Народные игры как форма трудового воспитания

Огромная роль в трудовом воспитании принадлежала народным играм. Как социальный и по своему содержанию, и по своей форме феномен, игра возникла и развивалась на всем протяжении человеческого общества. Еще Платон писал, что «человек, желающий стать достойным в каком бы то ни было деле, должен с ранних лет упражняться, то забавляясь, то всерьез, во всем, что к этому относится. Например, кто хочет стать хорошим земледельцем или домостроителем, должны еще в играх либо обрабатывать землю, либо возводить какие-то детские сооружения ... Самым важным в обучении мы признаем надлежащее воспитание, вносящее в душу играющего ребенка любовь, к тому, в чем он, выросши, должен стать знатоком и достичь совершенства»] (Платон. Сочинения, в 3-х т. Т. 3, ч. 2. М., 1972, с. 107.).

На различных ступенях исторического развития человеческого общества игра приобретала различные качества но во всех случаях ее значение определялось подготовкой человека «к будущей жизненной деятельности» (Плеханов Г. В. Собрание сочинений, т. 14. М., 1928, с. 60. ). Исследования игр философами, историками, педагогами, психологами и другими показывают, что их возникновение непосредственным образом было связано с хозяйственными и производственными потребностями. Игра составляла один из наиболее ранних и наиболее доступных методов, посредством которого ребенок мало-помалу вступал в общение с внешним миром. Она закладывала первые трудовые навыки, развивала умение, вырабатывала привычки, совершенствовала мастерство. Поэтому А. С. Макаренко метко заметил: «Как ребенок играет, так и будет работать» (Макаренко А. С. Педагогические сочинения. М.- Л., 1948, с. 31.).

Можно сказать, что уже в самом процессе формирования игра была теснейшим образом связана с социальным действием человека - с трудом. Воспроизводя доступными средствами важнейшие практические ситуации жизни, игра, помимо физического развития, прививала детям знания об окружающей действительности, закаливала нравственные качества, без которых нельзя было обойтись в обществе. Таким образом, игра оказывала благотворное влияние на формирование характера ребенка, воспитывала в нем самостоятельность, смелость, находчивость, самообладание, хладнокровие, терпение, аккуратность, дисциплинированность, развивала дух товарищества и общественной солидарности, коллективизма и умения действовать в интересах коллектива. О значении игры для детей Н. К. Крупская писала: «В игре развиваются физические силы ребенка, тверже делается рука, гибче тело, вернее глаз, развиваются сообразительность, находчивость, инициатива» (Крупская Н. К. Педагогические сочинения, т. 5. М., 1963, с. 94).

Подчеркивая огромную значимость игры в трудовом воспитании. В другом месте она константировала, что «игра в своем развитии перерастает в труд» (Там же, т. 11, с. 612.).
По своему характеру, целям и задачам многочисленные детские игры адыгов можно классифицировать на несколько групп. Во-первых, следует выделить игры, воспитывающие трудолюбие, т. е. трудовые, во-вторых, игры, вырабатывающие сноровку, ловкость, быстроту, которые можно объединить под общим названием военно-прикладные, и, наконец, в-третьих, игры, развивающие умственные способности и нравственные качества, иначе говоря, морально-дидактические. По фабульно-композиционным конструкциям они делятся на игры-забавы, сюжетные игры и игры-импровизации. В зависимости же от половозрастных особенностей игры подразделяются на игры для мальчиков, девочек и общие, а также на игры для младшего, среднего и старшего возрастов. Разумеется, конечно, что такая классификация является условной, и границы между отдельными группами очень относительны. Особенно это касается игр, воспитывающих трудовые навыки, сноровку, вырабатывающих морально-этические нормы, развивающих физические данные, и др.

Нельзя также сказать, что та или другая игра особенно важна, потому что развивает ребенка только физически или только умственно. В этом отношении игры всех групп содержат элементы и того и другого. При всей простоте игры представляют сложную совокупность, в которой одна из игр при своей «всесторонности» более или менее направлена на выработку трудовых навыков, другая - на развитие ловкости, быстроты, третья тренирует умственные способности. Это относится и к играм-забавам, и ко всем без исключения сюжетным играм, и к играм-импровизациям. Поэтому, когда речь идет о трудовом воспитании, целесообразно в той или иной мере говорить не только о «трудовых играх», но и об играх, имеющих военно-прикладное значение, так как, развивая общие физические данные ребенка, они воспитывают стойкость, умение владеть различного рода орудиями и инвентарем, трудолюбие. То же самое в некоторой степени касается также игр морально-дидактического направления. Само собой разумеется, что народ никогда не делал акцент на игры одного вида, игнорируя другой. Все игры являлись органической частью всеобщего, всеобъемлющего целого - практической жизни адыгов, которая была и сложной, и многогранной.
Все воспитательные средства адыгской народной педагогики находились в какой-то неразрывной, неотделимой друг от друга связи. Если, к примеру, в сказках, пословицах, поговорках содержал ась педагогическая народная мудрость, народный идеал, то в играх были заключены те непосредственные практические средства и методы, при помощи которых могли быть осуществлены эти стремления. Но, несмотря на это, было бы неправомерным и односторонним рассматривать игровую деятельность детей адыгов только как утилитарную, познавательную.

Игры, как и у других народов, являлись составной частью этнической культуры адыгов. В них в своеобразной, по-детски упрощенной форме отражалась адыгская действительность во всей ее многогранности, начиная от хозяйственного, производственного и семейного быта, кончая социально-классовыми противоречиями. Таким образом, игра - это не только обобщенная форма педагогических методов и взглядов народа на воспитание, она была и остается своеобразной общественной памятью, передаваемой из поколения в поколение. Игра - это народная лаборатория, где экспериментируется, делается человеческий характер, воспитывается воля, настойчивость, трудолюбие, вырабатываются и закрепляются навыки, необходимые в жизни.
Дети не принимают скучных игр. Поэтому то, что они в одни игры играют больше, а в другие меньше, объясняется характером, возрастом, составом детской группы, которая подбирается для игры. При этом важны, конечно, как игры в одиночку (индивидуальные), так и игры групповые (коллективные). Более ценными, разумеется, были последние, которые, помимо всего, воспитывали детей-лидеров, которые умели организовывать и вести всех остальных за собой, умели управлять детским коллективом, были инициативными, настойчивыми и изобретательными. В то же время исключительное значение имело то, что старшие дети-лидеры занимались воспитательным, педагогическим трудом. Воспитывая других, они сами занимались самовоспитанием, учились у вceх, совершенствовали свое умение мастерство.

В игре ребенок-индивид вел себя сообразно своем «статусу», строго и как можно лучше выполняя отведенную роль; отклонение или недостойное поведение (будь то действенное или моральное) осуждалось а порой наказывалось строго. В одних случаях, как это можно увидеть ниже, участников игры, нарушивших Условия, наказывали: по всей строгости, в других - провинившихся журили, предупреждали. Чем дети были старше, тем наказание строже, т. е. можно сказать, что игра постепенно переходила в: занятие, труд, за который будут спрашивать строго. Естественно, что для детей младшего возраста, особенно двух-четырех лет, игры были менее подвижными и неопасными. Они в большей степени направлены на то чтобы развивать речь, наблюдательность и терпение ребенка

Представляется интересной поговорка: «Сабийм и гур мывэ фэрэкIнапэм ещхьщи балигъым и гур жэмбыдзгъэгъу джафэжьым хуэдэщ: сабэ тепкlутэрэ уепщэжмэ, зым трих щlагъуэ щыIэкъым, адрейм зыри къытенэркъым» («Сердце ребенка подобно пор истому камню, а взрослого человека - гладкому обсидиану: насыпешь на них пыль и подуешь - с первого мало что сдунешь, но на втором ничего не останется»). Любопытно и то, что «вместилищем» памяти адыги считали не голову-мозг, а сердце («Си гум изубыдащ» – «изучил», «запомнил»; букв.: удержал, запер в своем сердце)
Простейшей игрой-забавой для маленьких детей, которые только что начинали разговаривать, являлась «птичка» (Археолого-этнографический сборник, вып. 1. с. 190, Нальчик, 1974). Она состояла в том, что, гуляя с ребенком, взрослый показывал ему птичку на ветке или на заборе и пел: «Бзу, бзу гуащэ, кIэфом тес, апхы къэхьи, зы хьэ уэстынщ... Тыр-р,- жиlэу лъэтэжащ». Содержание песенки таково: если птичка принесет то, о чем просят, ее накормят, т. е. за работу она получит зернышко ячменя.

Из многочисленных игр-забав для детей младшего возраста наиболее типичной является игра «овцы пасутся» .. По своему содержанию и, как можно предположить, по названию она имела «животноводческое» направление. В ней дети знакомились с элементарными понятиями о животных, об окружающей природе, о различных профессиях (чабана, повара и др.).

Игра «овцы пасутся» строил ась таким образом. Взрослый брал ручку ребенка .Ладонью вверх в свою руку и, ведя указательным пальцем другой своей руки по центру ладони ребенка, пел: «Мыбдеж мэл щохъурэ» (Вот тут овцы пасутся). При этом взрослый иногда комментировал, какие бывают овечки обжоры, как они кушают, где их пасут, какие травы им особенно нравятся и т. д. В повествование включались рассказы о хороших пастухах, о том, как они ищут специально для овец места, богатые сочными травами ащтым и жумар (Архив КБИИФЭ. Материалы этнографической 1976 года), считая их самыми полезными. Об исключительности травы жумар, как любимом корме для мелкого рогатого скота, свидетельствует, например, поговорка: «Жумар къэкlа мыбдеж, мэлым хуэдэу фыщlызэхуэжэсар?» («Жумар что ли здесь растет, как овцы сбежались?») . Так обычно восклицали тогда, когда на каком-нибудь узком проходе скапливалось много людей. Обо всем этом в доступной, игровой форме мог и говорил взрослый, забавляющий ребенка игрой «овцы пасутся». Продолжая игру, забавляющий ребенка переводил свой; указательный палец ближе к большому пальцу ребенка и пел: «Мыбдеж хъурей щоджэгурэ» (А тут играют в хъурей (хъурей - круг, овца). Переводя палец к указательному пальцу ребенка, взрослый пел: «Мыбдеж кlакlуэ-къакlуэ (А здесь пойдем-приходи). Трогая средний палец, он спрашивал: «Мыбдеж дыкlуэжын?» (А тут - может, пойдем домой?). Но безымянный палец на вопрос отвечает вопросом: «Мыбдеж тIэкlу дымышхэу дык1уэжын? (А здесь - [как же] надо хоть немного перекусить?). И после всего этого взрослый брал мизинчик ребенка и, припевая: «Еуэ, еуэ, nщафlэ цlыкlу» (Торопись, торопись, поварчонок), прижимал неоднократно мизинчик ребенка к его же ладони, вызывая тем самым смех и радость у малыша.

Незатейливая эта игра имела и другие варианты, которые также привлекают внимание своей «предметностью». В одном из них, например, пальцы «разговаривают». В начале игры взрослый на ладони ребенка показывает, где пасутся овцы и где играют в хъурей. Затем, указывая на большой палец ребенка, говорит, напевая: «Этот палец говорит: устал, проголодался, хорошо бы покушать». И поясняет: «Ты же видишь, какой он крепыш, работает много, свободно касается всех других пальцев». При этом взрослый демонстрирует на своих пальцах и советует ребенку сделать то же самое: большой палец без труда касается остальных, хотя другие пальцы касаются друг друга с трудом. На желание покушать указательный палец отвечает вопросом: «А где мы еду возьмем?» И тут же взрослый сразу же комментирует: «Видишь, он всегда сомневается, поэтому плохо растет». Однако ему средний палец говорит: «Бог даст». Потому он из всех пальцев самый длинный, что на всех надеется. Но безымянный палец, тоже из тех; кто сомневается, спрашивает: «А если не даст?» Тогда самый маленький (младший) - мизинец заявляет: «В таком случае украдем! Вон, овцы пасутся!» И здесь все пальцы журят его: «Такой малыш, а собирается красть! Надо работать!»

Тексты комментариев, какой палец что говорит и что делает, бывают самыми различными и большей частью обусловлены искусством забавляющего. После обычных, стандартных эпитетов для каждого пальца взрослый расшифровывает остальные реплики пальцев - по своему усмотрению. При этом рассказы обычно сопровождаются пантомимой, положительно-подражательной или же нежелательно-пародийной жестикуляцией. Исходя из этого, можно заметить, что у этой игры, во-первых, конкретные цели: познакомить детей младшего возраста с трудовой деятельностью человека, с тем, что источником жизни является работа, труд, а не присвоение чужого. Вместе с тем она способствовала элементарному эстетическому воспитанию, развивала детскую речь, наблюдательность и др.

Для княжеско-дворянской знати, чьи дети, как уже отмечено воспитывались у аталыка (быфыкъуэадэ), характерной фигурой был шу (всадник). Здесь взрослый сажал ребенка на колено, как на коня, и, катая его, пел: «Шу, шу, и анэшым макlуэ; шу, шу, шы6э яхуеху» (Всадник, всадник, едет к родне по матери; всадник, всадник, гонит [туда им} табун лошадей). Далее забавлявший малыша или повторял эти слова несколько раз, или же сочинял в такт о том, как его встречали, как гордились подвигом племянника и т. д.

Адыгская игра-забава «Девять правд» из серии многочисленных прибауток знакомила детей с некоторыми знаниями по арифметике, по счету; кроме того, она содержала «непреходящие» истины, житейскую мудрость, отдельные упражнения по логическому мышлению, примеры многовекового наблюдения над окружающей природой. Игра строил ась почти так же, как вышеописанная «Овцы пасутся»: взрослый, показывая на пальцах, считал и комментировал каждую цифру:

О д и н - одинокий несчастен.
Д в а - два глаза друг друга знают (чувствуют).
Т р и - адыгский столик (1энэ) о трех ножках.
Ч е т ы р е - четыре ноги лошади одинаково здоровы, она резва.
П я т ь - пять пальцев на руке почти равнозначны.
Ш е с т ь - два раза по три - шесть.
С е м ь - повернутся семь братьев-звезд (Семью братьями-звездами адыги называют созвездие Большой Медведицы, о котором существует интересная. легенда) - наступает рассвет.
В о с е м ь - восьмиволовая упряжь хорошо тянет (плуг) .
Д е в я т ь - стало девять, не хватает одного.
Д е с я т ь - считаешь до десяти, пока хватит (Перевод наш. Один из вариантов этои забавы см.: Кабардинский фольклор. М.- Л., 1936, с. 465).

В ознакомлении детей (и мальчиков, и девочек) с окружающей средой, природными явлениями, различными профессиями, предметами быта, орудиями труда и т. п. большое значение имела игра «Мою гусыню не видел?», которая строилась на диалоге, где один спрашивал, а другой отвечал:
- Мою гусыню видел?
Видал.
Куда пошла?
В гнезде сидит. Что снесла? Яичко.
Кто съел? Чабан.
Что дал? Овчину.
Кто дубил? Дубильщик. Кто кроил? Закройщик. Кто шил? Портной. (Дубильщик (тэджырей), закройщик (бзэрей), портной (дэрей) букв. означают: тот, кто часто дубит; тот, кто часто кроит; тот, кто часто шьет)
Кто одел?
Моя (твоя) сестра. Куда отправилась? В гости.
Чем угостили?
Костным мозгом оленя и молодым медом (Смесь костного мозга оленя с молодым медом адыги считали чуть ли не самым полезным кушаньем, деликатесом).
А где моя доля?
В дыре.
Нету.
Куда делась? Черная ворона ест. А ворона где?
На дереве сидит.
А дерево где? Топор рубит.
А топор где? Валяется в листьях. А листья где?
Горят в пале.
А пал где?
Бода тушит.
А вода где?
Собака пьет.
А собака где?
С мужчиной идет. А мужчина где? Сено косит.
А сено где?
В кормушке.
- А кормушка где?
Возле нее корова стоит.
Корова где? Молоко несет. А молоко где? Кошка пьет.
А кошка где? В нише сидит. А ниша где?
Ты в ней сидишь.

Иногда эту игру делят на «Мою гусыню не видел?» первую часть и «А где моя доля?» - вторую часть (Археолого-этнографический сборник, вып. 1. Нальчик, 1974, с. 193-194). И в том, и в другом случае дети часто отступали от традиционного текста и придумывали свои вопросы и ответы.

Разумеется, что такие упражнения, помимо того, что знакомили с названиями различных предметов, профессиями, явлениями, что было само по себе уже важно и полезно, развивали у детей сообразительность, наблюдательность и т. д.