Две версии о происхождении меотов.

В науке относительно самого термина «меоты» и происхождения меотов существуют две точки зрения. Одна из них сводится к тому, что «меоты» не этнос, а географическое понятие, объединяющее все племена, жившие на берегах Меотиды (Азовского моря).

Другая точка зрения, выраженная большинством исследователей, признает меотов этносом - группой родственных племен с единым языком и культурой.

Эти противоположные мнения, очевидно, базируются на том, что Плиний утверждал о происхождении названия моря (Меотиды) от имени народа, а Страбон – от слова «Мотоас» (Мутный) на языке ассиаков.

Что же касается этнической принадлежности меотов, то одни исследователи, коих большинство, сходятся во мнении о их тесной связи с этногенезом адыгов, другие относят их к иранцам, третьи (О. Н. Трубачев, Н. А. Николаева, В. А. Сафронов) выдвинули гипотезу, по которому они являются индоевропейцами – индоиранцами.

В целом, как считает большинство ученых, указанные античные этнотопонимы северо-запада Кавказа (Приазовья, Прикубанья и Причерноморья) происходят из современного адыгейского языка.

А. Г. Лопатинский в конце XIX в. термин «меоты» считал сложным словом, состоящим из адыгейского «мей» - «вонь» и «яте» - «болото» («вонючее болото»), характеризующие местность - Азовское море и приазовскую низменность и дельту Кубани с многочисленными лиманами и зарослями камыша.

Поэтому, по А. Лопатинскому, в конечном итоге термин «меот» дословно означал «вонючее море», переносно - «народ, живущий возле вонючего моря». Аналогично объяснял этот этнотопоним археолог Е. И. Крупнов.

Его коллега, адыгейский ученый П. У. Аушев несколько иначе представлял происхождение этнонима «меоты».

Он считал, что «меот» восходит к топониму «мэутхъуэх» («мэутхъуэ» - «мутнеет», «хы» - «море»), что означает с адыгейского - «море, которое мугнеет».

Весьма оригинальную точку зрения на эту проблему выдвинул Р. Ж. Бетрозов.

Во-первых, он обратил внимание на то, что в ряде эпиграфических надписей на территории Боспорского царства племена северо-запада Кавказа обозначались именем не «меоты», а «маиты».

Во-вторых, он считает, что сложное слово «маиты» восходит своим основным корнеобразующим элементом «ма» к главному религиозному культу синдо-меотов - богине «Ма», о чем свидетельствуют археологические материалы Синдики, а суффикс «т» является показателем множественности, который присутствует во многих адыгских этнических (тореты, тарпиты, танаиты) и абхазо-абазинских топонимических (Антемунта, Ахеунта, Ксанта, Бата, Бзыбта, Хыпста, Дахуарта, Гумиста и т.д.) названиях и указывает на принадлежность к определенной местности.

Свою позицию по данному вопросу имеет и адыгский ученый А. М. Гадагатль, который не согласен с толкованием термина «меот» А. Лопатинским, Е. Крупновым и другими учеными.

Он считает, что термин «меот» происходит не от «мей» («вонь»), и «ятI» не означает «болото»; «меот» представляет собой двусложное слово «мыутI», где «мы» - отрицание «не», а вторая часть «утI» - пруд, запруда.

Отсюда «мыутI» (меот) по-адыгски переводится буквально «непруд», т.е. закрытый водоем, или, не имеющий высокого берега, озеро, море.

Одним словом, анализ работ ученых, посвященных этимологии термина «меот», в абсолютном большинстве случаев приводит нас к выводу о том, что он является этнонимом и топонимом - этнотопонимом, который объясняется с адыгейского языка, объединяет ряд племен (синдов = синдонов, агров, аррехов, псессов, торетов = ториетиков = ториетов, темеотов, танаитов, тирамбов, обидиакенов, ситтакенов, досхов, аспуригианов = аспуриканов и др.) античных авторов, живших в Приазовье и Прикубанье, принявших участие в сложении современных адыгов.

Однако, в науке существует положение о том, что этимология этнонима на каком-то языке не всегда означает, что и его носители принадлежат к этому же языку. Примеров тому множество.

Ведь почти у каждого народа есть самоназвание и иноназвание, и чаще всего в науке более известно и широко распространено последнее. Так абхазы сами себя называют апсуа, а в мире известны под именем абхазы.

В связи с этим не исключено, что ряд античных племен, входивших в состав меотов, свое название могли получить от соседних ираноязычных племен.

Вполне допустимо и другое: часть меотских племен могли быть ираноязычными племенами и принять участие в сложении позднейших адыгов.

Эту же мысль ранее высказывал Л. И. Лавров в своей работе «О происхождении народов Северо-Западного Кавказа».

Но бесспорно то обстоятельство, что в местах жительства античных синдо-меотов материальная культура нескольких эпох взаимосвязана и прослеживается тенденция ее эволюции и преемственности от конца поздней бронзы и до средневековья, что говорит о бессменности населения.

Между тем на территории синдо-меотов ученые выявляют отдельные включения культуры сарматского типа.

Все это подтверждается прежде всего археологическими материалами, полученными на раскопках меотских (протоадыгских) городищ и могильников.

Наиболее многочисленные и длительные (с 1943 по 1965 гг) археологические исследования их провел Н. В. Анфимов.

Итоги его раскопок, наряду с работами археологов Н. А. Веселовского, А. А. Миллера, Н. А. Захарова, М. В. Покровского, В. А. Городцова, С. А. Вязигина, М. А. Миллера, К. Ф. Смирнова, В. П. Шилова и других, легли в основу обоснования принадлежности меотских племен к адыгским.

Все эти вопросы детально рассмотрены в обобщающей аналитической статье Н. В. Анфимова «Об этнических процессах на средней Кубани в I в. до н.э. - III в. н.э.» и ряде других работ.