Разиет Емтыль: Измаил-Бей Атажукин и Султан Хан-Гирей: Проекты реорганизации адыгского общества

Деятельность двух великих адыгских просветителей Измаил-Бея Атажукина и Султана Хан-Гирея пришлась на разное время, но взгляды их на переустройство административной и судебной системы адыгского общества оказались идентичными. Оба они, находясь на службе российского царя в такое сложное время, как Кавказская война, нашли силы и проявили мудрость, чтобы представить правительству свои взгляды, программы по переустройству существующего строя на своей родине, реформе ее судебной системы и добиваться их воплощения.

Основным источником для изучения, представленных проблем явились документы Центральных государственных и военных архивов Санкт-Петербурга, Москвы, документы Кабардино-Балкарского республиканского, Краснодарского краевого архивов.

Кроме того проанализированы личные работы просветителей Измаил-Бея Атажукина и Султана Хан-Гирея, их письма императорам Екатерине II и Николаю II, акты археографической комиссии (2-3 том), исследования крупных ученых адыгов – Т.Х. Кумыкова, Р.Х. Хашхожевой, М.О. Косвена, Р.У. Туганова, К.Ф. Дзамихова и многие другие материалы современных авторов.

Измаил-Бей Атажукин и Султан Хан-Гирей, получили общее и специальное военное образование – один Петербурге, другой в Тифлисе и Петербурге. Как многие их соотечественники, они жили в России, честно служили ей, отважно защищали ее интересы, участвуя во многих войнах.

И-Б. Атажукин и С. Хан-Гирей вошли в историю России и всего Кавказа, оставив заметный след, как военные деятели, просветители, заинтересованные в административном, гражданском и судебном устройстве и судопроизводстве на Северном Кавказе. Сохранились документы по судопроизводству, проекты реформ в Кабарде и Черкесии.

Патриоты своего народа, по признанию многих авторитетных людей России, живших в конце 18 – в первой половине 19 века, они были одними из образованнейших людей, владели многими языками, прекрасно знали русскую, зарубежную историю и культуру.

Известный кавказовед-этнограф Г.П. Бутков называет Измаил-Бея, «просвещённейшим с высоким уровнем развития и культуры человеком из всех его земляков» [1].

Открытие личности Измаил-Бея фактически принадлежит М.Ю. Лермонтову, который посвятил этому герою свою повесть «Измаил-Бей». Прототип героя в совершенстве знал русский, владел французским, имел чин полковника. Убежденный сторонник дружбы с Россией, но смело выступал против завоевательной политики царизма на Кавказе. Измаил-Бей не раз показывал отвагу, мужество в войнах России с другими государствами, за что был отмечен государственными наградами. В 1789 г. Измаил-Бей отправился на шведский фронт, но вскоре вернулся на русско-турецкий фронт. Находясь в составе бугского казачьего полка, 11 декабря 1790 г. принял участие в штурме турецкой крепости Измаил под командованием А.В. Суврова. Полководец высоко оценил мужество и храбрость Измаил-Бея. В предствленный к наградам список напротив его фамилии царский сановник Г. А. Потемкин сделал пометку: «За усердие и храбрость». И Измаил-Бей за проявленное мужество в этой операции был награжден Орденом Святого Георгия 4-й степени [2].

За штурм Очакова в 1788 г. Измаил-Бей получил «Золотую медаль с каменьями», также ему, находившемуся в чине секунд-майора, было присвоено звание премьер-майора.

Измаил-Бей выступал за то, чтобы адыги были ориентированы на Россию, но считал неприемлемыми карательные экспедиции на Кавказе, предпринимаемые царской администрации.

Измаил-Бей – автор записок «Краткое описание жителей горских черкес», «Записка о жителях Кавказа», «О беспорядке на Кавказской линии и о способах прекратить оные». И эта известность, героизм позволило М.Ю. Лермонтову взять его прототипом своей повести «Измаил-Бей». Он писал:

Отцом в России послан Измаил,
И их надежду отняла Россия
Четырнадцати лет оставил он
Края, где был воспитан и рождён,
Чтоб знать законы и права чужие!
Не под персидским шелковым ковром
Родился Измаил, не песнью нежной
Он усыплен был в сумраке ночном:
Его баюкал бури вой мятежный!
Когда он в первый раз открыл глаза,
Его улыбку встретила гроза! [3].

Сюжет повести «Измаил-Бей» в известной степени связан с реальными событиями, происходившими на Кавказе в начале 19 века. Многие факты, нашедшие отражение в поэме, совпадают с биографией кабардинского князя Измаил-Бея Атажукина, который был послан отцом в Россию для получения военного образования. Лермонтов знал устные народные предания и умело использовал их в своем творчестве. Он писал:

«Как я любил, Кавказ мой величавый,
Твоих сынов воинственные нравы» [4].

В поэме отражен сам дух Кавказа, характер населяющего его народа, богатство его природы.

Стремление царизма распространить свое влияние на все территории Западного и Центрального Кавказа встретило упорное сопротивление народов, населяющих эти территории.

Измаил-Бей, обладая дипломатическим талантом, принимает участие в переговорах по заключению мирного договора между Россией и Османской империей от 9 января 1792 г. в г. Яссы. Этот договор положил конец русско-турецкой войне 1787-1791 г., закрепил Кабарду за Россией, подтвердил условия Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 г., Георгиевского трактата 1783 г., а также все другие русско-турецкие соглашения.

Однако данный договор вызвал на Кавказе серьезную напряженность. Кабарда была на то время фактически независимой, и Россия, ссылаясь на договор, начала предпринимать действия, включая военные по ее действительному покорению. В этот критический момент Измаил-Бей Атажукин и вступил в активную политическую жизнь. Он выразил свое недовольство царизмом и его колониальной политикой. Так, Измаил-Бей и его сторонники критически восприняли Указ царя по судебной реформе в Кабарде. Они открыто выступили против него, поддержав кабардинских князей и дворян.

Граф И.В. Гудович, увидев в лице Измаил-Бея влиятельного политического деятеля, пребывание которого могло бы привести к нежелательным последствиям для российской администрации на Кавказе, добился от Екатерины II отправки его из родной Кабарды. Скоро его с братом Адиль-Гиреем и майором Хамурзиным высылают в качестве наказания в Екатеринослав (город Днепропетровск, а с 2016 г. Днепр).

Лишь тогда, когда пост императора занял Александр I, Измаил-Бею был дозволен въезд в Петербург. Но, освободившись от опалы, он сразу попросил императора, чтобы ему разрешили вернуться на Родину, где политический накал не спадал. В 1807 г. Александр I дал ему разрешение на возвращение. Более того ему было присвоено звание полковника.

Измаил-Бей отдал много сил проектам, которые, с его точки зрения, разрешили бы кавказские проблемы без кровопролития. Он писал в различные властные структуры обращения, в которых рассказывал о взаимоотношениях Кабарды с Россией.

Атажукин одним из первых предложил царю вести судебные дела в Кабарде на основе обычного права адыгов.

Следует отметить, что подобное письмо им уже было отправлено ранее Екатерине II. Но, к несчастью для Измаил-Бея, шло оно через Г. А. Потемкина, который к тому времени при невыясненных обстоятельствах скоропостижно скончался, поэтому его предложение осталось лежать в царских архивах без движения.

Перед возвращением на родину в начале 1804 г. Измаил-Бей Атажукин снова подал министру внутренних дел «Записку о беспорядках на Кавказской линии и способах прекратить оные». Атажукин пытался воздействовать на кабардинский вопрос задолго до подачи этой «Записки». Еще ранее в письме на имя заведующего личной канцелярией Екатерины II В.С. Попова Атажукин просил напомнить генерал-аншефу Г.А. Потемкину об известных «кабардинских делах». То есть записки 1804 года являются итогом многолетних раздумий над проблемами политической, экономической и культурной жизни адыгов [5].

Также он сообщает свои наблюдения в письмах: «Краткое описание жителей горских черкес», «Записки о жителях Кавказа»; «О расселении горцев в регионе»; «О социальном строе»; «О Кавказской линии»; «О политике с Турцией»; «Об обычном праве»; «О народном собрании»; «О судопроизводстве и возвращении аннексированных кабардинских земель»; «О беглых крестьянах и применении горцами меры «кротости» [6]. Много работает Измаил-Бей и над реализацией своей судебной реформы, будучи уверенным в том, что она должна вывести Кабарду из состояния хаоса и раздробленности, пресечь действия некоторых князей и дворян, придерживавшихся антирусской политики, а также ограничить вмешательство царских чиновников в кабардинские дела. Но как сын своего класса он защищал в большей степени интересы феодалов, судебные органы должны были стоять на страже княжеских владений. Проект реформы в целом носил ограниченный характер, хотя в нем частично отразились отголоски народной идеологии, которая противопоставлялась политике администрирования на Кавказе.

Измаил-Бей глубоко изучал историю, культуру Кабарды и стремился уберечь ее и обеспечить ей дальнейшее развитие. В своих работах он часто ссылался на народные традиции и обычаи, чем усиливал свою аргументацию. К сожалению, его проектам не суждено было осуществиться, и главная причина заключалась в том, что его в 1812 г. ориентировочно на 61 году жизни убили при таинственных обстоятельствах.

Причины его убийства остаются неизвестными и сегодня. По версии же, изложенной М.Ю. Лермонтовым в повести «Измаил Бей» его лишил жизни двоюродный брат, также в прошлом офицер царской армии, к тому времени придерживавшийся антироссийских позиций.

В биографиях, мыслях, взглядах, проектах и концепции по переустройству адыгского общества в трудах Измаил-Бея много общего с тем, что писал Султан Хан-Гирей. Этот великий кавказовед, историк, фольклорист, этнограф, военный деятель, который, появившись на свет в 1808 г., продолжил идеи Измаил-Бея в первой половине XIX в.

Открытие личности Султана Хан-Гирея принадлежит генералу А.П. Ермолову. Он первым обратил внимание на чрезвычайно любознательного и способного мальчика.

С. Хан-Гирей был, по завещанию отца Махмет-Гирея, отправлен на Кавказ, к главнокомандующему кавказской линии А. Ермолову, который принял участие в его судьбе и позаботился о его воспитании и образовании [7]. Он отправил его на учебу в Тифлисскую гимназию. После гимназии С. Хан-Гирей поступил в Петербургский кадетский корпус, который окончил с блестящими отметками, вышел в офицеры. Ему еще не было и 20-ти лет, когда он офицером принял участие в русско-персидской войне 1826-1828 гг. Не успела закончиться эта война, началась 1828-1829 гг. русско-турецкая. Здесь он получил чин поручика, был адъютантом командующих войсками А.С. Меншикова и В.Н. Перовского.

Основатель адыгской исторической науки, Хан-Гирей был одним из первых историков, этнографов и фольклористов, создателем азбуки родного языка, проектов по гражданскому устройству своего народа. Его характеризовали широта творческого диапазона, обостренное чувство гражданского долга, любовь, преданность и озабоченность будущим своего народа.

Царские чиновники страстно желали подготовить из него активного поборника колониальной политики царизма. В 1930 году С. Хан-Гирей побывал на родине и доложил правительству о прошении хамышеевских владельцев принять их в российское подданство, а также о назначении его наместником этих территорий. Однако военные власти в Петербурге нашли в прошении личный интерес Хан-Гирея и отказали ему. Он вынужден был вернуться на службу, но долго его служба не длилась.

Он стал офицером лейб-гвардии Черноморского казачьего эскадрона, но прослужив там некоторое время, был переведен в лейб-гвардии Кавказско-горского полуэскадрона его величества конвоя. В составе этого полуэскадрона его отправляют в Польшу, где принял участие в подавлении восстания. Участвуя в боях, Хан-Гирей получил три ранения. За храбрость и самоотверженность был произведен в штаб-ротмистры.

В 1832 полуэскадрон вернулся в Петербург, где его назначили командиром этой части.

В 1837 году Хан-Гирею присвоен чин полковника и придворное звание флигель-адъютанта российского императора. С этого времени он вплотную занимается общественной активной деятельностью. В мае 1937 г. он получает особое задание, связанное с предстоявшей тогда поездкой на Кавказ Николая I. От Хан-Гирея требовалось, чтобы во время пребывания царя на Кавказе к нему явились депутаты от различных горских народов и «изъявили ему покорность».

Тогда же Хан-Гиреем был поднят вопрос политики Англии и Турции на Северном Кавказе. По его мнению, происки агентов этих стран играли не последнюю роль в ухудшении взаимоотношений адыгских народов с Россией. Он считал, что они «возмущают закубанцев-черкесов» льстивыми обещаниями.

В 1937 г. Хан-Гирей писал Николаю I: «Несмотря на уверенность черкесских старшин в преданности, я заметил, что волнения, произведенные иностранными агентами, распространились между мирными племенами». Его волновало то, что агентурная деятельность перекинулось от приморских к внутренним, «мирным черкесам». И по поручению Николая I Хан-Гирей получил задание противодействовать этим английским эмиссарам – купцу Дж. Беллу и журналисту английской газеты «Морниг» Лангворту [8].

В том же 1837 г. Хан-Гирей подает в штаб записку, озаглавленную «Проект положения об управления горскими народами» [9], в котором выдвигает ряд важных вопросов, касающихся общественно-политической жизни адыгов. В проекте также большое место занимает вопрос о системе судоустройства.

Этот проект после согласования с Вельяминовым, должен был быть представлен на утверждение Николаю I, когда он будет на Северном Кавказе. Однако этого не случилось.

Чуть больше повезло «записке», названной Хан-Гиреем «Предложения о средствах для приведения черкесов в гражданское состояние кроткими мерами, с возможным избежанием кровопролития» [10]. Она была представлена Николаю I, и он распорядился послать ее главнокомандующему на Кавказе и командующему войсками Кавказской линии А.А. Вельяминову. Однако тот не счел нужным вникнуть в ее сущность.

Одновременно с этим Хан-Гирей подготовил к изданию «Записки о Черкесии», труд, который был представлен для просмотра начальнику жандармерии А.Х. Бенкендорфу. Прочитав рукопись, Бенкендорф сказал Хан-Гирею: «Из твоего разговора заметно, что ты порядочно знаком с историей горских племен. Государю угодно ехать на Кавказ летом, ему угодно, чтобы ты написал для него записку о горских племенах, о которых, как слышно, ты кое-что имеешь написанное. Надо, чтобы записка была у государя не позже как через два месяца или даже через шесть недель» [11].

Когда об этом труде Хан-Гирея стало известно и Николаю I, он также выразил желание, чтобы его флигель-адъютант составил еще одну «записку» – о горских племенах. Хан-Гирей, якобы исполняя заказ царя, написал сочинение под заглавием «Адыги (черкесы) и все близкие к ним племена». Эта работа в атласно-золотой тесненной обложке была передана царю, и он остался доволен внешним видом рукописи. Царь подарил Хан-Гирею перстень и назвал его, полушутя «черкесским Карамзиным». Естественно, Хан-Гирею хотелось, чтобы Николай I, приурочив к своей поездке на Северный Кавказ и в Грузию, прочитал рукопись. Однако этого не произошло.

Другая «записка» Хан-Гирея, названная им «О предварительных мерах к устройству закубанских мирных племен» и написанная в 1838 г. [12], долго блуждала в бюрократических канцеляриях военной администрации. Лишь в марте 1843 года, когда автора проекта уже не было в живых, департамент военных поселений министерства еще раз обратился к соответствующим властям с просьбой сообщить сведения о судьбе этого документа. В ответ на запрос поступило сообщение, что предположение Хан-Гирея об устройстве закубанских племен «вошло в общий проект положения об управления горцами», представленный Головиным 21 июня 1842 г. Николаю I. Так важный проект «Об устройстве закубанских мирных черкесов», как и ранее составленные проекты реформ, остался без должного внимания.

Многие весьма актуальные предложения, высказанные Хан-Гиреем в проектах, оказались неприемлемыми для царизма в связи с тем, что они противоречили сущности ее колониальной системы, выражали интересы и чаяния народа. По словам Хан-Гирея, он хотел приспособить управление к «образу мыслей адыгов», смягчить его и улучшить политическое отношение России к адыгским обществам.

Однако Хан-Гирей, побуждаемый благородной любовью к своим единоверцам и изыскивая средства к прочному устройству родного края, не был согласен с поручениями царя, зная, что и народ не будет подчиняться жестоким правилам, ограничивающим их права. Поэтому он не объявил народу об условиях установления постоянного управления над ним.

В 1839 г. он возвращается из родных мест и приступает к своим обязанностям флигель-адъютанта, но он почувствовал охлаждение со стороны царя, которое проявилось в отношении судьбы «Записок о Черкесии», представленной в генеральный штаб еще до командировки на Кавказ. Не раз Хан-Гирей обращался к Х. Бенкендорфу, но рукопись не была возвращена. Император изволил отозваться, что сочиненные флигель-адъютантом, полковником Хан-Гиреем «Записки о Черкесии» должны храниться в библиотеке Генштаба и печатать их неудобно» [13].

Царь боялся, что содержание «Записок …» вызовет негодование среди адыгского народа.

Два года спустя Хан-Гирей подготовил годовой отчет о своем пребывании на Северном Кавказе, после чего подал рапорт об отставке. Основанием для этого решения являлось не только ухудшение здоровья, главная причина была в том, что иллюзии сменились трезвым взглядом на лицемерную политику царя. Это привело Хан-Гирея к пересмотру своего положения при дворе, которое ему показалось бесполезным, бесперспективным, двусмысленным.

К его планам отнеслись предвзято: в его предложения по общественному управлению были вновь усмотрены личные побуждения, что не могло не задеть его достоинства.

Но Хан-Гирей не оставил своих попыток и после отставки. Он представил правительству свой новый проект по преобразованию правового внутреннего обустройства адыгских обществ. Он был изложен в «Положениях об управлении горскими народами». В них он предлагал провести судебную и административную реформы [14].

Справедливости ради отметим, что объективное и всестороннее исследование истории адыгов невозможно без изучения вопросов судопроизводства и судоустройства, они достаточно полно освещены в эпистолярном наследии С. Хан-Гирея. Для их исследования нами были выбраны литературные источники самого Султана Хан-Гирея: «Некоторые соображения по управлению адыгскими народами (май 1837 г.); «Проект положения об управлении горскими (адыгским) народами», состоящий из 54 пунктов (сентябрь 1837 г.); «Краткое изложение о предварительных мерах к устройству закубанских племен», содержащий 49 пунктов (1838 г.); «Адыги (черкесы) и все близкие к ним племена»; «Записки о Черкесии» (1836 г.) отделение 3-е: глава 2-я – «Права и обязанности классов»; глава 3-я – «Образ управления»; глава 4-я – «Образ судопроизводства»; глава 5-я – Главнейшие законы: «Некоторые мнения о мерах и средствах для приведения черкесского народа в гражданское состояние кроткими мерами с избежанием кровопролития»; «Записки о горских племенах»; «Вера, нравы, обычаи, образ жизни черкесов»; «Черкесские предания»: главы «Князь Пшьской Аходягоко»; «Бжедугские племена. Судебное устройство. Управление племенами. Съезды его представителей» [15] и другие.

В своих проектах и работах Хан-Гирей высказал ряд интересных предложений по преобразованию правового внутреннего обустройства адыгских обществ. Они изложены в эпистолярном наследии, главным из которого является проект «Положения об управлении горскими народами», в котором он предлагал провести судебную и административную реформы.

В 1836 г. Хан-Гиреем было завершено написание труда «Записки о Черкесии». В журнале «Русский вестник» была опубликована его первая историческая повесть «Черкесские предания»[16].

В первой четверти XIX в. (1822 г.) в Кабарде было созвано народное собрание «Хауцехас», которое ввело судоустройство по шариату. Но у ряда субэтносов (бжедуги, темиргоевцы, бесленеевцы, кубанские кабардинцы) длительное время судебная власть, которая совершалась по адату, оставалась в руках родовых старшин. Некоторое время в адыгском обществе существовало своеобразное переплетение адата и шариата, затем постепенно шариат стал главным источником права.

После завоевания Кавказа российские власти использовали возможности судебного реформирования в качестве рычага воздействия на шариатское судопроизводство. Действовали и шариатские суды. Не имея особо устроенных судов, народ предоставлял правосудие частным лицам. Старики, пользовавшиеся уважением народа, вмешивались в распри, принимали на себя роль посредников.

Хорошо зная особенности социально-политического устройства адыгов Хан-Гирей, предлагал в своих проектах обратить «величайшее внимание» на духовенство и использовать его влияние. Для этого необходимо было образовать два духовных управления (муфтатства): одно – для княжеских владений, другое – для так называемых «демократических» субэтносов, которые не имели князей.

Выдвигая тезис об образовании духовных управлений и создании центральной духовной власти, Хан-Гирей не склонен был расширять права духовенства, а хотел использовать религию и ее служителей для общественного переустройства адыгов. Он хотел, чтобы и русское правительство уважало чувства адыгов.

По проектам Хан-Гирея духовенство наделялось большими правами, вплоть до отлучения от религии нарушителей общественного спокойствия. Он понимал, что будет непросто доказать представителям царской администрации то, что адыгов можно мирными средствами привлечь на сторону России. Поэтому он большую роль отводил религии. «Не умаляя достоинство религии для народа и «в этой прекрасной и несчастной земле одни только гражданские неумолимые законы могут прекратить преступления и убийства» [17].

О дворянском суде в масштабах княжеского владения Хан-Гирей писал, что из среды дворян выбираются судьи, пользовавшиеся большим уважением их сословия, и приводятся к присяге. Эти судьи, избранные обществом князей, и называются присяжными судьями (тхьарыIохас).

Важнейшие дела рассматривались в суде махчематства, который являлся и законодательным органом. Так, по мнению Хан-Гирея, под влиянием махчематства «дворянство (духовенство), станет лучшим орудием к водворению в нем порядка и тишины» [18].

В княжеских владениях князю согласно обычаям присваивалось звание «пщытхьаматэ», и он являлся председателем суда. Его назначал съезд, куда входило все дворянство и князья, иногда старшины вольных земледельцев – «тфокотли». «Эти судьи приводятся к присяге, состоящей в том, чтобы соблюдать в делах всегда истину, и производят суд по крайнему разумению справедливо, не увлекаясь корыстолюбием и пристрастием, почему эти судьи и называются присяжными судьями. Они и суть судопроизводители». Такой порядок избрания присяжных существовал до второй половины XIX в.

В ведении духовного суда должны были находиться тяжебные дела, «совести и веры, касающиеся», дела «по несогласию между мужем и женой», а также дела между «родителями и детьми». Обязанности духовного суда сводились к разбору семейно-брачных отношений. Следует отметить, что «духовенство между черкесами не имеет преимуществ, подобных дворянам, – писал Хан-Гирей, – но согласно с правилами магометанского закона, они освобождаются от всех повинностей, и их доходы состоят из получаемого ими от деревенского прихода договоренного количества хлеба и прочих сельских производителей, что обеспечивает содержание их семейств»..

Народ избирал в третейский посреднический суд наиболее уважаемых стариков, хорошо знакомых с народными обычаями, традициями. Этот суд должен был разбирать все прочие тяжебные дела в соответствии с адатом. Но если тяжущиеся лица не соглашались с его решениями, они могли передать дело в шариатский суд. А если и решением этих судов народ оставался не доволен, то дело передавалось в окружной суд, который и обязывался действовать под прямым наблюдением местной военной администрации. Такая форма контроля над населением через судебные органы нашла отражение в проекте «Положения об управлении горскими народами», где, в частности, отмечалось, что военному начальнику предоставляется право присутствовать в суде, но с оговоркой не вмешиваться в совещания, а наблюдать за благочинием и порядком производства дел, за допросом и т.д.

Окружному суду надлежало разбирать спорные дела между владельцами и крестьянами. Суд обязывался приглашать на заседания избранного от народа депутата, который отстаивал интересы крестьян, коль допущен произвол. Начальник вправе был отменить этот приговор и решить дело по закону Российской империи».

Обращая особое внимание на справедливое решение судебных дел, Хан-Гирей отмечал: «Местные власти не должны препятствовать подаче апелляции на решение местного окружного суда, что воспрещаются всякие насильственные самоуправления, за которые несут виновные ответственность или подвергнутся суду».

Хан-Гирей, характеризуя судебное производство, в проекте «Положения об управлении горскими народами», предлагал провести судебную и административную реформы: «Образ судопроизводства и в маловажных обстоятельствах тот же, как и в важных случаях... приговор должен быть обыкновенно окончательным решением» [19].

В 54-х пунктах «Положения» им был предложен план по административному и судебному устройству адыгов, где вопросы суда занимали особое место. Проект носил печать военно-административного режима, насаждаемого царским правительством на Кавказе. В «Проекте» Хан-Гирей осуждал политику царизма по использованию и поощрению межплеменной розни. Он также предлагал конкретные меры по улучшению управления черкесами и развитию их культуры: распространению образования среди адыгов, составление адыгского «народного» алфавита, ограничению действия шариата, который должен был касаться только религиозных и семейных дел.

Проект «Краткое изложение о предварительных мерах к устройству закубанских мирных племен», составленный им в 1838 г., также содержал меры по судоустройству и судопроизводству адыгов.

Следующим важным условием водворения спокойствия Хан-Гирей считал назначение попечителя над просвещением и образованием черкесов. Однако попечитель подчинялся командующему войсками на Кавказе. Он должен был хорошо знать местность, психологию народа, его обычаи, традиции. По этому вопросу Хан-Гирей 24 июня 1837 г. писал военному министру, «чтобы вести народ к благоденствию и обилию стезею гражданского устройства, столь благодетельно было бы назначение попечителя черкесских обществ» [20].

Рассматривая нравственную сторону народа, Хан-Гирей отмечал, что «народ черкесский, хотя он был чужд всякой гражданской образованности, отличаясь природным умом и воинственным характером, предохранял в течение многих веков свою самобытность» [21].

Проектам Хан-Гирея, как и проектам Измаил-Бея, не суждено было сбыться, так как правительство делало ставку на силовое решение черкесской проблемы.

Осуждая нравы господствующего класса, его идеологию, насилие над народом, просветители сочувствовали крестьянам, задумывались над улучшением их положения.

Проекты Измаил-Бея и Султана Хан-Гирея о путях приведения черкесского народа в гражданское состояние, свидетельствовали также о глубоком сдвиге в их мировоззрениях, о понимании ими необходимости преобразований в адыгском обществе.

Как видно, в их психологии и во взглядах произошли глубокие перемены. Убедившись в необходимости глубоких внутренних преобразований, они хотели принести больше пользы на родине, но их просьбы были отклонены. Они понимали, что в условиях царского режима их проекты не могут быть реализованы.

В проектах обоих великих просветителей было много конкретных предложений, приведение которых в жизнь могло бы способствовать установлению в адыгском обществе «гражданского состояния», созданию единых судебных органов, развитию культуры, образования, экономики. Но, к сожалению, многие ставленники царя не допускали мысли о том, чтобы Черкесией управлял представители местной национальности.

И-Б.Атажукин и С. Хан-Гирей, утверждая национальное достоинство отечественной культуры, своим личным примером способствовали упрочению самобытности народа, призывали к сохранению и развитию лучших традиций адыгов, сохранению их духовной культуры. Они не хотели, чтобы проливалась кровь их соотечественников.

История не может требовать от человека и общественно-политического деятеля больше того, что он сможет сделать в конкретно исторических условиях. Просветители принадлежали к высшей горской знати, стояли близко к царскому двору, были уважаемыми императорами Екатериной II и Николаем I. Тем не менее, они нашли в себе силы и мужество выступить в защиту своего народа, изложить все, что волновало их народ, разработать такие документы, которые всполошили царских чиновников.

Таким образом, несмотря на то, что их проекты были сформулированы в духе адыгского феодального общества, они предусматривали ограничение произвола духовенства, прекращение междоусобиц и включение в суд присяжных представителей простого народа, открытие учебных заведений для простого народа и другие мероприятия. По замыслу их, эти меры нужно было реализовать в Черкесии мирным путем. Но, к сожалению, и первому, и второму не удалось осуществить свои проекты в эпоху, когда царизм расширял свои действия на Кавказе.

Необходимо помнить, что при наличии определенных противоречий во взглядах и деятельности этих двух великих просветителей, они оставались сыновьями своего времени, своего народа.

Литература:

1. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-1803 г. СПб. 1869. ч 2 – С. 268.
2. Суворов А.В. – М., 1951. – С.561.
3. Лермонтов М.Ю. Избранные произведения / Повести и стихи – М., 1953. – С. 147, 127.
4. Туганов Р.У. Измаил-Бей. – Нальчик,1972. – С. 55.
6. Измаил бей Хаджи Атажукин. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://ru.rodovid.org/wk/%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C:587136
7. Бурнашев В.Б. Из воспоминаний петербургского старожила, «Заря», 1871, октябрь. [В.Б. Бурнашев сотрудник журналов «Северная пчела», «Отечественные записки» и др.].
8. ЦГВИА. Ф. 4, Д. 176, ч. 2. Лл. 42-46.
9. Хан-Гирей С. Проект положения об управлении горскими народами. ЦГВИА, Ф. 4, л., Оп. 4, св. 83, д. 176, л. 32.
10. Хан-Гирей С. Предложения о средствах приведения черкесов в гражданское состояние кроткими мерами с избежанием кровопролития». ЦГВИА Ф. 38, Оп. 30 / 286, д. 149, л. 21. 1836-1872 гг.
11. Олейников Д.И. Его Сиятельство [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://litresp.ru/chitat/ru/О/olejnikov-dmitrij-ivanovich/benkendorf/5
12. Хан-Гирей С. Краткое изложение о предварительных мерах к устройству закубанских мирных племен./ РГВИА. Ф. 405. Оп. 6. Д. 2176. Л. 5-14.
13. ЦГВИА. Ф. 38. Оп. 20 / 275, СВ. 745, Д. 149, Лл. 1-20.
14. Хан-Гирей С. Проект Положения об управлении горскими народами // РГВИА. Ф. Оп. 6 Д. 2176. Л. 86-94.
15. Хан-Гирей С. Избранные труды и документы. ОАО «Полиграф-Юг». Майкоп, 2009. 671 с.
16. Хан-Гирей С. Черкесские предания, Журнал Русский вестник.1841. Т. 2. Кн. 4 и 5); – Нальчик.1989; – Майкоп, 2009.
17. Хан-Гирей С. Черкесские предания. – Нальчик, 1978. – С. 40, 215.
18. Хан-Гирей С. Избранные труды и документы. – Майкоп.2009. – С. 302.
19. Хан-Гирей С. Записки о Черкесии. – Нальчик, 2008. – С.174.
20. РГИВИА. Ф. 38. Оп. 30 / 286. Д. 149. Лл. 1-10.
21. Черкесские предания. – Нальчик,1978. – С. 106-107.

Вестник науки АРИГИ №11 (35) с. 127-135