Р. С. Кандор : ОСОБЕННОСТИ ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ В ТРАДИЦИОННОЙ СИСТЕМЕ УПРАВЛЕНИЯ ЗАПАДНЫХ АДЫГОВ (ЧЕРКЕСОВ) В НАЧАЛЕ XIX ВЕКА

Основные традиционные управленческие институты черкесского общества в сложных политических условиях первой трети XIX в. проявляют свои устоявшиеся связи достаточно отчетливо и органично вписываются в психологическое восприятие общества. Так, Э. Х. Панеш, рассматривая процесс образования политической культуры Западной Черкесии, отмечает, что этот регион обладает «характеристиками к супервыживаемости», де-лая обоснованный вывод о невозможности разрушения традиционной политической структуры черкесского общества и его «потенциальную готовность принять в любой момент другую форму»1. Именно это обстоятельство объясняет симбиоз различных форм власти в регионе: княжеской, союзной (братства), архаической.
Суть этой структуры управления сводится к тому, что, какая бы часть ее ни была по той или иной причине разрушена или под влиянием привносимых извне структур ни изменила бы свою форму, всегда остаются другие ее составляющие, сохраняя и обеспечивая политическую, а в из-вестном смысле и этническую жизнеспособность. Структура черкесского общества представляла собой политическую структуру, способную дробиться, чтобы обеспечить свое существование в условиях политической несбалансированности традиционного общества и постоянного военного и политического воздействия2.
Высшая власть князя в «аристократических» обществах дополнялась, соотносилась, перекрещивалась с властью на-родного собрания в зависимости от той или иной конкретной социальной или по-литической основы объекта воздействия.
В «демократических» субэтносах эта структура отличалась незначительно и была направлена в сторону большей социальной однородности общества. Здесь не было княжеского правления и основным носителем верховной власти было общенародное собрание (также исключавшее право голоса у крепостных крестьян). Однако влияние высшего дворян-ства, сохранявшего те же социальные привилегии и следовавшего тем же традиционным нормам, что и в «аристократических» субэтносах, здесь было немногим меньше и в целом определяло жизнь общества3.
В верхней части структуры управления черкесского общества располагался «пщышху» (большой князь или великий князь). Большой князь являлся верховным земельным собственником, верховным главнокомандующим и обладал высшей политической властью, регламентирован-ной, однако, нормами обычного права.
Верховная власть обязывала князя поддерживать правопорядок во владении, стоять на страже законов, что, в свою очередь, давало ему право наказывать подвластных. До середины XVIII в. «пшы-шху» справлялись с одной из главных своих задач – военной защитой подвластного населения. Командование вооруженными силами страны или отдельного княжества являлось насущной общественной необходимостью, а потому и дей-ствия, способствующие выполнению дан-ной функции, не допускали паразитирования. К тому же князья не только пред-водительствовали войсками, но и первыми шли в бой, показывая на личном при-мере истинные образцы рыцарского от-ношения к своему долгу.
Власть черкесских князей основы-валась в первую очередь на контроле
внутренней экономической деятельности, являвшейся более устойчивой стороной этой власти, чем контроль внешней тор-говли и распределение полученных товаров. Источники доходов князя были многообразны: рента, получаемая от всего населения княжества; подати, уплачиваемые непосредственно принадлежавшими ему крестьянами; торговые пошлины и штрафы; военная добыча и дань с подвластных народов и т. п.
В. Х. Кажаров, исследуя сословно-представительные собрания, говорит о том, что «архивные документы, относя-щиеся к концу XVI – началу XVII в., уже ясно показывают, что верховного князя избирали на “совете всей кабардинской земли” с соблюдением “ряда”, т. е. очередности между отдельными княжескими линиями, возводившими свой род к Иналу и составлявшими своеобразную брат-скую общность». Причем сама очередность была двухступенчатой: сперва определялся «ряд» той или иной линии, а затем «внутри нее выдвигался претендент на “большое княжение”, который утверждался на общем собрании князей и дво-рян Кабарды»4. После его смерти боль-шим князем мог стать следующий за ним брат и так до тех пор, пока все братья не реализовывали свое право на верховное княжение. Таким образом, верховное управление передавалось по наследству, но наследовалась власть не по прямой линии (от отца к сыну), а по боковой, го-ризонтальной (от брата к брату).
Принцип наследования по боковой линии настолько проник во все поры черкесского общества, что, не ограничиваясь высшими эшелонами власти, уделами и сельскими вотчинами, распространялся также и на земельные участки, усадьбы и многие виды движимого имущества.
Хан-Гирей говорит о существовании такого института верховной власти в княжеских владениях, как князь-старшина («пщы-тхьаматэ»), присваиваемого, согласно обычаю, старшему по возрасту князю. С этим званием была сопряжена и обязанность председательствовать в управлении владением, а «младшие его летами князья должны ему повиноваться в общественных делах»5. Князь-старшина назначал съезд (хасе) в каком-нибудь из аулов владения, куда съезжаются князья и все дворянство, иногда и старшины воль-ных земледельцев (тльфекотль), если «об-стоятельства требуют их присутствия»6.
В. Х. Кажаров, рассматривая такую важную функцию хасе, как избрание большого князя, констатировал, что «при установлении единовластия одной княже-ской линии (ставшей затем “родом”) сделало излишним сам выбор, поскольку ими автоматически, без всякой “смуты” и противодействия со стороны других ли-ний становились поочередно, по стар-шинству, родные братья»7.
В архивных документах начала XIX в., большим князем Темиргоевского владе-ния называется Безруко Болотоков. К на-чалу XIX в. Темиргоевское владение со-стояло из двух уделов, унаследованных двумя ветвями потомков знаменитого темиргоевского князя Айтека Болотокова – Хатажука и Асланбека Болотоковых.
Хан-Гирей о времени правления большого князя Безруко Болотокова пишет как о времени, когда «он прекратил внутренний беспорядок, свойственный духу и образу черкесских племен, посредством той строгости, с которой наказывал ослушников его воли и нарушителей общественного спокойствия и того сильного покровительства, которое оказывал частным и доброго поведения людям… Все благоденствовало под покровом благоразумно-го владельца, который… вознамерился соединить все княжеские владения, так сказать, в одно целое для защищения сво-их земель и прав противу внешних вра-гов». По плану Безруко Болотокова внутреннее управление каждого владения должно было остаться на прежних «осно-
ваниях», и от приведения в исполнение этого плана должны были произойти «важные перевороты в Черкесии»8. Но осуществлению этих планов помешала смерть Безруко Болотокова, убитого летом 1808 г. в сражении с абадзехами9.
После смерти Безруко Болотокова большим князем Темиргоевского владе-ния становится родной брат Безруко – Мишеост Болотоков (часто называемый Мишеост Айтеков). Князь Мишеост Болотоков, по словам Хан-Гирея, «за щедроту славится между закубанскими черкесами, твердостию характера, мужеством и крепостью сил для перенесения трудов военной жизни, а данное слово держит твердо, что более всего делает ему честь»10.
К началу 1809 г. Мишеост Болотоков заключает мир с абадзехами, намереваясь весной переселиться от Кубани ближе к абадзехам, что вызывает у рос-сийского командования подозрение в же-лании нарушить мирное соглашение и выйти из-под покровительства России.
Однако в марте 1809 г. Мишеост Болото-ков подтвердил генерал-майору Шеншину, что он, «как и брат его покойный Безруко, был приверженный к России и что от Прочного окопа до Черноморского войска за тишину отвечает, доставлять впредь пленных и беглых, довод чрез который он не воспрещал своим подданным, делать хищничества, есть тот, что он видя своих узденей награжденных от все августнейшего монарха, сам остается и поныне будто без признания за владельца»11.
Политические взаимоотношения Мишеоста Болотокова со своими соседя-ми показывают стремление его к сохранению мира всеми доступными средствами, с одной стороны, быть верным прися-ге российскому правительству, а с другой – нежелание быть втянутым в братоубийственную, междоусобную войну, неминуемо приводившую к разорению подвластного ему владения. Следует отметить, что главнокомандующий войсками на Кавказе генерал Ермолов в августе 1819 г. на-зывает Мишеоста Болотокова «наиболее всех приверженного России»12.
В начале 20-х гг. XIX в. часть Темиргоевского владения (удел Джамбулата Болотокова) вышла из-под управления большого князя. Увлекаемые идеей помощи кабардинцам, они призывали напа-дать на российскую кардонную линию для освобождения кабардинского народа, считая, что они находятся в плену у Рос-сии13. В этой сложной политической си-туации Мишеост Болотоков, с одной стороны, следовал присяге, данной российскому командованию, сообщая известные ему сведения о намерениях различных групп совершать нападения на Кубанскую линию, и лично со своими дворянами прикрывал ее, а с другой – избегал втягивания Темиргоевского владения в усобицу между двумя ее уделами.
Между тем после смерти Мишеоста Болотокова с 1830 г. по октябрь 1836 г. большим князем всего Темиргоевского владения становится Джамбулат Болотоков. Достаточно интересен факт признания и утверждения Джамбулата Болотокова в качестве владетеля Темиргоевского народа российским командованием. Подтверждением этого служат разъяснения, данные генерал-лейтенантом Головиным по факту убийства Джамбулата Болотокова. Он пишет, что в 1830 г. главнокомандующий Кавказским отдельным корпусом генерал-фельдмаршал Паскевич Эриванский «во время экспедиции, совершенной под личным предводительством его светлости за Кубань, признав по-лезным склонить на нашу сторону Джамбулата, изволил вызвать его к себе и в по-следствии данных им обещаний в покорности нам, утвердить его владетелем Кемиргойского народа, населяющего пространство между Кубанью и Белою речкою»14. Подтверждение этого факта находим в рапорте генерал-майора Султана Азамат-Гирея, где говорится о том, что генерал-фельдмаршал Паскевич «простил ему (Джамбулату Болотокову. – Р. К.) все его проступки в продолжительное время его действия против нашей границы, как на лице первенствующего в горах признал и утвердил владетелем Кемиргойского племени, с которого времени он Джамбулат Айтеков остался верным России»15.
Таким образом, в начале XIX в. на примере Темиргоевского владения видно соблюдение традиции вступления в верховное управление и передачи власти по наследству не по прямой линии, а по боковой – от брата к брату, причем этот же принцип наследования действовал и на уровне удельной и вотчинной власти. Такие же характерные особенности верховного управления подтверждаются при исследовании системы верховного управления в Бжедугском владении в начале XIX в.
Полновластное господство князей и дво-рян в пределах своих владений согласовывалось с иерархической структурой традиционной земельной собственности, фамильным принципом и всем комплексом связанных с ней привилегий.


СКАЧАТЬ PDF

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Панеш Э. Х. Традиции в политической культуре народов Северо-Западного Кавказа // Этнические аспекты власти. СПб., 1995. С. 34. 2 Там же. С. 35. 3 Там же. С. 24. 4 Кажаров В. Х.Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII – первой половине XIX века. С. 213. 5 Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 130. 6 Там же. С. 130.
7 Кажаров В. Х. Указ. соч. С. 219. 8 Хан-Гирей. Указ. соч. С. 170–171. 9 Акты Кавказской археографической комиссии (далее – АКАК). Тифлис, 1869. Т. 3.
С. 662.
10 Хан-Гирей. Указ. соч. С. 171. 11 АКАК. Тифлис, 1869. Т. 3. С. 662. 12 АКАК. Тифлис, 1875. Т. 6. С. 451. 13 Государственный архив Краснодарского края. Ф. 261. Оп. 1. Д. 124. Л. 474. 14 Российский государственный военно-исторический архив (далее – РГВИА). Ф. 482. Оп. 1.
Д. 62. Л. 6.
15 РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Д. 62. Л. 2 об.