"Военный невроз" в Русско-японскую войну: из записок военного врача

В журнале "Военный сборник" за 1914 год было опубликовано несколько статей военного врача Г. Шумкова, касающихся анализа состояния и поведения солдат и офицеров во время и после боев Русско-Японской войны. Основаны они как на рассказах самих участников боевых действий, так и на наблюдении за ними разных военных врачей. В одной из статей, "Душевное состояние воинов после боев", описывалось психическое состояние командира роты, штабс-капитана Р. после сражения у реки Шахэ. Сражение это, длившееся с 5 по 17 октября 1904 года закончилось фактическим поражением русской армии: оно поставило крест на попытках деблокирования Порт-Артура. При этом атакующие русские части потеряли около 40.000 человек убитыми и ранеными, а обороняющиеся японцы - около 25.000 человек. Врачи обратили внимание на большое количество психически травмированных людей, вышедших из боя. Их состояние получило обозначение "военный невроз" (термин был введен немецким врачом Хонигманом, волонтером Красного креста в Русско-японской войне). Считается, что военная психология в России возникла именно после Русско-Японской войны.

Г. Шумков приводит в статье записанный им рассказ офицера:

"Наш полк двинулся выбивать японцев из занятых укреплений. Однако, японские укрепления были так для них выгодны, а для нас неудобны, что мы попали под перекрестный огонь. Я шел вперед со своей ротой, сжав рот и напрягая силы. Я не мог командовать словами (при волнениях заикался) и только показывал своими движениями: рук, головы и др. Люди валились как снопы направо и налево, а мы все шли вперед и вперед. У меня было даже какое то повышенное ненормально-веселое состояние. Я чему то улыбался и шел вперед. Быть может, то, что мы наступали, после постоянных отступлений, давало нам силы чувствовать себя в повышенно-веселом настроении. А, может быть, что и другое - не знаю. Меня ранили (в мягкие части бедра). Я сразу не заметил своей раны. И только потом, увидев на ноге кровь, почувствовал, что я ранен в ногу. Рана в общем пустячная.

Но с этих пор я, будучи вообще нервным, окончательно разнервничался. Пред глазами невольно всплывали картины боя, как люди падали и от боли кричали. Я не мог сдерживать себя. На глазах появлялись невольно слезы и невольно текли. Я не мог быть в обществе. Какой-либо посторонний вопрос, неосторожный намек мне казались обидными, и я плакал. Мне было до боли в душе стыдно показывать слезы перед другими товарищами и солдатами и я избегал общества, оставаясь наедине. Но и здесь, будучи наедине, слезы навертывались на глазах, и я плакал. Мне было чего-то обидно и стыдно. Обидно на себя, что я, несмотря на усилия, не могу удержаться от слез, и эта душевная обида выливалась теми же слезами. Я долго крепился, но мои попытки укрепиться не помогли мне. Я расклеился и пошел полечиться как будто от полученной раны, хотя, собственно говоря, она меня не беспокоила.

Для лечения отправили в Хабаровск, где я жил раньше, и где осталась моя жена и дети. Я встретился со своими. Жена очень хорошая особа, любящая и по характеру мягкая. Дети были все здоровы. Семья была рада и я был рад.

Однако не чувствовал я радости семейной. Крик, шум, неожиданный звук действовали на меня; я весь вздрагивал, и сердце мое усиленно билось.

В первый месяц жизни в семье, если ночью заплачет ребенок, мне покажется, что я на позиции. Это крик раненого. Я вскакиваю с постели и озираюсь... Вновь засыпаю... И вновь мне лезут в голову картины сражений: солдаты и я идем... идем. Залпы орудий; крики раненых... А на душе так тяжело... тяжело. Прошло два месяца, как я пробыл в своей семье. Рана совершенно зажила, а нервно я чувствую себя таким же, как и прежде".

Как француз врал о гибели русского генерала, можно прочитать здесь.

Понравилась статья? Подпишитесь, поставьте лайк и сделайте репост. Спасибо!