Почитание гостя

Концепция гостя как персоны грата, является эмпатической реакцией на трудные условия, в которых он оказывался или мог оказаться: без пищи и крова, без родственников и друзей, с реальной перспективой быть ограбленным, убитым, проданным в рабство. Гостеприимство - социальный институт, призванный противостоять слабости и уязвимости человека, находящегося в пути.
С этой целью у адыгов вводится принцип морально-правового старшинства гостей по отношению к хозяину - бысыму и ко всем местным жителям - хагареям. Акцентируя на этом внимание, обычно говорят: Хьэш1эр нэхъыжьшъ - «Гость всегда старше»; Хьэщ1э ш1алэ шъы1экъым - «Не бывает молодых гостей». Подчеркивается тем самым, что в рамках института гостеприимства действуют маркеры социального признания и авторитета, не связанные жестко с биологическим возрастом.
В большом ходу пиететные выражения типа хьэш1эм йыпщ1э - «авторитет гостя», хьэщ1эм и нэмыс - «честь (этический иммунитет) гостя».
О многом говорят и высказывания, в которых устанавливаются определенные связи и отношения гостя с Богом: Хьэш1эр Тхьэм йыл1ык1уэшъ - «Гость посланец Бога»; Хьэш1эр Тхьэм йыхьэш1эшъ- «Гость является гостем самого Бога». Согласно данной логике, Бог наделяет гостя полномочиями посредника между собой и людьми и одновременно берет его под свою защиту. Иними словами, гость - доверенное лицо Бога, человек, исполняющий функции жреца в специально отведенном для него и ему принадлежащем храме - кунацкой.
Это объясняет, почему адыгская кунацкая не считалась собственностью построившего это жилище человека. Ему отводилась лишь скромная роль присматривающего за порядком в гостевом доме. Полновластным хозяином кунацкой был признан гость.
Также воспринималась отборная пища, запасавшаяся хозяевами на случай прихода гостей. Она называлась хьэш1эрышх - «съестное для гостей». Постоянно подчеркивалось что хозяева владеют этой пищей лишь номинально, а гости - реально и потому они едят из своих собственных запасов. Не зря говорят: Хьэш1эр езыри машхэри бысымри егъашхэ - «Гость ест сам и хозяина кормит».
С гуманистическими основаниями гостеприимства связаны дополнительные социальные и политические функции гостеприимства: куначество, патронат, отчасти - аталычество. В частности патронат, то есть покровительство можно рассматривать кроме всего прочего, как одно из проявлений политической толерантности и культуры, смягчавшей суровые законы и нравы феодального общества. Если мужчина, гонимый и преследуемый своими противниками, просил приюта и покровительства у какого-либо влиятельного князя или дворянина, то обычно это спасало его от угрожавшей ему опасности. Дальнейшее преследование такого человека считалось в этом случае предосудительным, даже противозаконным.
Особого внимания заслуживает сам ритуал гостеприимства. Он включал в себя целую систему правил, выдержанных в духе уважительного отношения к гостю, направленных на создание для него максимально возможного уюта и комфорта. Подробное описание всех подобных правил заняло бы много места и потому приведем лишь часть из них, чтобы хотя бы в общих чертах представить специфику данного культурного комплекса.
Если о приезде какого-либо почетного гостя было известно заранее, навстречу ему выезжал эскорт всадников во главе с хозяином дома или с кем-либо из его приближенных - стандарт поведения, известный под названием - хьэш1э пежъэ. При этом обязательным считалось в самых изысканных и специально для этого предусмотренных выражениях приветствовать прибывших: Ф1эхъуыс апшъий - «Доброго прибытия».
Гостю помогали спешиться, взяв правой рукой уздечку, а левой придерживая седло. Если в момент прибытия гостя в доме не было мужчин, указанные функции могла и должна была исполнить дочь хозяина.
Почетных гостей обнимали, а у западных адыгов дополнительно к этому целовали им руки, после чего прикладывали их к своему лбу.
Проводив прибывшего человека в кунацкую и усадив его на почетное место, хозяин садился лишь после настойчивых просьб гостя, иногда вообще не садился - в знак особого уважения к нему.
Признаком хорошего тона считалось спросить гостя как поживают его родные и близкие. В то же время запрещалось распрашивать его о том, кто он, зачем и надолго ли прибыл, откуда, куда и с какой целью держит путь. Гость мог показать своим поведением, что желает скрыть свое имя, цель визита и само присутствие в данной кунацкой. Хозяин, в свою очередь, предпринимал меры, направленные на то, чтобы в кунацкую не проник кто-либо из посторонних и сам не стеснял гостя своим присутствием. В других случаях оставить его одного, без внимания считалось неприличным.
Гостя, который не держит свой визит в тайне, навещали попеременно взрослые члены семьи, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. По свидетельству иностранцев, побывавших в Черкесии в XVIII - XIX вв., в дом, где они размещались, приходили дочери хозяина с чашами, наполненными фруктами, ягодами, орехами. Они помогали им умыться, иногда мыли даже ноги, наподобие того, как это делалось в Древней Г реции.
Церемония мытья рук была тщательно расписана и выдержана в духе большого почтения к гостям. Обычно их обслуживали два человека: один держал мыло и поливал из кубгана на руки, другой подавал полотенце. Подать полотенце полагалось на ладонях обеих рук, при этом правая рука выдвигалась вперед - в знак уважения. Строго следили за тем, чтобы чаши для умывания, полотенце и мыло были идеально чистыми. В противном случае, гость мог заподозрить хозяев в том, что его здесь не жалуют.
Если путник оставался в кунацкой на ночь, то обычно утром находил всю свою одежду выстиранной, выглаженной, а коня сытым и ухоженным. Сесть на коня, принадлежащего гостю, рассматривалось, как проявление неуважения к его персоне. Чтобы напоить водой и искупать этого коня, его вели к водопою под уздцы.
Отдавая дань уважения гостю, к нему заходили соседи, почитаемые люди округи, а также специально приглашенные старики, способные развлечь его интересной беседой, рассказами, песнями. Часть посетителей оставалась стоять, выстроившись вдоль стен, чтобы исполнить роли так называемых шхагарытов - «почетного караула».
При наличии в кунацкой большого числа людей гость должен был оставаться в центре внимания. Поэтому со стороны хагареев бестактным считалось, забывая о нем, разговаривать друг с другом о своих собственных делах. Пререкания и ссоры между собой и в особенности с гостем считались неслыханной дерзостью и бесстыдством и влекли за собой моральные и правовые санкции. В то же время гостю прощали многое из того, что в других условиях и по отношению к другим лицам считалось непростительным.
Во время угощения гостям выделяют самые престижные части мясной пищи. Если на стол подают баранину, то в пай почетного гостя включают у кабардинцев лопатку и правую половину головы, у адыгейцев - помимо лопатки часто еще и курдюк. Подача к столу бараньей головы и курдюка, а также (во время угощения князей и знатных дворян) головы жеребенка служила подтверждением того, что хозяином соблюдены необходимые правила приема почетных гостей, что специально для них зарезано животное, обозначаемое в таких случаях термином хьащ1эныш - «жертва для гостя».
Хозяин, если он был молод, не садился за стол с пожилым и уважаемым гостем. Обычно в таких случаях он приглашал какого-нибудь почтенного хагарея, способного «накормить гостя», поддержать с ним разговор и соблюсти все приличия. У кабардинцев человека в этой роли называют хьащ1эгъашхэ - букв. «гостя кормящий», у западных адыгов, в частности, у шапсугов - хьэк1эдашхэ - «сотрапезник гостя»
Человек, удостоившийся чести есть вместе с гостем, очень вежливо и деликатно предлагал ему отведать хлеб-соль и первым прикасался к пище. Однако хагареям запрещалось есть быстро, опережая и тем самым «подгоняя» гостей. «Для черкеса постыдно есть быстрее иностранца», - писал Тебу де Мариньи. (24, с. 296).
По окончании трапезы повторялась церемония мытья рук. После еды, а иногда и до нее гостя развлекали песнями, исполнявшимися под аккомпанемент находящихся в кунацкой инструментов. Для этого в кунацкую приглашали лучших музыкантов и певцов. В честь особенно почетного гостя устраивали празднество или игрище с танцами, скачками, джигитовкой, стрельбой в цель.
Если гость принимал участие в танцах, ему отводили самое почетное место в центре мужского ряда. В разгар танцев распорядитель выводил для него в круг наиболее знатную и красивую девушку, раздавались возгласы: Къафэр хьэш1эщъ! - «Танцует гость», музыканты с особым подъемом исполняли популярную мелодию. У причерноморских адыгов на одного из уважаемых гостей возлагалась, как отмечалось выше, почетная миссия - выступить в роли уыдж пашэ - вожака заключительного кругового танца. В паре с ним танцевала в этом случае королева игрища - пшъашъэ дах.
Перед сном к гостю являлся хозяин дома и пожелав ему спокойной ночи, уходил. Вслед за этим иногда являлись дочери хозяина, чтобы помочь гостю снять обувь и помыть ему ноги.
Существовало правило приносить и ставить около кровати столик с изысканной едой и напитками - на случай, если гость захочет перед сном или в течение ночи еще выпить и поесть. У кабардинцев эта пища так и называлась: п1элъапэ шхын - букв. «пища перед постелью».
Хозяину запрещалось даже намекнуть на то, что гость задержался в доме. Если гость оставался более трех суток, он превращался из гостя кунацкой - хьэш1эщъ хьэш1э, в гостя дома - унэ хьэщ1э или в гостя бысыма - бысым хьэш1э.
В этом новом для себя качестве гость уже не рассчитывал на официальный прием и мог вести себя (смотря по возрасту) как сын или брат хозяина. Обычно хозяин сам объявлял гостю об этих изменениях. Дж. Белл пишет, что после нескольких дней его пребывания в доме натухайского владетеля Аслангерия к нему вошел старый глава семейства, сел рядом с ним и сказал: «Ты мой сын и этот дом уже больше не мой дом, а твой!». Это означало, кроме всего прочего, что теперь гость может свободно говорить о целях своего визита, будучи уверенным в том, что найдет здесь полное и безоговорочное понимание и поддержку. Заговорить об этом без всякой инициативы со стороны хозяина считалось для гостя бестактным.
Срок три дня официального приема наиболее часто встречающийся, но есть указания и на девятидневный официальный прием, а в фольклоре и на двухнедельный - числа, бесспорно, эпические.
Гостя, собравшегося уходить, следовало попросить остаться еще на ночь, на несколько дней, но без излишней настойчивости, не посягая на свободу его действий. Тем не менее, неприлично было отпускать гостя, не попытавшись узнать, кто он таков и по какому делу находится в пути. Даже в том случае, если гость очень спешил и просил не задерживать его, хозяин обязан был вежливо, но достаточно внушительно сказать: «Хорошо, я не задержу тебя, но хотелось бы все же, чтобы мы познакомились и, если дело, по которому ты находишься в наших краях, не является большой тайной, то дай о нем знать, может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь, ведь как никак ты - мой гость».
Почетных гостей перед отъездом одаривали боевым конем, дорогим оружием, молодым рабом или рабыней и т.п. Проявить при этом рыцарскую щедрость считалось делом чести хозяина. Черкесский писатель Казы-Гирей рассказывает, что бжедугский князь П., гостивший у князя соседней адыгской народности, «получил в дар при отъезде тысячу баранов». Дождавшись ответного визита, он, не желая ударить лицом в грязь, снабдил гостеприимного соседа подарками еще большей ценности; гость получил «трех девушек, двух мальчиков, шестнадцать прекрасных лошадей, множество драгоценного оружия и несколько десятков сундуков, набитых шелковыми материями». Разумеется, это была роскошь, которую могли позволить себе лишь представители высшей феодальной знати.
Чтобы проститься с почетным гостем, выходили почти все члены семейства. Ему помогали одеться и сесть на коня.
Обязательными считались проводы почетного гостя. Обычно его провожали на край села, до следующего населенного пункта или еще дальше - до пункта назначения. Иностранцев сопровождали до тех пор, пока не передадут их в надежные руки, следующему бысыму.
Расставание ознаменовывалось объятиями, поцелуями, серией благопожеланий с той и с другой стороны. Кроме счастливого пути гостю желали удачи в делах, счастья, долголетия, благосклонности Бога, поддержки и охраны со стороны известных покровителей путников: Святого Георгия - Ауджэдж и пророка Хизира - Хъызыр бегъымбар. Хозяин настоятельно просил приезжать еще. «Не будем забывать друг друга, - говорил он, - когда будешь в наших краях, не проезжай мимо, двери нашей кунацкой открыты для тебя».