"Был мало воинственный человек": Шамиль и его наибы глазами русского офицера в 1850-е годы
В 1853 году, с началом т.н. Восточной войны (войны между Россией и коалицией в составе Англии, Франции, Турции и Сардинии), противники Российской империи ожидали, что на Закавказском театре военных действий, где русским войскам противостояли только турецкие, в дело вмешаются горцы, руководимые Шамилем, которые могли нанести удар в тыл русским, ну или хотя бы своими активными действиями оттянут часть их и так немногочисленных сил на себя. Однако этого не случилось: несмотря на настойчивые призывы, Шамиль не предпринял никаких активных действий в течение всего периода этой войны. Вся "протурецкая" активность Шамиля ограничилась небольшим (но удачным) набегом на Кахетию в июле 1854 года.
Любопытное объяснение этому бездействию имама дает кавказский офицер А. Зиссерман в своей книге "Двадцать пять лет на Кавказе". Называя имама скорее организатором, чем полководцем, который "к тому же был мало воинственный человек и в то время уже лишился лучших своих помощников" (Зиссерман А. Двадцать пять лет на Кавказе. Ч. 2. СПб., 1879), А. Зиссерман пишет следующее:
"Хороший организатор".
В 1837 году действия наиба Ахверды-Магомы стали причиной ссоры между имамом Шамилем и генералом Клюгенау: после их переговоров, русский генерал протянул руку имаму, однако, находившийся здесь же Ахверды-Магома встал между ними, препятствуя рукопожатию. В ответ на это Клюгенау махнул костылем в сторону наиба, а тот выхватил кинжал. В этот момент Шамиль поймал генеральский костыль и с гневом вступился за наиба.
"Боялся рисковать".
Любопытно, что в 1859 году Даниель-Бек, которого сам Шамиль называл плохим воином, но хорошим советчиком, перешел на сторону русских и присутствовал при пленении имама. Шамиль, встретив перебежчика на пути к князю Барятинскому, не ответил на его приветствие, сказав, что на изменников ему и глядеть противно. Сконфуженный Даниель-бек отошел в сторону.
"Близок к основанию династии".
Стремление имама Шамиля к построению государства с наследственной передачей власти было очевидно и раньше - уже в 1848 году имам провозгласил наследником своего сына Кази-Магомеда и до последних дней имамата не раз подтверждал намерение передать ему власть. Следует отметить, что это его желание не было положительно воспринято горцами, привыкшими к весьма вольной жизни.
"К целям более серьезным и положительным".
Впрочем, можно допустить и весьма простое объяснение: как и горцы, Шамиль последние годы тоже испытывал усталость от бесплодной и кровопролитной борьбы с русскими и видел тщетность своих попыток создать государство. Не случайно, при пленении он сказал Барятинскому: "Я простой уздень, тридцать лет дравшийся за религию; но теперь народы мои изменили мне, а наибы разбежались, да и сам я утомился; я стар: мне 63 года" (Филиппов В. Несколько слов о взятии Гуниба и пленении Шамиля. (Составлено по запискам и со слов генерала Лазарева) // Военный сборник, № 5. 1866).
О самом известном наибе Шамиля Хаджи-Мурате можно прочитать здесь.
Понравилась статья? Подпишитесь, поставьте лайк и сделайте репост в соцсетях. Спасибо!
