Проблема новаций в политической культуре адыгов

Одним из важнейших достижений Кажарова-историка является выявление им основных этапов, движущих сил и сущности трансформаций, имевших место в политической культуре адыгов с конца XVIII в. до момента утраты ими независимости.
Первым этапом политического творчества адыгов В.Х. Кажаров считает шариатское движение, возникшее как реакция на кризисное состояние кабардинского этнополитического организма в условиях российской экспансии.
Неудачи антиколониальной борьбы кабардинцев в 60–90-х гг. XVIII в. со всей очевидностью выявили недостаточность прежних форм их политической интеграции в виде временных союзов удельных княжеств и показали необходимость того, чтобы интеграционные процессы, не ограничиваясь этим, охватили взаимоотношения всех слоев общества, подчинив частные и сословно-групповые интересы общекабардинским делам. Именно социальные преобразования были призваны стать основой политического единства нового типа для успешного решения задач, вставших перед кабардинским обществом в конце XVIII – начале XIX в. Согласно В.Х. Кажарову, традиционные религиозно-мифологические представления, освящавшие прежний порядок вещей, и адат, санкционировавший социальное неравенство и политическую децентрализацию, в этом отношении не годились для данной цели. Альтернативой стал ислам, провозглашающий равенство людей перед Богом и оправдыва-ющий борьбу с неверными. Возникло так называемое «шариатское движение», которое возглавил Адиль-Гирей Атажукин.
Ислам, таким образом, становится идеологическим оружием антиколониальной борьбы и в то же время средством преобразования общества в соответствии с социальной программой, предусматривавшей уравнение прав князей и дворян. Однако, как совершенно справедливо подчеркнул В.Х. Кажаров, «в эгалитарных устремлениях значительной части пши-уорков помимо религиозных мотивов нельзя было не заметить отчетливо рационалистический… характер аналогий с опытом Французской революции… здесь проглядывается трезвый расчет на достижении определенных политических выгод в результате уравнения прав различных сословий внутри феодального класса».
Необходимость радикальных общественных преобразований в Кабарде с целью укрепления ее политического единства диктовалось прежде всего дальнейшим наступлением царизма на ее жизненные права, в частности форсированным захватом территории. Карательные экспедиции русских войск, призванные подавить не прекращающиеся антиколониальные восстания, не сломили дух сопротивления кабардинцев, а также их волю к социальному творчеству. Несмотря на огромные потери, они с удвоенной энергией принялись защищать свою независимость, стремясь преобразовать свою жизнь в соответствии с новыми ценностями и идеями. Царское правительство, убедившись в невозможности исключительно военными методами покорить Кабарду, пошло на уступки и согласилось на упразднение родовых судов и расправ. Вместо них кабардинцы в 1807 г. учредили «духовный суд» под названием мехкеме.
С 1807 г. Кабарда вновь стала фактически независимой страной. Вся полнота власти перешла к мехкеме, которое занималось не только судебными делами, но и осуществляло главные управленческие функции в ее внутренней и внешней политике. Военное командование на Кавказе, не считая возможным воспрепятствовать деятельности «духовных судов» в Кабарде, стремилось сохранить некоторые элементы прежней судебной системы и добиться от нее хотя бы формального признания ее зависимости от России.
Повышение роли влияния духовенства в общественно-политической жизни Кабарды привело к тому, что в ее высшем законодательном органе (хасе) оно образовало отдельную палату. Появление постоянно действующего судебного органа освободило традиционную хасу от значительной части судебных функций. Зато глава высшей исполнительной власти (валий) становился одновременно председателем верховного суда. Заметно изменилось и соотношение общекабардинской хасы и власти верховного князя. Теперь в Большой Кабарде вместо одного валия избирают два, что явилось «закономерным следствием учреждения здесь двух мехкеме». Исключительное своеобразие данной ситуации состояло в том, что эти совершенно независимые друг от друга правители избирались не на хасах своих партий, а на общей хасе всей Большой Кабарды. Сосуществование двух верховных князей, избиравшихся на общем сословно-представительном собрании, согласно В.Х. Кажарову, свидетельствует «о переходном состоянии политической системы Кабарды, демонстрирующем мощное сопротивление традиционных структур всяким новшествам».
Наступление царизма на Кабарду приняло особенно широкомасштабный характер при Ермолове. Завоевание Кабарды в основ.

ном завершилось в 1822 г., когда здесь был учрежден так называемый Временный суд, полностью подчиненный русской военной администрации. Тем самым российское правительство ликвидировало всякую возможность «развития в Кабарде высших форм цивилизации на основе синтеза ислама и традиционной культуры». Оценивая с этой точки зрения смысл и сверхзадачу шариатского движения В.Х. Кажаров утверждает, что оно «представляло собой попытку выхода из того цивилизационного тупика, в котором оказались адыги во второй половине XVIII в.»
Важно отметить, что исследовательская мысль историка не остановилась на простой констатации факта. Прибегнув к альтернативному пониманию истории, он ставит перед нами вопрос: чем, в конечно итоге, закончилось бы грандиозное по адыгским меркам шариатское движение, если бы политическая самостоятельность Кабарды не была уничтожена37? И сам же предлагает искать ответ в поиске исторических аналогий – вероятно, оно завершилось бы институционализацией перемен и достижением относительной стабильности, как это обычно случалось со многими реформаторскими и революционными движениями. «В любом случае, – пишет В.Х. Кажаров, – это не было бы возвращением к старому порядку вещей, поскольку его суть как раз состояла в решительном разрыве с прежней традицией. Его успех означал бы также и выход за пределы традиционного адыгского менталитета и его переход на качественно более высокий уровень, соответствующий задаче самосохранения этноса. Однако кабардинцы, только пробудившись к сознательной исторической жизни, перестали быть субъектами истории, утратив свою независимость. В результате «прорыв» к новому типу цивилизации, к новому историческому бытию не состоялся».
Определенное внимание В.Х. Кажаров уделяет и проблемам политической эволюции западноадыгских субэтносов в XVIII – первой половине XIX в. Так, в историческом очерке «Адыгской (Черкесской) энциклопедии» им было показано, что произошедшее в середине XVII в. антифеодальное восстание на Северо-Западном Кавказе положило начало долговременному процессу трансформации социально-политической системы в Западной Черкесии, формированию своеобразного симбиоза аристократических и демократических народных собраний, эволюции политического сознания свободного крестьянства-тфокотлей. В их среде сложилась идеология «народного правления» и новые для традиционного адыгского сознания представления о распределении социальных функций между сословиями феодального общества, что обусловило предпосылки общественно-политических преобразований в Западной Черкесии, известных как «демократический переворот»39.
«Демократизация» общественно-политического устройства шапсугов, натухайцев и абадзехов имела целью выход из того исторического тупика, в котором оказались все адыги в конце XVIII – начале XIX в. Шариатское движение в Кабарде являлось первой попыткой преодоления кризиса традиционного адыгского мира. Но процесс ее подчинения Российской империи опережал темпы социально-политических преобразований в ней и в конечном счете перечеркнул их.
По мнению В.Х. Кажарова, общественно-политические преобразования у адыгов Северо-Западного Кавказа как бы перенимают у кабардинцев эстафету социальных реформ адыгского общества, углубляя и радикализуя их. Но в отличие от Кабарды, эти преобразования имели несравненно более широкую социальную базу, так как происходили «снизу», а не «сверху», явившись следствием мощного антифеодального движения. Внутренние конфликты, приведшие в 1796 г. к Бзиюкской битве, дали первый толчок социальным реформам, однако позднее последние стимулировались главным образом внешнеполитическими факторами. С другой стороны, об эффективности процессов демократизации в деле обеспечения целостности и независимости данной группы адыгов свидетельствует уже то обстоятельство, что созданная в результате реформ политическая система дала им возможность в течение нескольких десятилетий противостоять гигантской империи.
Общественно-политический переворот привел к установлению так называемого «народного правления», основанного на выборном начале. Основным критерием выдвижения в органы власти стали личные заслуги, а не принадлежность к классу благородных. Более того, тфокотли («вольные земледельцы») взяли бразды правления в свои руки, заняв таким образом господствующее положение в обществе. В свою очередь, заметно изменилась роль социальных организаций, составлявших основу представительной системы шапсугов, натухайцев и абадзехов. Вместо прежних дворянских вотчин и их объединений на первый план общественно-политических отношений выступают сперва «соприсяжные братства», а затем соседские общины нового типа. На ранних этапах трансформации прежней социальной системы религиозный фактор практически не проявлялся, но по мере углубления реформ его роль возрастает, выполняя задачу идеологического обоснования необходимости демократического обновления традиционного общества.

#runews #followfriday #rufollowme #confessionfriday #fact #russia #moscow #ukraine #lovefood #vk #love #live #usa #sexymonday #twitter, #iphone, #microsoft, #windows, #music, #photo, #minsk, #riga, #vkontakte, #bestsexsong