В поисках внеземного разума. Интервью «СА» с астрофизиком РАН Григорием Бескиным

Одиноки ли мы во Вселенной? Этим вопросом, наверное, в тот или иной момент жизни задавался каждый человек. Среди тех, кто посвятил поиску внеземных цивилизаций свою жизнь и профессиональную деятельность, — ведущий научный сотрудник, руководитель группы релятивистской астрофизики Специальной астрофизической обсерватории РАН Григорий Бескин. В Адыгее ученый провел лекции о своих научных изысканиях для школьников, учителей астрономии и всех, кому интересны загадки космоса. О том, зачем нужны поиски внеземных цивилизаций человечеству, ждут ли на том конце Вселенной сигнал от нас и в чем смысл нашего существования на Земле, наша беседа.

— Григорий Меерович, в чем основная проблема поисков внеземных цивилизаций и почему эти поиски так важны для нас?
— Это проблема универсальная. Все, что мы знаем о Вселенной, говорит о том, что мы не одиноки. И эта мысль существует тысячи лет — в разных вариантах, у разных этносов, по-разному транслируется, но суть ее неизменна. Так же как человек ищет себе подобных на Земле (путешествуя, пытаясь понять, как устроен мир), мы хотим понять, как устроен большой мир, в том числе есть ли там кто-нибудь похожий на нас. Эта тяга неизбывна, она существует всегда и очень важна для самосознания человечества.
За последние лет сто мы начали понимать, что эта тяга, эти поиски, по сути, представляются для человечества зеркалом. Для того чтобы искать во Вселенной себе подобных, нужно очень хорошо понимать: кто мы, как мы пришли в эту точку пространства-времени и что нас ждет в будущем. У нас нет других способов рассуждать и пытаться понять, как устроены они, кроме размышлений о нас самих. По сути, эта проблема — зеркало, которое интегрирует все знания о человечестве, начиная с возникновения Вселенной (потому что возможность возникновения жизни была заложена еще на ранних стадиях ее существования) и заканчивая тем, что нас ждет впереди.
То, что мы понимаем о нашей нынешней стадии, как мы рассуждаем о нашем будущем, — то же самое мы можем говорить о тех, кого мы ищем, при этом фантазируя, придумывая что-то, что позволяет сказать — они все-таки не такие, как мы. И из общих соображений они и не должны быть такими же. Мы видим на Земле (во времени и пространстве) очень разные цивилизации, и тем более они должны быть разными, если мы говорим о большом космосе. А дальше возникает вопрос — как соотносится наше нынешнее знание о земной цивилизации, Вселенной с нашими представлениями о других, где границы допустимых фантазий? В искусстве, литературе они ничем не сдерживаются (тому пример — бесконечное число вариантов внеземного ра­зума в фантастике). Занимаясь же научными исследованиями, мы должны сочетать устоявшиеся представления о космосе с нашими смутными прогнозами об их изменении, развитии и углублении. И это очень трудно.

Например, можно допустить, что послание от внеземной цивилизации может быть закодировано в наших генах. Мы же знаем, что значительная доля генома состоит из молчащих генов, чьи функции неизвестны. Так вот есть идея, что в этих генах что-то закодировано кем-то умным и могучим и предназначено для нас. Это фантазия, которая, на мой взгляд, имеет право на существование в рамках научной постановки проблемы SETI (Search for Extra Terrestrial Intelligence — Поиск внеземного разума (цивилизации)). Проблема поиска внеземных цивилизаций, понимание, как они устроены, — самая глобальная проблема, с которой имеет дело человечество.
— Ваши коллеги, астрофизики Специальной астрономической обсерватории РАН, говорят, что за всю свою деятельность не наблюдали в телескопе ничего, что подтверждало бы теорию существования других цивилизаций, то есть все, что вы наблюдаете в небе, можно объяснить с точки зрения науки. Что же дает надежду полагать, что есть что-то помимо нас?
— Ситуация парадоксальная по трем причинам. Первая. Все, что мы знаем о Вселенной и о нас самих на данный момент, говорит, что мы не одиноки. Например: эволюция Вселенной, тонкая подстройка ее параметров... Вот представьте: если бы соотношение заряда и массы электрона было чуть-чуть не таким, как сейчас (буквально на проценты), сложных атомов вообще не существовало бы. А эти константы были заложены на самых ранних этапах существования Вселенной. Значит, уже тогда была заложена в структуру нашей Вселенной возможность существования сложных соединений, органики, а стало быть, чего-то живого. Или, к примеру, размерность пространства-времени: четырехмерное пространство-время — это наиболее оптимальная размерность для существования сложных систем — планет вокруг звезд. Опять же, если бы размерность была меньше или больше, такого могло бы и не быть. Или другой пример — существование галактик со сложным химическим составом, эволюция химических элементов, даже возникновение железа, без которого бы мы не жили... Если время существования видимой части Вселенной — 13,8 млрд. лет, то уже буквально за один миллиард лет галактики стали подходящими для возникновения сложных соединений и органических элементов в том числе.
Все это вселяет мысль, что ОНИ должны быть, но при этом никакие поиски не дают результатов. Однако есть другая сторона. Представим пространство поиска, куда входят частоты, на которых ведутся поиски сигнала, направления, способы наблюдения. На данный момент изучено примерно десять в минус двадцатой степени объема этого пространства. Это ничтожнейшая доля, как если бы мы сравнили стакан воды с объемом всей воды на земном шаре.
То есть, с одной стороны, ОНИ должны быть. С другой — мы их не находим, а с третьей — мы очень мало изучили. Ситуация грустная: даже если мы увеличим объем исследований в тысячу, даже в миллион раз, он все равно будет ничтожным по сравнению со всем пространством поиска. Поэтому так важны новые идеи, сужающие его: например, сконцентрироваться на исследованиях экзопланет, а также пекулярных (необычных с астрофизической точки зрения) объектов нашей Галактики.
— А как вы думаете, они нас ищут?
— Если они похожи на нас (а они вполне могут быть на нас похожи), стало быть, обладают схожим разумом и схожими намерениями и, следовательно, тоже хотят нас обнаружить. Более того, мы должны допускать возможность посылки нашего сигнала. Есть люди, которые готовы искать сигналы внеземных цивилизаций, но не готовы их посылать, считают, что это опасно: они прилетят и всех нас поработят. Мы видим здесь некий логический разрыв. Если вы ждете сигнал, но сами не готовы его отправить, почему же вы думаете, что кто-то будет это делать? Если мы готовы и хотим искать, то должны быть готовы и посылать сигнал. Потому что иначе теряет смысл сам поиск. Это пограничная проблема, в которой есть определенная степень риска, и никуда от этого не деться, как и в любой сложной проблеме.
Если повезет обнаружить искусственный сигнал, значит, есть внеземной разум, есть другая цивилизация, и картина мира принципиально изменится. Даже если мы не знаем, какие вопросы им задать, и даже если мы не получим ответ, сама по себе мысль, что мы не одни во Вселенной, потрясет всех. Это же как первый полет в космос, который открыл новые горизонты в понимании нас самих в этом мире.

На данный момент мы знаем примерно полсотни планет в зонах жизни, похожих на Землю (такой же массы, такого же температурного режима), обращающихся вокруг 50 звезд. Там условия возникновения жизни вполне приемлемы. Там надо искать. А вообще ситуация почти безнадежная, но тем она интереснее.
— Может быть, есть принципиально неразрешимые задачи? Может быть, постановка проблемы неверна?
— Есть такая проблема «черного лебедя». Долгое время считалось, что лебеди бывают только белыми. И вдруг в какой-то момент в XVII веке нашли популяцию черных лебедей, которые открыли глаза на многие вещи, связанные с эволюцией. Современный эссеист, статистик и писатель Нассим Талеб возвел этот результат в некий принцип, характерный для плохо анализируемых ситуаций с непредсказуемым исходом. Можно его приложить и к науке, она во многом занимается поиском «черных лебедей». Очень хорошо, когда заранее сформулировано и понятно, что мы хотим найти. Но тогда просто неинтересно это искать. А если есть что-то, появляющееся неожиданно и меняющее наше представление о мире, — это принципиально важное достижение не только для науки, но и для социума. И часть научного мира, вполне нормальных людей, как раз этим и занимается — ищет «черных лебедей». И в какой-то степени соль научных занятий состоит именно в этом — искать решение задач, отсутствие решения которых вроде бы доказано. Любое научное занятие, любая научная проблема так или иначе сформулирована на достаточно формальном языке. А любой формальный язык ограничен в своей структуре, а значит, сулит надежду на неожиданный результат и на смену языка. Наука не есть что-то такое, где все определено. Наука — это сложная динамическая система, в которой можно ожидать прилета «черных лебедей».
— Многие ли ученые разделяют ваши взгляды, что внеземные цивилизации точно есть, или в научных кругах больше скепсиса по данной теме?
— Большинство людей, которые занимаются наукой, консервативны и предпочитают заниматься тем, что более-менее привычно и устоялось. А делать что-то рискованное — это все равно что играть на флейте перед тюльпанами, как делал дед Чарльза Дарвина Эразм Дарвин, в надежде на неожиданный результат. Немногие готовы на это, и ничего зазорного тут нет. Но есть люди, которые всю жизнь занимаются поиском странного. В 2015 году российский миллиардер Юрий Мильнер профинансировал поиски сигналов внеземных цивилизаций и даже проект по посылке эскадры космических микрокораблей к ближайшей звезде Проксима Центавра. Речь идет о сотнях миллионов долларов. Это очень сильно мотивировало ученых и всколыхнуло интерес к поискам, появилась реальная поддержка: средства не только на зарплату специалистов, но и на инструменты, развитие методик и прочее. Последние несколько лет публикуются статьи в лучших астрономических журналах, посвященные поиску внеземных цивилизаций, правда, пока безуспешному поиску…
— Есть же еще интересные планы Илона Маска по колонизации Марса. Десятки тысяч добровольцев готовы лететь осваивать планету, причем в одном направлении. Вы с пониманием к ним относитесь?
— Да, я понимаю их мечту. Но сам не готов по идеологическим соображениям. На мой взгляд, сама идея колонизировать Марс неправильная, потому что у нас здесь, на Земле, много нерешенных, сложнейших проблем. И я не очень верю, что сейчас возможно создание такой идеальной колонии со «всеобщей любовью». Опыт развития человечества говорит о том, что это маловероятно. Я почти уверен, что, если люди все-таки туда полетят, у них возникнут проблемы, раздоры, сложности личные и социальные. Потому что люди сами по себе сложные, они разные, неоднозначные, и у них масса вопросов без ответов и нерешенных проблем здесь, на Земле.
— Как вы считаете, есть в словах людей, которые рассказывают о встречах с НЛО, доля правды или это просто фантазии?
— Это свойство человека мистифицировать свое существование. Люди живут в собственных картинах мира, собственных жизненных пространствах, во многом мифологизированных. Просто мифы разные. У кого-то лешие, у кого-то пришельцы с Сириуса. Важно просто не быть агрессивным в своих мнениях и проявлениях, не пытаться их абсолютизировать и навязывать.
— То есть все те описанные истории о встречах с пришельцами, по вашему мнению, не имеют связи с действительностью? Неужели нет ни единого доказательства их появления?
— Я знаю, понимаю и уверен, что есть необъяснимые явления, странные с точки зрения нынешнего знания, но это не те вещи, которые разрушают картину мира. К примеру, есть место в Норвегии — долина Хессдален, где происходят множественные световые, электромагнитные аномалии, по всей видимости, связанные со структурой долины. Это одно из мест паломничества специалистов по НЛО. При желании можно говорить, что здесь маневрируют корабли пришельцев... Бога ради, даже с шаровой молнией до конца не все понятно. Можно думать, что встреча с внеземным разумом тоже будет для нас чудом (иногда это событие так и называют — Космическое чудо). Надо быть готовым.
— Как ученый, изучающий Вселенную, наверняка вы задавались вопросом: в чем смысл нашего существования на Земле?
— Своей формулировкой вопроса вы выносите проблемы смысла жизни за пределы самой жизни. Это обычная история: а в чем смысл нашей жизни? Однако сама фраза говорит о том, что существование — это одно, а смысл его — другое. Я думаю, что это все же тождественные вещи. Понятие смысла теряет смысл в рамках этой бесконечной, сложной, многообразной жизни, в которой мы живем. Она просто у нас есть...
— И последний вопрос: если бы все-таки каким-то чудом встреча с братом по разуму произошла, о чем бы вы хотели спросить его или о чем сказать?
— Если говорить о встрече, то это было бы молчание и вглядывание. Слова были бы лишними…
Справка
Григорий Бескин — доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник и руководитель группы релятивистской астрофизики Специальной астрофизической обсерватории РАН. Занимается исследованием  релятивистских объектов с помощью аппаратуры высокого временного разрешения, а также теоретическими работами в данном направлении. Много лет занимается проблемой поиска внеземных цивилизаций, в том числе экспериментально. Источник: Газета Советская Адыгея