"Этот необузданный народ": немирные чеченцы глазами русского офицера (1858 год)

В русском военном журнале "Военный сборник" в 1859 году была опубликована небольшая статья русского офицера К. Дидимова "Экспедиция в Чанты-Аргунское ущелье с 1-го июля по 19-е августа 1858 года", в которой он описывал события последних лет Кавказской войны: уничтожение Северо-Кавказского имамата. Основными противниками русских войск здесь были общества Дагестана и Чечни. При этом, следует отметить, что далеко не все эти общества поддерживали Шамиля. Существует довольно большое количество свидетельств русских офицеров, которые позволяют говорить о том, что далеко не все чеченцы воевали на стороне имама. Так, например, в рапорте командующего войсками левого крыла Кавказской линии генерал-лейтенанта Н. Евдокимова отмечалось:"чеченское население почти не оказывает нашим войскам сопротивления. Одно присутствие Дагестанских мюридов удерживает ещё Чечню от окончательного и общего умиротворения" (Журнал военных действий и занятий войск Левого крыла Кавказской линии с 12 по 22 июня 1859 г.). Тем любопытнее характеристика, данная К. Дидимовым т.н. "немирным" чеченцам, в которой он постарался описать, по его словам, "характер и нрав непокорных Чеченцев, живущих вблизи от наших пределов и имеющих более или менее частое сообщение с мирными и даже с самими Русскими".

Отношение к русским: "непременно пролить кровь русскую".

"Сосед-неприятель, которому известны наш образ жизни, богатство и приволье народа, наш дух и наши силы, вместо того, чтобы сродниться со всем этим и тем умягчить свой фанатизм и дикий нрав, напротив того чрезвычайно упорен и зверски жесток к нам. Он вполне убежден в лучшей жизни тех Чеченцев, которые живут у нас; знает хорошо все права и преимущества, которыми они пользуются; знает наши военные силы, средства и вполне убежден в их непобедимости; наконец, убежден в том, что рано или поздно, а все-таки они будут покорены нашими. Но какая-то необузданная воля, какая-то зверская ненависть к Русским, безотчетная страсть к войне и хищничеству, овладевшие их чувствами, не могут примирить его ни с чем... вообще все Чеченцы, как кровожадные звери, при нападении на аулы их Русских, мало думают о защите такового, а устремляют все усилия, чтобы непременно пролить кровь русскую. Чеченец, для того, чтобы достичь, или удовлетворить эту зверскую страсть свою, готов решиться пожертвовать своим семейством и всем достоянием".

О военном духе, благородстве и храбрости немирных чеченцев: "не может назваться истинным воином".

"Чтобы Чеченец, подобно всем горным народам, обладал воинственным духом, то этого нельзя сказать, потому что истинно военный дух народа носит на себе, вместе с тем, отпечаток высокого благородства, и, при воинственности своей, всегда сопровождается резкими поступками великодушия. Он чужд всего этого и напитан лишь алчностью к убийству, грабежу и сребролюбию, а сребролюбивый человек никогда не может назваться истинным воином. Чеченец действительно храбр и готов решиться на все опасности его жизни; готов броситься в шашки и кинжалы, не щадя ни себя, ни своего семейства, но только не с теми благородными чувствами, которыми владеет истинный воин, а с чувствами хищника, жаждущего разбоя и грабежа. Нет примера, на который Чеченец мог бы указать и упереться с тем, чтобы никто не смел укорить его в неблагородных поступках. Были случаи, что Чеченцы прославили себя некоторым образом в их гостеприимстве и охранении от всякой опасности какого-нибудь своего кунака, в собственной своей сакле и даже ауле".

Об отношении к кунакам-русским: "считает меня верною доычею".

"Можно ручаться, что действительно Чеченец, которого я называюсь кунаком, не позволит никогда меня убить или обидеть в своей сакле, или, если он имеет силу, то и в целом ауле. Но можно тут же утвердительно сказать, что это бывает решительно не от правил гостеприимства, которыми славились когда-то наши Славяне, а непременно от обстоятельств, на которые верно рассчитывает Чеченец. Имея меня у себя в доме, как кунака, он, в душе своей, считает меня верною и, если я богат, то богатою добычею: уничтожить меня и приобрести себе все бывшее на мне и со мною, для него ничего не значит; но он боится сделать это потому, что почти все знают, что я его кунак и у него часто бываю, И потому, чтобы не выказать себя в этом поступке, за который он может быть наказан нашими, выжидает удобного случая. А между тем оберегает меня на каждом шагу от своих же земляков, и для спасения моего готов идти с нами на кинжалы; но и тут можно сказать, что он делает это никак не из куначества, т. е. дружбы, а прямо из-за того, чтобы убив меня кто-нибудь другой, не воспользовался моею собственностью, на которую он так верно и давно уже рассчитывал".

О любви к родине: "преспокойно переходит к нам".

"Чтобы Чеченец был патриот, любил свою родину и сражался за нее подобно какому-нибудь Швейцарцу, то и этого тоже нельзя сказать. Мы видим примеры, что для Чеченца решительно все равно где бы он не жил; если он что-нибудь напроказничал на своей родине в горах, или ему оказались какие-нибудь там неудобства и опасность, то он преспокойно, бросив свое жилище и всю родню, переходит к нам. Если же и здесь встретят его обстоятельства подобного рода, то он идет в другое место, или снова удаляется в горы. И спросите любого Чеченца, зачем и для чего он воюет с Русскими, то он не даст вам должного отчета, а только скажет: "это так надобно, моя джегит!" Вот вам весь патриотизм Чеченцев!"

О том, как подавить сопротивление немирных чеченцев: "обезоруживание и справедливая строгость".

"Неукротимость этой зверской и безотчетной страсти так велика, что не в силах противостать им никакие меры благоразумия. Разве обезоружение и, сначала, в высшей степени справедливая строгость, могут удержать и привести к патриархальной покорности этот необузданный народ".

Вместо заключения.

Как представляется, довольно резкая характеристика немирных чеченцев, данная К. Дедимовым, обуславливается тем, что в 1858 году, когда практически всем дагестанским и чеченским обществам стала уже хорошо понятна бесперспективность продолжения войны с Россией, Шамиля поддерживали наиболее фанатичные его сторонники, для которых (по разным причинам) эта война стала единственной целью и смыслом их жизни. Вряд ли можно было ожидать каких-то других слов из уст русского офицера в их адрес.

Источник: Дидимов К. Экспедиция в Чанты-Аргунское ущелье с 1-го июля по 19-е августа 1858 года / Военный сборник, № 8. 1859

О черкесах и чеченцах глазами русских в XIX веке можно прочитать здесь.

Мнение русского офицера о храбрости горцев можно прочитать здесь.

Понравилась статья? Подпишитесь, поставьте лайк и сделайте репост в соцсетях. Спасибо!