К истории семимесячной войны кабардинцев 1779г.

10 октября (по старому стилю 29 сентября) 2014 г. исполнилось 235 лет с тех давних событий, которые в устном народном творчестве известны под названием Семимесячной войны (Мазибл зауэ). В адыгской историографии до сих пор нет специальных работ, посвященных именно событиям одного 1779 г., хотя они были значительной вехой в истории освободительной борьбы кабардинцев в столетней Русско-Кавказской войне. Имеется единственная статья В.Н. Сокурова на кабардинском языке «Мазибл зауэ», которая до сих пор не переведена на русский язык и не использована при создании обобщающих трудов по истории КБР. Ценные сведения о военно-политических событиях 1779 г. на Северном Кавказе содержатся в трудах П.Г. Буткова, В. Кажарова, Л.М. Xакуловой и др. Но, они, рассматривая историю Кабарды второй половины XVIII в., остановились лишь на отдельных эпизодах и аспектах борьбы кабардинцев против колониальной политики царизма в 1779 г.

З.М. Налоев в статье «Из истории «Песни Большого ночного нападения» установил высокую степень достоверности и соответствие фольклорного материала реальным историческим событиям 1779 г. в Кабарде.

Отсутствие достаточного внимания именно к событиям Семимесячной войны, видимо, объясняется крупномасштабным трагическим характером их последствий для кабардинцев. Официальная идеология советских времен наложила табу на изучение подобного рода страниц истории, чтобы не навредить дружбе народов и формированию единого советского народа.

В первое постсоветское десятилетие адыгские историки до конца не воспользовались неожиданно возникшей возможностью, чтобы изучить не только победные, но и трагические страницы своей истории. А сейчас обстановка в стране изменилась не в пользу открытости, равных прав и возможностей для создания адекватной национальной истории. Это видно было накануне 150-летия окончания Русско-Кавказской войны. В нашей страну снова вернулось историографическое неравноправие. На фоне возвращения имперской идеологии местная власть предостерегает историков и население от якобы излишнего внимания к трагическим страницам своей истории.

В связи с этим, думаю, уместно здесь процитировать Карла Ясперса: «Нельзя допустить, чтобы ужасы войны были преданы забвению. Надо все время напоминать о прошлом. Оно было, оказалось возможным, и эта возможность остается. Лишь знание способно предотвратить ее. Опасность здесь — в нежелании знать, в стремлении забыть и в неверии, что все это действительно происходило». Эти замечания относятся к событиям Второй мировой войны, но мы думаем, что их можно отнести и к трагическим событиям на Кавказе во второй половине XVIII — первой половине XIX в.

С учетом этих, глубокого смысла слов, попытаемся приоткрыть одну из многочисленных трагических страниц столетней Русско-Кавказской войны 1763-1864 гг.

Известно, что Россия приступила к завоеванию Северного Кавказа со строительства в 1763 г. крепости на левом берегу р. Терек в урочище Моздок. Моздокская крепость стала мощным форпостом российского проникновения на Северный Кавказ. После успешной войны с Турцией в 1768-1774 гг. и подписания Кючук-Кайнарджийского мирного договора Россия приступила к аннексии северных территорий Кабарды, где ее население издавна занималось хлебопашеством и скотоводством. «Для кабардинцев, в хозяйстве которых ведущую роль играло животноводство, зимние Курейские пастбища имели жизненно важное значение».

Все дипломатические усилия кабардинцев приостановить продвижения русских в глубь территории Кабарды не увенчались успехом. Более того, Россия начиная с 1777 г. на новых границах по левому берегу Малки и правому берегу Кубани, от Моздока до Азова, приступила к возведению десяти крепостей, из которых Екатериноградская, Павловская, Марьинская, Георгиевская, Алексадровская и Константиноградская были построены на землях Кабарды. В результате кабардинцы оказались оттиснутыми от своих северных земель, что вызвало открытое недовольство значительной части населения, в том числе и владетельных князей.

Тогда Кабарда от мирных протестов вынуждена была перейти к военным акциям. В 1778 г. кабардинскими феодалами было предпринято нападение на Павловскую крепость, но подоспевшие русские части под командованием генерал-майора Якоби отбили его.

В конце 1778 г. кабардинцы вновь потребовали от России уничтожения всех пограничных укреплений. 29 марта 1779 г. кабардинские владельцы на своем съезде договорились, о том, что в случае отказа со стороны России снести указанные крепости, они начнут военные действия. Старший князь Кабарды Жанхот Татарханов пытался предотвратить войну. Видимо, он был один из тех немногих, кто понимал, что для успешной борьбы с Россией у Кабарды не хватит сил. Но территориальные потери могли быть настолько значительными, что для антироссийских настроений было достаточно оснований. Большинство владельцев было решительно настроено отстоять свои северные территории.

Обстановка в Кабарде настолько была обострена, что обсуждалось приглашение грузинского царя Ираклия II кабардинцам переселиться в Грузию. «Царь грузинский Ираклий II желал воспользоваться недоверчивостью к России кабардинских владельцев, и в декабре 1778 г. писал через нарочных к некоторым владельцам обоих Кабард, приглашая их на переселение в Грузию и обещая им хорошие места и долины…», — отмечал русский военный историк П.Г. Бутков. Кавказская администрация, встревоженная этим обстоятельством, сообщала в Петербург: «Вся Кабарда со всеми своими подвластными холопами намеревается перекочевать в Грузию». О недовольствах и приготовлениях в Кабарде было осведомлено русское правительство.

В середине весны в Кабарде начинается массовая мобилизация. Все взрослое мужское население, вооружившись кто чем мог, направляется на северные территории, переходит Малку и выходит на степные просторы, называемые Курей (Къурей губгъуэ), чтобы продемонстрировать свое присутствие под видом начала сельскохозяйственных работ (вэн-сэн). Но они здесь принялись за подготовку к предстоящим военным действиям, строили небольшие укрепления, изготавливали средства для штурма крепостей.

Вооруженная часть повстанцев расположилась лагерем в лесном массиве, в местности Къетыкъуэ Т1уащ1э (на территории современного с.п. Псыхъурей). В.Х. Сокуров считает, что кабардинцы основные военно-организационные мероприятия провели здесь. В соответствии с издавна заведенными традициями, «в военное время старший князь Кабарды автоматически становился главнокомандующим войсками — дзэпщ. В тех случаях, когда он не мог командовать (чаще всего по возрасту), дзэпщ выбирался из числа других князей с учетом личных качеств. По окончании компании он слагал свои полномочия». В данном случае, как сказано выше, старшим князем Кабарды был Жанхот Татарханов. Но он был против войны с Россией. Видимо, с учетом этих обстоятельств предводителем кабардинских войск был избран князь Мисост Боматов, известный своими полководческими качествами. Он же возглавил один из трех отрядов. Два других отряда возглавили князья Хамурза Кайтукин и Карамурза. В. Сокуров полагает, что Карамурза был из княжеского рода Мисостовых. Проблемы, связные с разведкой, были возложены на князя Езбаздуку Канаметова. Он блестяще справился со своей задачей: подкупил крымского армянина Артемия Васканяна, который проник в Александровское укрепление и поджег церковную столовую, что было сигналом для нападения кабардинцев.

Кабардинцы начали активные военные действия в середине мая. Их поддержали бесланеевцы, темиргоевцы, чеченцы и ногайцы. Закубанские черкесы (до 1,5 тыс. человек) совершили нападение на Ставрополь. Чеченцы усилили нападения на станицы Моздокского полка. Военные действия развернулись и в районе Пятигорья. Действия основных сил кабардинцев происходили в районе Екатериноградской и Марьинской. Они не штурмовали эти крепости, но, сломив сопротивление казаков, угнали до пяти тыс. голов крупного рогатого скота (скорее, можно сказать, что они вернули то, что противник отогнал накануне). Гарнизоны русских крепостей предпочли держать оборону.

5 июня пятитысячный отряд кабардинцев разделился перед наступлением на три отряда. Первый из них ударил по казакам и калмыкам, которые шли на соединение с Якоби; вторая нанесла удар по лагерю самого Якоби, а третья стала штурмовать Марьинскую крепость. Тех, которые ударили по лагерю, встретили артиллерийской канонадой и плотным ружейным огнем, так что они вынуждены были отступить. Марьинскую крепость штурмовали две ночи и два дня подряд, но завершить победой не удалось. Потери повстанцев составили 120 человек.

10 июня генерал Якобы вывел войска из крепости Павловской и выстроил в три каре. Кабардинцы сначала выстраиваются в одну длинную цепь (шеренгу), а потом перестраиваются в три отряда в соответствии с диспозицией противника и идут в наступление. Якоби подпустил их на достаточно близкое расстояние и открыл шквальный огонь из всех артиллерийских орудий и ружей. Кабардинцы вынуждены были отступить, а потом перегруппироваться и снова ударить по левому флангу русских войск. Однако противник оказался сильнее, чем ожидалось, и они с большими потерями вынуждены были отступить. Кабардинцы потерпели неудачу и под Марьинской, когда капитан Я. Бессо своим отрядом вышел из крепости в открытое пространство и ударил по ополченцам. В этом бою кабардинцы потеряли 97 человек убитыми. По результатам всех предыдущих сражений 18 июня генерал Якоби докладывал, что он «разбил их (кабардинцев) так, что побитых и раненых оставили и увезли с собой до трех тысяч человек». Русское командование, как правило, завышало потери противника. Но как бы там ни было, большое ночное нападение кабардинцев закончилось их поражением.

Обострением русско-кавказских отношений, как всегда, решили воспользоваться протурецкие и прокрымские силы. В Кабарде резко активизировалась протурецкая агитация, и в первую очередь среди простого народа. Турецкие шпионы стали распускать слухи, что на помощь кабардинцам и другим горским народам «приготовился идти с сильным корпусом Аджа Али-бек».

Екатерина II посчитала обстановку в Кабарде настолько серьезной, что в июле 1779 г. издала секретный приказ, санкционирующий свободу действий русским войскам в Кабарде. «… Повелеваем, — читаем мы в приказе, — для обуздания их (кабардинцев) учинить отряд войск и привести в надлежащее повиновение». Отсюда видно, что Россия, несмотря на все сложности, связанные с сопротивлением кабардинцев, не намерена была отступить от своего плана по захвату территории Кабарды. Насчет решимости правительства не осталось иллюзии и у кабардинцев.

29 сентября 1779 г. в местности Къетыкъуэ Т1уащ1э, откуда кабардинцы начали войну, дворянское войско, насчитывавшее около 300 человек, внезапно оказалось в окружении многократно превосходящих сил противника под общим командованием генерал-майора Ф.И. Фабрициана. Окружение было осуществлено внезапно и в ночное время. В.Н. Сокуров по этому поводу пишет, что «кабардинцы сами славились искусством ночных нападений, но на этот раз русские войска воспользовались этой тактикой успешно».

Генерал Фабрициан с войсками вышел из лагеря в районе Павловской крепости вечером «с двумя егерскими батальонами, двумя ротами полевого моздокского батальона, 1 тыс. казаков и 1 тыс. калмыков». В полночь переправился через Малку, отогнал лошадей на достаточное расстояние и расположился со стороны Кабарды, так чтобы кабардинцы не смогли получать подкрепление. Генерал Якоби с тремя эскадронами подошел к Малке, замкнул лагерь сверху и снизу по течению реки, сам же во главе сухопутных войск расположился с северной стороны на высоком берегу, с высоты которого можно было обстреливать ополченцев из артиллерийских орудий.

По сведениям Фабрициана, сражение продолжалось с 7 часов утра до 12 часов дня. В этом пятичасовом жестоком бою кабардинцы «выдерживали огонь со всех сторон и так остервеневшись сражались, что никак не сдались» в плен и сложили головы «без остатку». П.Г. Бутков, не объясняя причин, пишет, что «вооруженный черный народ, находившийся в 6 верстах от этого места, не пришел им на помощь». Мы полагаем, что, во-первых, этого не допустили бы русские войска. Во-вторых, события были настолько скоротечными, что пешие отряды никак не могли подоспеть за столь короткое время к месту сражения. В конечном итоге победу одержала русская армия, вооруженная артиллерией и винторезными ружьями. Она использовала в этом бою не только многократное преимущество в численности войск, тактику внезапности, но и свое превосходство в полевых сражениях на открытой местности.

Вооружения же кабардинцев в основном состояли из пищали, сабли, шашки, кинжала и лука. Из пищали могли выстрелить только один раз в бою, а дальше приходилось сражаться саблями и шашками. Отсюда видно, что преимущества русских войск были огромными.

Несмотря на столь значительный урон, Кабарда не была намерена идти на безоговорочную капитуляцию. По свидетельству историка В.Х. Кажарова, кабардинцы «по-прежнему стремились строить свои отношения с Россией в рамках феодального договора», согласно которому со времен царя Ивана IV они были кунаками, а не подданными империи. Такое заявление кабардинцев для российских властей послужило поводом для организации широкомасштабной карательной экспедиции на Большую и Малую Кабарду.

28 ноября русские войска вторглись в Кабарду двумя отрядами. Поход в Большую Кабарду возглавил генерал Якоби, а в Малую — полковник Савельев, где им оказывали упорное сопротивление. В огне пожарищ горели сады, поля и дома. В конечном итоге сопротивление кабардинцев было сломлено. Только в силу полной невозможности дальнейшего сопротивления кабардинцы, потерявшие в военных событиях 1779 г. до 3 тыс. человек, причем исключительно князей и дворян, вынуждены были просить мира и принять унизительные условия, продиктованные противником. В начале декабря 1779 г. Якоби и Фабрициан победно доложили правительству, что «…Большая и Малая Кабарда… приведена к повиновению».

Поражение кабардинцев в военных событиях 1779 г. и декабрьская присяга того же года ознаменовали совершенно новый этап во взаимоотношениях Кабарды с Россией. Из присяги вытекало, что кабардинцы принуждены были согласиться со всеми территориальными захватами в результате строительства Кавказской линии, то есть с аннексией северной части Кабарды, признавая границей реку Малку. «Чертою границы кабардинской к России поставляется от большой Кабарды река Малка, а от Малой Кабарды — Терек. На левых берегах сих рек кабардинцы не должны ни земледелия производить, ни скота содержать», — писал по этому поводу П.Г. Бутков.

Согласно присяге отныне Кабарда утрачивала права не только вести самостоятельно внешнюю политику по отношению к таким государствам, как Россия, Турция и Крымское ханство, но и устанавливать какие-либо связи с народами Северного Кавказа. Большой Кабарде запрещалось иметь связи с закубанскими адыгами, а Малой Кабарде — с чеченцами. Местным чиновникам на Кавказе было предписано «… остерегаться более всего объединения горцев и возжигать между ними огонь внутреннего несогласия».

Присяга в значительной степени ограничила прежнюю власть владельцев над своими крестьянами. Последние в любое время могли прибегать к защите России. «Черному народу позволяется отходить от владельцев и переселяться внутрь линии в случае, если будут утесняемы излишними поборами и другим образом или принуждаемы к противным России предприятиям и действиям», — сказано в присяге. В тоже время крестьян отдельно обязали: «… Если владельцы их уйдут в другое место, за ними не следовать, не повиноваться, отрешившись от зависимости, предаться российской защите и повиновениям». В дальнейшем это с еще большей активностью провоцировало бегство кабардинских крестьян на линию, чтобы избавиться от крепостной зависимости. Отсюда видно, что Россия покушалась на святая святых — социальные отношения в Кабарде, подрывая тем самым основы феодально-крепостнического строя. Это тогда, когда в самой России крепостные крестьяне были доведены до положения рабов. Царская власть преследовала далеко не гуманистические цели. Ее политика была направлена на дестабилизацию общественно-политической обстановки в Кабарде, чтобы ослабить возможность военного сопротивления. Той же цели служило предоставление кабардинским крестьянам возможности принятия христианства.

Отсюда видно, что указанные положения присяги стали мощным рычагом давления на кабардинских князей, направленным на разрушение единства кабардинского общества, делая его беззащитным в случае вторжения русских войск. «Россия уже не считала нужным скрывать, что ее вмешательство во взаимоотношения кабардинских князей и дворян с крестьянами и народами Центрального Предкавказья преследует главную цель: «внести ссору и смуту между ними», — пишет В. Кажаров.

Одно из последних положений присяги вводило ограничения со стороны кабардинцев в пределах Кавказской линии. Впредь они не имели права «въезда в линию» без специального разрешения. Даже наличие билетов на въезд не гарантировало им безопасного передвижения по прежним северным территориям Кабарды.

В. Кажаров справедливо заметил: «Установив контроль за действиями кабардинских князей и дворян, расколов общество на враждующие социальные группы и политические партии, провоцируя внутренние конфликты, всемерно ограничив связи Кабарды с внешним миром, приведя в упадок ее экономику захватом самых плодородных земель и лучших пастбищ, России оставалось сделать всего лишь один шаг для того, чтобы ввести в Кабарде прямое российское управление, и тем самым установить над ней полный военно-административный контроль». Для такого шага России потребовалось еще более 40 лет. Лишь только Ермолову удалось покорить Кабарду силой оружия и установить над ней полное господство России.

На этот раз дело не ограничилось принесением присяги со стороны кабардинцев, как это бывало прежде. Генерал Якоби заставил их уплатить в порядке контрибуции 10 тыс. рублей, выдать 2 тыс. лошадей, около 5 тыс. голов крупного рогатого скота и свыше 4,5 тыс. овец. Такая контрибуция мало чем отличалась от военного грабежа.

Все это было одним из многих трагических эпизодов многолетней (62 года) самоотверженной борьбы Кабарды за свою территориальную целостность и политический суверенитет. Подробности этих событий, которые завершились введением приставских форм имперской администрации в Большой и Малой Кабарде, содержатся в ряде российских источников (в докладах и донесениях царских генералов) и в устном народном творчестве адыгов, в частности в историко-героических песнях: «Песня большого ночного нападения» («Къэбэрдей жэщтеуэшхуэм и уэрэд») и «Царское завоевание».

Наш рассказ о Семимесячной войне кабардинцев был бы не полным, если бы мы не назвали ее активных участников. В их числе влиятельные князья Кургоко Мисостов, Мисост Атажукин, Кургоко Карамурзов, Беслан Хамурзов, Хамурза Короткий, Исмаил Хамурзин; тлякотлеши (первостепенные дворяне): Салатгери, Карашай и Каншоко Кундетовы, Карамурза и Кази Тамбиевы.

В кабардинской песне «Ночное нападение» особо подчеркиваются имена героически погибших воинов: Хамурза и Исмаил Кайтукины (отец и сын), Хатокшоко и Мисост Атажукины, Ажджери Хамурзин (сын Исмаила Хамурзина), четверо братьев из рода Бжехуковых, Муса, Хасанш, Дольтуко, Кази-малый, фамилии которых не упомянуты. В устном народном творчестве среди героев Семи месячной войны есть и такие фамилии, как Ахаминов, Эльчапаров и др.

Кабардинский вариант историко-героической песни «Ночное нападение» заканчивается следующими строками:

Тот, по ком страдание у могилы выражают случайные прохожие,

Кто всю жизнь большие сражения любил, — это наш Муса.

Кто град пуль на себя принимал, — это Хасанш.

У кого ружье стреляет, словно большая пушка, — это Долтуко.

Кого в пороховом дыму уже не видно, — это Казий-малый.

Они все заслужили не только бесконечной благодарности потомков за беззаветное служение своему Отечеству, но и достойны Памятника, чтобы о них вечно помнил кабардинский народ.

Ж.А. Калмыков

(г. Нальчик)