу постичь то горе, которое перенесли черкесы, теснимые сначала русскими войсками, а затем подвергшиеся всем невзгодам переселения в Турцию. Что наполняло сердце всего народа, когда он, имея с одной стороны нависшие штыки, а с другой – море, предпочел довериться последнему. Что вынесли отцы и матери, братья и сестры, когда разлучая их – брали в плен, продавали на улицах и базарах Стамбула, заставляли умирать от голодной смерти. Лучше, конечно, не вспоминать, лучше забыть весь этот кошмар, рисовавшийся перед русским обществом как геройский подвиг и поставивший кавказские полки впереди русских войск. Как львы защищались черкесы, имея перед собой многочисленного, организованного и лучше вооруженного врага; десятки лет отстаивали свою свободу и родину-мать, уступая ее врагу по вершкам, и все же не удержались. Сломлены гордые племена Адыгэ русскими полками и сметены с лица кавказской земли. Лучше, конечно, не вспоминать прошлого. Пусть оно скорее отойдет в вечность, пусть забудут его как те, так и другие, но нельзя забыть народа, осколки которого живут на Кавказе, не пожелавшего включить себя в семью многомиллионного народа, которого он не знал и не видел за обступившими его полками. Не устоять мелким народам перед ходом истории. Язык, обычаи, быт, религиозные формы… все это стремится к единству, слиться в один народ, в одну душу. И вот здесь, усваивая эту точку зрения истории, становится бесконечно жаль моих далеких земляков, оторванных от семьи своего народа. Зачем русские государственные умы не поднялись на должную высоту и не удержали эти племена в пределах их родины? Зачем мерами государственной мудрости не сделали полувековых врагов – своими верными сынами? Зачем лишили всю массу российского народа, столь разноплеменного, нового члена семьи, духовный облик которого так богат лучшими чертами человеческой личности? Зачем? Зачем наш духовный гений лишен возможности пополнить свои дарования новыми, лучшими проявлениями человеческой личности? Зачем? Бесконечно жаль покинувших родину земляков, но… не исправишь. Пусть их новая родина, обновленная бескровным переворотом, будет им лучшей матерью. Пусть подрастающие поколения скорее забудут кошмар, пережитый их отцами и матерями и пусть все человеческое, рыцарское расцветет, согретое новым южным солнцем, пышным цветком и в общей семье народов земли новые поколения рыцарских племен Адыгэ пойдут гигантскими шагами по пути культуры.
Цирульников П. 1910 г, Ставрополь
