Продолжение войны на Черном море

Ф. Энгельс, «побережье Черного моря принадлежит тому, кто господствует на море», петербургский кабинет это понимал. Но ситуация для России складывалась крайне невыгодная. Ввиду этого она вынуждена была отказаться от 22 укреплений на восточном берегу Черного моря: Николай I приказал взорвать русские гарнизоны и форты Черноморской береговой линии за исключением крепостей Анапа, Новороссийск, Геленджик и Сухум, считая их наиболее сильными по составу гарнизонов и артиллерии. Эти крепости соединялись сухопутным сообщением с Черноморской кордонной линией на Кубани, и их гарнизоны, в случае опасности, могли скрыться в глубь территории.
Союзники приступили к военным операциям в Керченском проливе. Расчет состоял в стремлении отрезать коммуникации Крыма со стороны Азовского моря и Кавказа. Англо-французский флот в составе 50 паровых и 25 парусных судов вошел в пролив и открыл огонь. После упорного сопротивления оборонявшихся 13 мая союзные войска заняли Керчь. Следующий удар противники нанесли в районе Новороссийска и Таманского полуострова.15 мая русские вынуждены были оставить Новороссийск, а 21 мая - Анапу. Русским оставалось оборонять лишь территорию, расположенную к северу от Кубани. Тем самым Россия стремилась максимально сократить территорию обороны, заставить противника покинуть порты Черноморского побережья и лишить противника помощи с этой стороны. Характеризуя тактику России, Ф. Энгельс писал: «Россия жертвует своим побережьем, флотом и частью войск для того, чтобы окончательно вовлечь западные державы в это противоречащее всякой стратегии движение».
Среди адыгов назревали антитурецкие настроения. Вся предыдущая практика отношений с Турцией показывала, что она далеко не всегда в состоянии выполнять данные адыгам обещания. Кроме того, статус Турции в Восточной войне заставлял усомниться в ее способности защитить интересы Черкесии в сложившихся условиях. С другой стороны, в умах адыгов зрело понимание того, что не так уж и чисты и бескорыстны намерения европейских держав в их отношении. Случай с Анапой служил прямым подтверждением тому, что правящие круги Англии и Франции стремятся включить Черкесию в сферу своего влияния. Дело в том, что после того как русские войска оставили это укрепление, свои права на него заявила и Турция и английские и французские военные власти. Сефер- бей, считавший себя генерал-губернатором Черкесии, с небольшим отрядом турок занял укрепление. По его указанию, восьмитысячный отряд во главе с муширом Мустафа-пашой подтянулся к Анапе. Англо-французский флот, также быстро оказавшийся у крепости, в «присутствии собравшихся убыхов, шапсугов и натухайцев предложил Мустафа-паше сдать им Анапу» якобы для открытия здесь «торговли с горцами». Данное предложение было отклонено, но черкесы, видя, как делят их страну, всерьез задумались о дальнейшей своей внешнеполитической ориентации.


Мустафа-паша и Сефер-бей, в течение лета 1855 г. находившиеся в Анапе, всячески пытались поднять адыгов против России, но те и «слышать об англо-французах» не хотели. Находившийся при штабе Омер-паши английский советник Л. Олифант отмечал, что черкесы после первого знакомства в Анапе с турецкими чиновниками, старавшимися подчинить их власти своего правительства, остыли к своим союзникам, смотрели на них с недоверием и обнаружили единственное желание, чтобы их оставили одних. Несмотря на усилия английских агентов, прибывших в Анапу и получивших поддержку со стороны Сефер-бея, имевшего предписание турецкого правительства «оказать самым энергичным образом всевозможное содействие этому предприятию», ни тем, ни другим не удалось заставить горцев воевать ради интересов Турции и европейских держав. Русское командование докладывало министру о том, «союзникам решительно не удалось сформировать партию конных черкес для посылки в Крым». Далее следовало: «Англичане возили в лагерь союзников под Севастополь Карабатыря, сына Сефер-бея, с пятью старшинами; их принимал какой-то английский генерал; им показывали свои укрепления, батареи, работы в траншеях, весь лагерь и, отпуская обратно, приглашали и других горцев посещать лагерь союзников. Впечатление, произведенное на Карабатыря и его товарищей, было не в пользу союзников; они рассказывают на¬роду о громадности сил русских под Севастополем, о болезнях в войсках союзников, об огромных потерях их в делах... Общее же мнение в народе, что в настоящее время, когда русские оставили их в покое, нет надобности воевать с ними». Подтверждение этому можно обнаружить в обзоре положения в Кавказском регионе, где К. Маркс и Ф. Энгельс отмечают: «На Кавказе полное затишье. Грозные черкесы... вполне удовлетворены отступлением походных русских колонн из их долин и не проявляют никакого желания спускаться на равнину... Они умеют сражаться только на своей собственной земле и, кроме того, перспектива присоединения к Турции, по-видимому, отнюдь не приводит их в восторг».


Новая политическая ситуация, сложившаяся не в пользу Турции, а тем более опасная для Англии и Франции, требовала выработки иной тактики и стратегии в отношении горских народов, особенно со стороны союзников. Английский военный кабинет Пальмерстона заявил о горячем желании помочь Черкесии сохранить ее независимость, а также от имени турецкого правительства отослал в Черкесию декларацию о готовности «освободить в этой войне с Россией земли Черкесии». Султан уверял, что это «есть цель и пожелание... Высокой Порты» и его «сердечных союзников - правительств Англии и Франции». Но эта уже традиционная политика европейских держав и Турции «загребать жар чужими руками» (в одновременном стремлении включить Черкесию в сферу своего влияния и использовать горцев в качестве «пушечного мяса» в Крымской войне) под высокими лозунгами защиты черкесских интересов уже не действовала на умы горцев. Оставалось одно - действовать через своего эмиссара Сефер-бея и наиба Шамиля Мухаммед-Амина.
В 1855 г. Сефер-бей и Мухаммед-Амин впервые встретились в Сухум-кале. Получив приглашение от Сефер-бея, наиб Шамиля приехал выяснить на месте, способна ли Турция оказать реальную помощь Черкесии в ее борьбе против России и договориться с Сефер- беем о совместных действиях против русских. Ждать действенной помощи от Порты не приходилось, а кратковременное общение с Заноко показало, что тот не готов к совместным выступлениям, и вообще, чувствовалось неприязненное отношение «природного черкеса» к наибу. Мухаммед-Амин вскоре покинул крепость.
События последних месяцев показали, что авторитет Сефер-бея среди западных адыгов падает, и он не пользуется достаточным у них влиянием. Европейские державы сделали ставку на наиба. Вот что докладывал по этому поводу генерал Филипсон военному министру: «Паша Сефер-бей Занок, представитель дворянской партии между черкесами, постепенно теряет свое влияние. Напротив того, Магомет-Амин, поборник мюридизма, постепенно усиливается и доверие к нему иностранных агентов возрастает... На стороне Се-фербея осталось только небольшое число натухайцев».
В подтверждение слов русского генерала, в сентябре 1855 г. турецкий главнокомандующий Омер-паша встретился с Мухам-мед-Амином и объявил его начальником всех горских ополчений Западного Кавказа, а также присвоил ему звание паши и подарил генеральские эполеты, а Шамиля произвел в муширы (маршал) турецкой службы. Таким образом, одарив их высокими званиями, султан обязал их выступить со своими отрядами для ведения сов-местных с отрядами Омер-паши военных действий в Закавказье. Однако, встретив упорное сопротивление со стороны адыгов, Мухаммед-Амин не смог собрать обещанное им султану 40-тысячное горское ополчение (предполагалось собрать 20-тысячное горское ополчение и 20-тысячную черкесскую конницу). В ответ на призывы горцы потребовали, чтобы их оставили в покое.
В 1855-1856 гг. Абадзехия по-прежнему оставалась под властью Мухаммед-Амина, там действовала созданная им административная система. Политическая ситуация в других районах Черкесии складывалась довольно пестрая: население Шапсугии и Натухая разделилось на три части - самая малочисленная поддерживала Мухаммед-Амина. Вторая была на стороне Сефер-бея, но при этом ему не подчинялась. Оставшаяся часть, живущая в прибрежной полосе, по выражению современника описываемых событий Т. Лапинского, не хотела «ничего знать ни о наибе, ни о Сефере; придерживаясь христианских и языческих обрядов, они одинаково ненавидели магометанство как из Дагестана, так и из Константинополя. Если им угрожал наиб, то они держались за Сефер-пашу, когда же последний требовал от них поддержки и признания его власти, то они делали вид, что его не слышат. Убыхия никому не подчинялись под предлогом сохранения верности падишаху». Потерпели крах все надежды правящих кругов Англии, Франции и Турции поднять всеобщее восстание всех «непокорных» горцев Кавказа против России. Русское командование на Кавказе с нескрываемой радостью сообщало: «Хотя все горские племена находились в большом волнении, но общего единодушного против нас восстания не последовало, и англо-французы не получили от них того содействия, которого ожидали».
С окончанием Крымской войны и подписанием Парижского трактата в марте 1856 г. международное положение Черкесии существенным образом не изменилось. Следует отметить, что черкесский вопрос являлся одной из важных проблем, вызвавших наиболее жаркие споры в ходе Парижского конгресса. Англия пыталась ограничить продвижение русских за Кубань и не дать им построить новые крепости на Черноморском побережье. Она добивалась признания независимости Черкесии, но Франция не поддержала ее ни в одном, ни в другом вопросе. Воспользовавшись этими противоречиями, Россия не уступила своих позиций. Она сохранила все свои владения на Северо-Западном Кавказе, а английские планы по созданию независимого Черкесского государства провалились. «Будущее Черкесии - безнадежно», - заявил по этому поводу английский дипломат С. Каннинг. Что касается Турции, то на конг¬рессе она проявила политическую вялость, турецкий посланник заявил, что его страна не имеет никаких интересов на Северном Кавказе и в Северном Причерноморье.
Таким образом, черкесский вопрос не нашел своего решения, европейские державы и Турция способствовали захвату этих территорий Россией, несогласованностью своих мыслей и действий, по существу, развязали руки царскому правительству.