Еще раз о казаках - Историческое знание должно быть грамотным и ответственным

Против очевидных фактов жалким лепетом выглядят адвокатские рассуждения оппонентов. Они вопрошают: почему выселение не было применено царизмом «по отношению к народам Дагестана и Чечни, которые оказали более организованное и более мощное сопротивление русским войскам, нежели другие народы Кавказа? Очевидно, что основные причины выселения адыгов нельзя сводить... только к политике царского правительства». Как тонко закручено! С уверенностью скажем: массовых выселений «других» не было явно не из соображений гуманизма к побежденным. Поставим другой вопрос: а почему не выселялись мусульманские народы Закавказья? Например, с территории современного Азербайджана. Если бы там в XIX веке оставили одну двадцатую часть коренных жителей, как это сделали с адыгами, мы не имели бы сегодня азербайджанской нации. Ей не из кого было бы развиваться. Ответ на глубокомысленный ратушкяковский вопрос долгих поисков не требует. Земли, выходящие к Каспию или находящиеся во внутренних районах Кавказа, столь большого интереса для царизма, как земли адыгов, включавшие практически все юго-восточное побережье Черного моря, не представляли. Адыги были обречены тем, что тысячелетия жили в районе, береговую черту которого царизм спланировал сделать продолжением на юг западной границы империи. И почему в связи с этим «основные причины выселения адыгов нельзя сводить только к политике царского правительства»? К чему же еще их сводить? Далее. Оказывается, «еще до революции адыги (черкесы) получали образование в Петербурге». Не худо бы помнить, что письменность для адыгов была создана только Советской властью. Еще: «царизм не пытался расселить адыгов по России, и они сохранились как этнос». Но полностью бесправные адыги (черкесы) (например, не могло быть и речи о выдаче им паспортов) были лишены возможности покинуть отведенный им район. Переселять же их еще и отсюда даже для царского правительства было лишено всякого смысла. Как этнос адыги (черкесы) сохранились не благодаря, а вопреки царизму. «Надо подчеркнуть, - заявляет группа Ратушняка, - что они были не истреблены самодержавием (это было бы геноцидом), а выселены»1. Но чем иным, какие «создание условий, которые рассчитаны на полное или частичное уничтожение» (определение международной конвенции о геноциде) народа, было тотальное выселение черкесов с родной земли?

Университетские преподаватели считают, что «практически все узловые проблемы Кавказской войны являются дискуссионными». Кроме одной, которая в дискуссиях не нуждается: той, что царской Россией было совершено чудовищное преступление против человечности -геноцид коренного населения Северо-Западного Кавказа. Как этот неопровержимый факт ни разъяснять сопутствующими соображениями, смягчать или оправдывать заверениями о последующей цивилизующей роли России на юге, своим оскалом неприкрытого зверства он навсегда остался самым грязным, зловещим и нелицеприятным не только в колониальной, но и во всей классовой помещичье-буржуазной государственной политике. Воспоминания о нем не могут не ранить национальное сознание наших сограждан, будут вечно будоражить память адыгов: «Нет истории печальнее, более трагичной, чем история адыгского парода, подвергнутого неслыханному ранее геноциду, разоренного, насильственно изгнанного с родных земель. Нет истории драматичнее истории моего народа, лишенного независимой государственности и рассеянного почти во всех странах мира. Нет народа более несчастного, чем мой адыгский народ, остатки которого поставлены на грань утери родного языка. Нет более мужественного и в то же время более благородного, более спокойного, чем мой адыгский народ. Миллионы моих собратьев, лишенные Родины, скитаются по всему миру. Нет другого народа, у которого отнята даже национальная одежда, оружие и другая атрибутика и присвоена теми, кто подверг народ геноциду»'. Можно ли быть глухим, равнодушным к такому крику сердца?

У университетских же преподавателей эмоциональность совсем другая. Они признают «трагедию героического народа», которую «не вернуть и не переделать... Между тем находятся горячие головы из «Адыгэ Хасэ», которые призывают русский народ покаяться в «злодеяниях царизма» (взяв последние слова в кавычки, Ратушняк и К, видимо, хотят подчеркнуть, что злодеяний у царизма не было). Известна нравствен но-правовая формула: дети за родителей не отвечают, а тем более за далеких предков.

Но мы, русские, живущие сегодня, детьми царизма никогда не были, и считать себя таковыми было бы для нас величайшим позором. Мы, бывшие советские люди, гордимся тем, что наши подлинные деды и отцы уничтожили гнусности царизма и всего строя надругательства над народами, создали общество, основы которого живительно питают все лучшее, что имеется у нас.

Во-вторых, конечно, мы не несем непосредственной ответственности за то, что творилось когда-то. Но мы обязаны дать всему нравственную оценку. Мы привычно славим, например, военные подвиги наших предков, защитников Родины. И почему мы должны закрывать глаза на постыдные страницы прошлого? Зачем тогда существует историческая наука, если она фактически отказывается учесть весь опыт пережитого?

Переделывать историю никто не призывает и не собирается. И русский народ к покаянию за грех царизма не зовут. Выражения адыгов гораздо корректнее и нравственно чище, рациональнее, чем их представляют краснодарские преподаватели. Из вышеприведенных публикаций - Б. X. Акбашев: «Мы сознаем, что трагедия черкесов в отличие от депортаций советского периода - это беда, за которую не с кого спрашивать. Не вернуть убитых, умерших от холода, голода и болезней, утонувших в море во время скорбного изгнаннического пути. Не возвратить материальных потерь - сожженных селений, вырубленных садов, вытоптанных посевов, разграбленных предметов материальной и духовной культуры... И если мы говорим о суровой правде Кавказской войны, трагическом исходе наших соотечественников, то делаем это не для возбуждения негативных настроений, а из необходимости заявить о правде истории для современников и потомков, какой бы суровой она ни была. Каждый из нас - представитель определенной национальности, культуры, языка, но вместе с тем мы представители единого, многонационального народа России, и это в конечном итоге главное.

Г. Дзуев: «Мы не обвиняем тех, кто сегодня живет рядом с нами, за то, что история была жестока и несправедлива к целому народу, но мы хотим исторической справедливости и от них, кто рядом с нами сегодня делит наши общие заботы, и используем свое право сказать правду, какой бы она горькой ни была».

Почему бы нам, русским кубанцам, ставропольцам, жителям горских субъектов Федерации, не стать рядом с адыгами, не высказать наш общий вердикт о жестокостях давней войны? Президент Адыгеи X. М. Совмеи в 2006 году спросил у автора этих строк: «Почему на Кубани ставят памятники царским генералам, которые убивали адыгов?»

Я ответил: «Моя позиция известна, спросите у нашего губернатора, вы ведь с ним из одной партии». Хазрет Мед-жидович сказал: «С Ткачевым договориться невозможно». Думается, потому, что наш молодой, энергичный, талантливый администратор в вопросах истории находится под шармом влияния таких теоретиков и практиков возрождения казачества, как Ратушняк.

Рубеж прихода III тысячелетия стал эпохой всемирного движения к новой нравственности и новому гуманизму (Б. X. Акбашев). Увы, у разных народов были периоды истории, вызывающие в памяти сожаление. За давние грехи устами Иоанна Павла II покаялась даже такая консервативная организация, как католическая церковь. За гитлеровский расизм и преступления фашизма принародно просили прощения политики современной Германии. Разве можно было без волнения слушать выступление канцлера Германии Г. Шредера, сына погибшего в Советском Союзе солдата вермахта, приехавшего в Москву, чтобы вместе с нами отпраздновать 60-летие Великой Победы над гитлеровской Германией? А вот наш великороссийский шовинизм, да еще сцементированный новейшей редакцией православия, непробиваем.

Вот как Ратушняк с соавторами заканчивает свое выступление: «Русскому народу нечего стыдиться своего прошлого, под его державной рукой 140 народов и народностей сохранили свою самобытность, а многие и свой этнический генофонд».

У русского народа никакой другой «державной руки», кроме замшелой помещичье-буржуазной монархии, сила которой веками всецело опиралась на эксплуатацию крепостного крестьянства, угнетенных народов, позднее -трудящихся рабоче-крестьянских масс, не было. И эта «державная рука» для народов страны не только ничего хорошего не сделала, а обрекла их на жалкое существование. Подумать только, ведущие кубанские ученые-историки выставляют заслугой царизма то, что при нем многие народы сохранили свой этнический генофонд! Но случилось это не при отеческой заботе царского правительства, а наперекор его усилиям, направленным на то, чтобы уморить целые народы.

Кого, выдвигая свою концепцию с научных позиций историзма, пытается выгородить, обелить дружный напор наших оппонентов? Русского царя, его присных, генералов, офицеров, попов государственной православной церкви, призывавших к расправе над заклятыми нехристями-ма-гометанами? Во имя чего это делать? Царя и помещиков, видимо, не вернуть, как и сословные порядки. Зачем же выставлять себя как бы моральным сторонником монархии и монархизма, соучастником их преступлений? Нам видится здесь только одна актуальная реальность. Идеологу возрождения казачества Ратушняку важно доказать (или иметь в виду) только положительную оценку прихода казаков на Кавказ, оправдать их колониальное насилие интересами русского народа, скрыть участие казаков в геноциде адыгов. Но разве это возможно? Ведь факты вопиют. Даже на восстановленном недавно памятнике 200-летию Кубанского казачества начертаны слова из императорского рескрипта, напоминающие о роли казаков в «умиротворении» края. И совсем не случайно на открытии этого памятника не было ни одного представителя Республики Адыгея. Но, может быть, они поленились или не смогли? Вовсе нет. На открытие памятника А. С. Пушкину в Краснодаре приезжала представительная делегация наших соседей-адыгов. Памятник А. С. Пушкину стоит в Майкопе. А вот памятники царским казачьим войскам в столицах адыгских республик маловероятны.

Скрыть правду о геноциде невозможно. В адыгских республиках воспоминания о нем живут, обрастают новыми подробностями, вызывают повышенный интерес. Особой болью память о трагичном, кровавом прошлом звучит 21 мая, в каждую очередную годовщину окончания Кавказской войны. Этот день стал траурной датой для многих людей. Таким образом, геноцид давным-давно признан главной инстанцией - массовым сознанием коренного населения, да и значительного числа русских. Он остается непризнанным только формально политическим руководством России и послушными ему местными администрациями. И, видимо, официальное признание того, что не признать нельзя, произойдет не скоро. Руководство страны (и советское, и «демократическое») можно понять: уж очень страшным было совершенное насилие. «Верхи» опасаются, что с признанием факта геноцида местному русскому населению будет не очень комфортно. А оценки усилий кубанского казачества по колонизации края примут зловещий оттенок, девальвирующий блеск славы его главной гордости - заслуги в освоении новых земель, охранении введенных на них порядков. Но рано или поздно правду сказать придется.

Фраза Ратушпяка и других о том, что русскому народу де нечего стыдиться своей истории, о его «державной» руке - не более как фанфаронское пустозвонство. Опасность его в безответственности, фактически ведущей в тупик кондового национализма, лишающей историческое знание смысла, который в конечном итоге состоит в том, чтобы способствовать не разобщению, а укреплению единства народов нашего региона в их общем деле - достижении нового уровня прогресса.

Величайший патриот России Л. Н. Толстой, участник Кавказской войны, офицер русской армии, видел, отлично понимал и переживал трагедию горцев. Много лет спустя после войны он счел долгом оставить потомкам действительную картину наблюдавшегося им, указать на мерзость поведения царской военщины, чем пошел против тогдашней официальной интерпретации проблемы. Ратушняк же за царя-батюшку не стыдится.

Если бы я знал, что мой прадед убивал детей горцев ударом штыка в спину, грабил жалкий скарб их жилищ, поджигал их селения, мне было бы стыдно до слез, и я готов, став на колени, просить прощения за тяжкий грех у моих сегодняшних сограждан-горцев, хотя осознаю, что такие преступления срока давности не имеют. Они в высшей степени безнравственны и бесчеловечны. Но позиция современных адыгов, других северокавказских народов мудра, абсолютно прозрачна и понятна. Русским людям, в том числе ученым, осталось всего-навсего шагнуть ей навстречу. Тогда воздух нашего кавказского общежития стал бы намного чище, а связи между народами продуктивнее.

Рассмотренная статья-доклад А. М. Авраменко, О. В. Матвеева, П. П. Матющенко, В. Н. Ратушняка, авторитетных ученых ведущего вуза Кавказа, к мнению которых прислушиваются не только в регионе, называется «Об оценке Кавказской войны с научных позиций историзма». Мы убедились, что научного в этом выступлении прискорбно мало. По нашему мнению, его следовало бы назвать «Об оценке Кавказской войны с антинаучных позиций фальси-фикаторства».