ОКОНЧАНИЕ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ НА ЧЕРНОМОРСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ

К концу лета 1863 года почти весь северный склон Западного Кавказа от Анапы до Туапсе был уже занят русскими войсками путем оттеснения адыгов к Главному Кавказскому хребту, а затем к морю, вынуждая их к дальнейшему выселению в Турцию. Горцы, пожелавшие остаться на Кавказе, расселялись в низменных долинах Лабы, Белой и вдоль левобережья Кубани. В это время вновь активно разворачивается англо-турецкая агитация среди шапсугов и убыхов. Магомет-Эмин, находившийся в Турции и проводивший двойственную политику, также развернул провокационную деятельность. Он присылал из Константинополя письма с просьбами и требованиями приостановить выселение горцев с Западного Кавказа с обещаниями присылки турецких войск. В результате массовое переселение горцев приостановилось в ожидании решительных событий. Предводитель убыхов Вардане Измаил Баракай Дзейш в августе 1863 г. доставил из Константинополя на пароходе с баржею группу европейских авантюристов, новые нарезные орудия и много военного имущества, что значительно подняло воинственный дух убыхов.

В это же время на побережье высаживается группа эмигрировавших ранее абадзехских старшин с новыми инструкциями Магомет-Эмина и с обещаниями скорого прибытия в Убыхию самого Магомет-Эмина. «В ожидании возвращения Магомет-Эмина, убыхи устраивают мекхеме (народное совещательное собрание - В.В.) собирают старшин для приведения всего в порядок к его приходу...»1

К августу 1863 года абадзехи были прижаты русскими войсками к Главному Кавказскому хребту и оттеснены в верховьях рек северного склона; они начали вести переговоры и переселяться в Турцию. Но подстрекаемые убыхами большинство абадзехов все же колебалось. Вскоре русскими войсками была занята вся долина реки Пшиш, построено укрепление Гойтх и занят перевал по направлению с верховьев Пшиша на Туапсе. После этого абадзехи окончательно отказались от сопротивления и им был дан срок выселиться в Турцию или в долину реки Лабы до 1 февраля 1864 года. Вся масса оставшихся абадзехов скопилась в долине реки Псекупса; но и здесь, занятые войною, они не успели к осени вспахать землю. Поэтому большинство абадзехов посчитали единственно возможным средством не умереть с голоду - выселиться в Турцию, где им обещались все «блага земные». Но выход к морю им был закрыт убыхами и причерноморскими шапсугами. К благоразумному решению не покидать Кавказ и переселиться на Лабу пришла лишь часть абадзехов.

Высадившаяся в августе 1863 года группа военных инструкторов - авантюристов различных национальностей (в том числе француз Фонвилль, опубликовавший позже свои записки-дневники с ценными этнографическими сведениями), обосновалась у предводителя убыхов Вардане Измаила Баракая. Иностранцы начали заверять горцев, что скоро им на помощь придут войска европейских держав, которые объявят России войну. Вскоре из Лондона убыхам была поставлена большая партия скорострельных револьверов, которые в это время только начали приниматься на вооружение и в самой Англии. Все эти действия на некоторое время вновь вдохновили горцев, надеявшихся еще на сохранение своей независимости.

Учитывая сложившуюся обстановку на Западном Кавказе, внутреннее положение в самой России и ожидание новых столкновений с Турцией и европейской коалицией, царское правительство принимает решение о завершении Кавказской войны в кратчайшие сроки, к весне 1864 года. Перед русскими войсками была поставлена задача нанести удар по горцам южного склона Западного Кавказа (причерноморским шапсугам и убыхам) и тем самым открыть путь абадзехам к выселению в Турцию. К этому времени под ударами Джуб-гинского и Адагумского отрядов русских войск северо-западная Шапсугия уже перестала существовать. Остальная непокоренная часть шапсугов, проживавших к югу от Туапсе, и убыхи в большинстве своем находились в растерянности. Старшинская верхушка понимала, что слухи об иностранной помощи мало имеют под собой оснований, они помнили, что Турция и Англия в течение трех десятилетий неоднократно обещали военную помощь, но кроме разовых присылок оружия, дело дальше не двигалось. Покорение могущественных абадзехов, на которых в свое время делали ставку как на основную силу Западного Кавказа Шамиль и Магомет-Эмин, еще более склонило большинство горских старшин к прекращению бессмысленного сопротивления. Чтобы спасти горные общества от разорения и не проливать более напрасно крови, они заблаговременно начали входить в сношения с русскими военными властями. И только в Убыхии сохраняла свое влияние, в основном среди молодежи, сильная военная партия во главе с Хаджи-Берзеком Керантухом, способная мобили-зировать значительную частъ боеспособного населения.

Военные действия русских войск на южном склоне Западного Кавказа были возложены на Даховский отряд под командованием полковника, а с января 1864 года, генерал-майора Геймана. Наступление предполагалось сначала в январе, но из-за сильных морозов, а также ожидания полного выселения абадзехов, которым был дан срок 1 февраля, отряд перешел через перевал в районе Гойтха только 20 февраля. Даховский отряд был составлен из 13,5 батальонов с шестью горными орудиями, саперной роты, трех сотен кубанских казаков, двух сотен кабардинской милиции и двух эскадронов драгун. Переход русских войск через Гойтхский перевал в долину Туапсе проходил в тяжелейших условиях необычно снежной зимы. Первый лагерь русских войск был разбит вечером 20 февраля в долине р. Туапсе, при впадении в нее р. Чилипсы. «Вечером этого же дня в лагерь явились старшины окрестных шапсугов с изъявлением полной покорности... Старшины просили дозволить им беспрепятственный проезд к берегу моря и отправление в Турцию»1.

По мере дальнейшего движения отряда вниз по долине р. Туапсе шапсуги не оказывали никакого сопротивления. С разных сторон навстречу русским войскам выезжали депутации местных старшин с изъявлениями покорности. Лишь отдельные группы горцев, вышедших из подчинения старшин, иногда обстреливали с ближайших высот двигавшиеся колонны русских войск.

Ночью 22 февраля в русский лагерь прибыл наиболее влиятельный из приморских шапсугских старшин Хаджи Каспулат-Сау, аул которого располагался недалеко от устья р. Туапсе, на ее правом берегу. Явившись к генералу Гейма-ну, Каспулат-Сау заявил, что приморские шапсуги приносят полную покорность России, и просил дать им возможность с семьями и имуществом беспрепятственно погрузиться на суда и отплыть в Турцию.

Бывший форт Вельяминовский в устье р. Туапсе был захвачен практически без сопротивления. На его развалинах войска возвели военный пост того же названия, и в нем был оставлен небольшой гарнизон. По всей долине реки Туапсе от устья до Гойтха также было устроено несколько постов, послуживших основой для будущих поселений.

В устье реки Туапсе Даховский отряд простоял с 23 февраля до 4 марта 1864 года. Описание террасовых прибреж-номорских возвышенностей междуречья Туапсе - Макопсе мы находим в дневниках Белля, свидетельствующего о густой заселенности этой территории и ее значительной сельскохозяйственной освоенности. «Эта плодородная земля была разделена на участки, на которых убиралась кукуруза, турецкий хлеб, здесь находились также другие хлебные злаки... и богатый сбор винограда. Многочисленные высокоствольные деревья - между ними много было орехов -были разбросаны по всей равнине и были все увешаны большими виноградными лозами...»1

В этот период изъявили покорность и готовность к выселению в Турцию шапсуги из Макопсе, от них прибыла делегация во тлаве с наиболее видными старшинами: Хум-Аль Карзачий, Саид-Гирей, Хаджи-Карзачий и др. Однако большинство причерноморских шапсугов под давлением неукротимых убыхов колебались, занимали выжидательную позицию. «Убыхи, последнее непокоренное племя, пределов которого до сих пор (имеется в виду последний период Кавказской войны - В.В.) не касалось русское оружие, подстрекали оставшихся шапсугов. Как народ более промышленный, умный, убыхи по возможности силились удержать перед собой стену из соседних племен. Они... грозились убить Хаджи Каспулата и умереть все до единого, а не пустить русских в свою землю. Небольшие партии убыхов бродили по шапсугской земле»2.

1 марта к генералу Гейману явились старшины из густонаселенных долин рек Шепси, Макопсе и Аше и просили разрешения отправиться в Тифлис с ходатайством разрешить им остаться в родных аулах и чтобы до их возвращения из Тифлиса русские войска не занимали их земли. Однако генерал Гейман дал им явно нереальный для поездки в Тифлис ультимативный срок, заявив, что до 7 марта их жилища останутся неприкосновенными, но чтобы до этого времени они уже собрались на берегу моря и были готовы к выселению в Турцию.

28 февраля Гейман со штабом на шхуне «Псезуапсе» произвел морскую рекогносцировку побережья вплоть до Сочи. «Горцы, особенно убыхи, видя идущий вдоль берега пароход, массами высыпали к морю. Они все еще не теряли надежды, что к ним придет на помощь какое-то иностранное войско. Видно было, как в устьях всех рек собирались толпы. Многие влезали на стены бывших фортов»^.

4 марта войска двинулись вдоль берега моря, без сопротивления дошли до устья реки Псезуапсе и заняли бывший форт Лазарева. Навстречу войскам выходили толпы покорившихся шапсугов во главе со своими старшинами и просили до истечения срока (7 августа) не трогать их аулов, семейств и имущества, что впрочем исполнялось войсками и без этих просьб. На местах, назначенных пунктами сборов переселенцев, отряд уже встречал толпы горцев.

Как только войска расположились бивуаком в устье Псезуапсе, в долине показалась масса всадников. Это были представители могущественного шапсугского подразделения Гои или Гоайе, соседнего и, в определенной степени, родственного убыхам. Шапсуги-гои проживали по низовьям Псезуапсе и Шахе и в междуречье этих долин. Во главе процессии был известный старшина Заурбек, отличавшийся статностью и красотой. Шапсуги слезли с коней, приблизились к генералу Гейману и выразили свою полную покорность русским войскам. «На многих шапсугах ярко горели широкие галуны нарядных черкесок и блестело облитое серебром и золотом дорогое оружие»1.

Из форта Лазарева 5 марта генерал Гейман отправил убыхам письмо на арабском языке, в котором потребовал немедленно выдать всех русских пленных и безоговорочно в ближайшие дни приготовиться к переселению в Турцию или на Кубанскую равнину. Пункты сбора для переселявшихся в Турцию были определены: в устье Шахе, у Вардане и в устье Сочи.

После покорений абадзехов и полной капитуляции шапсугов, большинство убыхов понимали, что их сопротивление с оружием в руках может привести народ к полному разорению. Но заявлять гласно о необходимости покориться без боя никто не решался: это противоречило понятиям убыхов о самолюбии и чести. Большая часть убыхов молча выжидала дальнейшего развития событий. Убыхская молодежь, воспитанная в духе превосходства над соседними племенами, была настроена очень воинственно. Молодые убыхи составляли опору воинствующей партии, собиравшей силы для решительного отпора русским войскам. Во главе этой партии стоял опытный и энергичный предводитель Хаджи-Берзек Керантух.

Из всех убыхских предводителей (старшин) наиболее влиятельными к концу Кавказской войны были три представителя дворянского рода Берзеков; Хаджи Керантух Догомуков, Хаджи Алим-Гирей Бабуков и Эльбуз-бек Хапакх, а также представитель дворянского рода Дзиаш, Измаил Баракай.

Хаджи Керантух, имея непосредственное влияние на горных убыхов долин рек Сочи, Псахе и Дагомыс, одновременно стоял во главе всех убыхских войск, а при совместных выступлениях убыхов, шапсугов и абадзехов возглавлял часто и союзные войска. Хаджи Бабуков возглавлял горные убыхские общества в верхнем течении густонаселенной долины реки Шахе. Эльбуз Хапакх был наиболее опытным и влиятельным старшиной субашинского общества низовьев Шахе и окрестных мелких долин. Измаил Баракай имел большое влияние на наиболее населенное убыхское общество Вардане. В молодости он служил в Турецкой армии, имел в Турции много родственников. Это он возглавлял посольство убыхского меджлиса в Лондон в 1861 г., а в 1863 году привез в Убыхию группу европейских авантюристов, нарезные орудия и много военного снаряжения.

Предводитель смешанного убыхско-джигетского населения сочинского побережья, Али-Ахмет Аубла в течение всей Кавказской войны стоял на капитулянтских позициях, почти не участвуя в движении сопротивления, а в последние годы войны даже тайно информировал русское военное командование о намечавшихся выступлениях убыхов.

6 марта, во второй половине дня, в лагерь на Псезуапсе приехали 15 убыхских старшин, представлявших субашин-ское общество низовий Шахе и ближайших мелких долин, которые в случае наступления русских войск первыми должны были испытать силу русского оружия. Во главе старшинской делегации были: Эльбуз Берзек Хапакх и Хаджи-Берзек Бабуков.

Эльбуз Берзек был невысокого роста, с подвижным энергичным лицом и с рыжей бородой с проседью, одна нога у него была ранена и он сильно хромал, ходил обычно в сопровождений двух невольников. Хаджи Бабуков, седой старик с благообразной физиономией; было заметно, что он заботится о своей внешности - он носил великолепную тунику из русского сукна и красивую астраханскую шапочку, подбитую шелком.

Генерал Гейман принял убыхов очень холодно, говорил с ними надменно и с издевками. Старшины просили дать им три месяца на подготовку к выселению. Еще раньше лазутчики сообщили генералу Гейману, что эта делегация убыхов прибудет не для изъявления покорности, а для переговоров с целью выторговать максимально возможную отсрочку. Они надеялись дотянуть до лета, когда будет больше возможностей для оборонительной войны, в которой убыхи намеревались добиться почетных условий капитуляции и разрешения остаться жить на своей земле, подобно горцам Дагестана и Чечни. Повторив свои ультимативные требования о немедленном выселении убыхов и заявив, что он отказывается от любых переговоров, Гейман отвернулся и покинул место встречи. «Картина переговоров была необыкновенно эффектная; группа почетных убыхов, и впереди их хромые от русских пуль Эльбуз и еще какой-то старик, была весьма живописна. В осанке, во взгляде каждого читались яркими буквами сознание полного достоинства и необузданная свобода. Ни капли унижения, ни капли боязни. Между тем было ясно, что такие минуты, может быть, в первый и последний раз у них в жизни. Видно было, что они задеты за самую слабую струну - за самолюбие. Гордые и богатые, залитые (так в оригинале - В.В.) в галуны и серебро убыхи вынуждены были признать себя гласно бессильными»1.

После отъезда оскорбленных убыхских старшин остался один Хаджи Бабуков, который от имени своих горных обществ верховьев реки Шахе принес заверения в полной покорности и ввиду удаленности своих аулов просил удлинить ему срок выхода к морю на сборный пункт переселенцев. Хаджи Бабуков попросил также позволения отправить через Белореченский перевал в Кубанские станицы для продажи казакам большей части имущества своих аулов. При этом он рассказал о кратчайшем пути в горную Убыхию из Вардане.

6 марта кончился срок, назначенный для выселения шапсугов. По долинам рек были посланы колонны войск для очищения территории от оставшегося населения.

Колонна подполковника фон Клюгенау в составе пятнадцати стрелковых рот выжгла аулы по низовым притокам реки Аше. Если в аулах заставали жителей, то их предварительно выводили вместе с имуществом. Многие шапсуги, видя движение отряда, бежали с семьями в горы. Местами они слабо сопротивлялись, отстреливаясь. За три дня колонны войск выжгли почти дочиста все аулы между морем и средними течениями крупных рек (Туапсе, Аше, Псезуапсе), а по малым рекам - до верховьев. Оставлены были для переселенцев только аулы, ближайшие к морю и к местам сбора и ожидания отправления в Турцию. Огромные толпы шапсугов с имуществом скопились на берегу моря в устьях рек, в ожидании Турецких судов.

Наиболее густое население причерноморской Шапсугии размещалось в средних течениях рек Псезуапсе, Аше и Туапсе и по их крупным притокам, отличавшимся плодородными горными почвами. В котловинах, где эти реки сливались со своими притоками, можно сказать, был аул на ауле. Долины малых приморских рек Шапсугии: Дедеркой, Макопсе, Шепси и др. также были населены густо. Аулов здесь было меньше, но почти все они были крупными. На пространстве между береговым хребтом и морем аулы встречались на приморских террасовых возвышенностях только там, где горы значительно отступали от берега.

О густоте населения в причерноморских долинах свидетельствует тот факт, что только за один день 12 марта колонной русских войск подполковника фон Клюгенау в долине реки Аше было уничтожено более ста аулов.1

После капитуляции шапсугов, не оказавших практически никакого сопротивления русским войскам, дальнейшее сопротивление убыхов было совершенно бессмысленным. О возможности такой ситуации убыхских предводителей еще весной 1859 года предупреждал владетель Абхазии Михаил Шервашидзе, к которому за советом о дальнейших действиях приезжала убыхская делегация во главе с Хаджи-Берзе-ком Керантухом.

Остановка русских войск в устье Псезуапсе и последующее движение колонн назад в сторону Туапсе и вверх по долинам рек для очищения территории от оставшихся шапсугов, было понято многими убыхами, в основном, молодежью, как отступление русских от убыхской земли. И хотя старики утверждали в неверности таких рассуждений, возбужденная молодежь стояла на своем. Были организованы сборы убыхских войск, которые должны были выйти навстречу русским. Молодые убыхи говорили, что может быть русские, собравшись с силами и сунутся к нам, но мы не допустим их и до границы убыхской земли. Со всей Убыхии «собралось все, что было готово к войне, все что искало войны»1.

На помощь убыхам прибыл отряд ахчипсувцев, с которыми еще год назад был заключен военный союз. Хотя лазутчики сообщали генералу Гейману об огромном сборе убыхских войск, был сформирован лишь отряд молодежи, численность которого вряд ли превышала три тысячи человек. Взрослые опытные воины в этом явно авантюрном предприятии участвовать отказались. Отряд перед выступлением дал клятву умереть поголовно, но не допустить русских пройти к Шахе. Но к несчастью молодых убыхов собравшийся отряд оказался без опытного предводителя. Эльбуз Хапакх, Хаджи Бабуков и Измаил Баракай уже отказались от сопротивления и готовили свои общества к выселению в Турцию. Глава же воинствующей партии убыхов Хаджи-Берзек Керантух уже несколько недель находился в отъезде, в Абхазии, куда он отправился за очередным советом к Михаилу Шервашидзе.

В это время европейские авантюристы, которых опекал Измаил Баракай, понимая очевидность своей миссии, заняли выжидательную позицию и приготовились к отъезду с Кавказа. Они погрузили на турецкую кочерму четыре привезенных ими орудия и военное имущество. Одно наиболее тяжелое нарезное орудие системы Армстронга с военными принадлежностями было сброшено в воду реки JIoo в районе аула Измаила Баракая. Впоследствии это орудие было поднято русскими войсками и отправлено на артиллерийский склад в Адлер. В состав собравшегося боевого убыхского отряда никто из европейских эмиссаров не вошел; великолепно понимая создавшуюся обстановку, они предвидели неизбежность поражения отряда.

Пока у убыхов не было орудий, они надеялись только на собственные силы и дрались отчаянно. Когда же у них появились пушки, убыхи возложили на них свои надежды и посчитали, что теперь можно самим быть уже более осторожными и не к чему лезть вперед с прежней смелостью.

После того как Измаил Баракай привез иностранцев с орудиями, влияние его среди убыхов значительно возросло, к нему переметнулась даже часть сторонников Хаджи-Бер-зека Керантуха. В результате обострилась уже имевшаяся враждебность между этими двумя наиболее видными убых-скими предводителями. И без того ослабшие к концу Кавказской войны силы убыхов разделились на две почти враждебные партии. Партия Измаила Баракая стояла почти на капитулянтских позициях, выжидая лишь наиболее удобного момента и выгодных условий сдачи русским.

Воинствующая партия Керантуха, опиравшаяся на молодых убыхских воинов, готова была драться до конца. Но даже в партии Измаила Баракая европейские авантюристы не были в особенном почете. Подтянутые, стройные с гордой осанкой убыхи с едкой иронией смеялись над не внушавшей уважения наружностью большинства пришельцев, над их невзрачным личным оружием, плохими лошадьми и некрасивой ездой верхом. «Нет, нет - говорили про них - это не джигиты, не наездники». Но лучше всего положение пришлых европейцев в Убыхии характеризовалось тем, что генералу Гейману несколько раз предлагали принести головы всех их за 300 рублей серебром.1

Фонвилль, находившийся в составе этой группы европейских эмиссаров, в своих заметках отмечал, что когда они уже отплывали на турецкой кочерме из Вардане в Турцию, то ненависть находившихся на судне убыхов-эмигрантов была к европейцам так велика, что он уже не надеялся остаться в живых. А при приближении русского крейсера (к счастью не ставшего их преследовать) он понял по взглядам убыхов, что сейчас будет сброшен в море с грузом на шее.2

17 марта в лагере Даховского отряда на Псезуапсе было получено известие, что собравшиеся убыхские войска начинают занимать позиции в береговой полосе междуречья Шахе - Псезуапсе. 18 марта вся масса убыхов, приготовившихся к сопротивлению, сосредоточилась на выгодной позиции вблизи моря в пяти километрах к югу от Псезуапсе, у устья небольшой речки Годлик (руч. Волконский). На левом приустьевом склоне долины этой речки располагался черкесский аул и непосредственно выше его на террасовидной поверхности находились развалины средневековой крепости, остатки стен которой сохранились и до нашего времени.

Описывая эту местность, Белль свидетельствует, что «прибрежные возвышенности от Годлика до Чухукта высоки, разнообразны и густо покрыты лесом; а в ущельях и нагорных частях их сторон возвышаются многочисленные аулы, белые домики которых среди цветущих фруктовых деревьев и местечек с блестящей зеленой поверхностью, приветливо выделяются на темном фоне лесной чащи. Уютность многих кладбищ, богато украшенных и засаженных кустами, производят особое впечатление...»1

От самых стен крепости в сторону гор на большом пространстве был густой каштановый лес. В покинутом ауле и в развалинах крепости убыхи устроили завалы. В этот же день русские войска выступили из лагеря на Псезуапсе и подошли к долине реки Годлик. Генерал Гейман осмотрел позиции, занятые убыхами. Там царило оживление, толпы убыхов и ахчипсувцев передвигались между завалами, заканчивая рассредоточение. Видны были несколько белых значков, вокруг которых группировались, видимо, отряды различных горских обществ.

Ознакомившись с позициями убыхов, Гейман приказал одному из батальонов левой колонны двинуться вниз по долине р. Годлик и начать наступление на убыхские позиции справа, а остальным войскам подполковника Клюгенау продолжать двигаться в обход по горным тропам.

Подполковнику Солтану, командовавшему Самурским стрелковым батальоном, двигавшемся по берегу моря, было приказано при первых же выстрелах спешить береговой дорогой к позициям убыхов.

С фронта должны были начать наступление севастопольские и бакинские стрелки, в резерве у них оставались 2-й и 3-й батальоны севастопольского полка.

Взвод горных орудий, открывший пальбу с правого склона долины р. Годлик, возвестил о начале сражения. Началось движение колонн в указанных направлениях, открылась перестрелка и начальник Даховского отряда генерал Гейман приказал начать атаку по фронту.

Севастопольские и бакинские стрелки под командой капитана Козелкова, сбросив ранцы на правобережной возвышенности долины р. Годлик с криком «ура!» ринулись вниз, прямо в аул. Майор Щелкачев с батальоном Кабардинского полка одновременно атаковал позиции убыхов справа. Убыхи слабо обороняли аул, быстро отступив наверх к завалам на развалинах крепости и открыли оттуда сильный огонь.

Севастопольские стрелки, не задерживаясь в ауле, сходу полезли наверх на завалы. Две роты стали заходить в тыл убыхской позиции, две роты - с фланга. Им на помощь подошел второй батальон. Артиллерия обстреливала позиции убыхов через головы наступавших войск. Убыхи с гиками бросались навстречу в шашки и делали залп за залпом. Но видя, что русские войска, явно преобладавшие над ними, в количественном отношении, могут их окружить, убыхи не выдержали и начали поспешно отступать. Это слишком явно противоречило обычной убыхской тактике медленного отступления с одновременным ожесточенным сопротивлением неприятелю. Видимо, сказалось отсутствие опытных, испытанных в боях воинов старших поколений, а также их главного предводителя Хаджи-Берзека Керантуха. Вскоре отступление стало походить на бегство, чего убыхи вообще никогда не допускали. Севастопольцы и кабардинцы бросились им вслед, но крайнее утомление войск не позволило вести преследование далеко. Войска остановились на занятых высотах вокруг развалин крепости.

Атака русских войск была так стремительна, что в ауле на развалинах крепости убыхами было оставлено более двадцати тел, много бурок и других вещей. Главные силы убыхов отступали вдоль моря, меньшая их часть, загнанная вглубь каштанового леса, миновав его, отдельными толпами и группами потянулась через горы к юго-востоку, в сторону среднего течения реки Шахе.

Потери русских в этом бою составили: убитых - семь человек нижних чинов и поручик Севастопольского полка Гавронский - один из лучших офицеров Даховского отряда. Ранено было 14 человек нижних чинов (5 тяжело и 9 легко) и один офицер, командир пятой стрелковой роты Севастопольского полка поручик Ивановский, который до конца сражения оставался в строю.

Подполковник Солтан с самурцами подошел к убыхс-ким позициям, когда бой уже кончился. Его задержала разборка завалов из баркасов, устроенных убыхами на береговом пути. По всей видимости, убыхи ожидали, что русские войска будут двигаться только вдоль берега моря.

Колонна подполковника Клюгенау спешила зайти в тыл отступавшим убыхам. Сначала человек 200 хакучей, неизвестно откуда появившихся, завязали было с нею перестрелку, но вскоре скрылись в направлении гор, уходя в свои неприступные ущелья. Убыхи и ахчипсувцы отступили так быстро, что отрезать им дорогу оказалось невозможным. Вслед отступавшим их толпам было лишь пущено несколько гранат.

Сбив убыхов с их позиции, головные части русских войск продолжали движение к юго-востоку. Первому батальону Черноморского полка было приказано подобрать убитых и раненых. Для прикрытия его движения от возможных вылазок горцев в цепь раскинуты были два батальона. Тела убитых при Годлике поручика Гавронского и семи солдат были погружены на баркасы, отвезены в Псезуапсе и похоронены в развалинах угловой башни (ближней к морю) форта Лазаревского. Это были одни из последних жертв многолетней кавказской войны.

На ночлег войска стянулись к устью реки Чухукт, расположенной в восьми километрах к юго-востоку от Псезуапсе, почти на половине пути до Шахе.

Таким образом, первая попытка убыхов задержать наступление Даховского отряда кончилась для них весьма неудачно.

Переселенцы-шапсуги, собравшиеся в таборы у берега моря, держались во время сражения в стороне и потому русские войска их не тронули. Во многих местах у берега моря стояли уже нагруженные турецкие кочермы, ожидавшие лишь попутного ветра для отплытия в Турцию.

Как только штаб Геймана расположился на Чухукте, к нему явились с изъявлением покорности местные шапсугс-кие старшины. В то же время от Эльбуза Хапакха, главного старшины убыхов, живших в низовьях Шахе, было получено письмо, в котором он и писавший письмо Исхак-эфенди признавали покорность своих аулов, готовность выйти с семействами к морю, но не ранее как с приходом русских войск к реке Шахе, так как опасались репрессий со стороны остальных убыхов. В конце письма Эльбуз просил не считать их виновными в оказанном у Годлика сопротивлении русским войскам убыхами и ахчипсувдами. Гейман тотчас же отослал Эльбузу ответное письмо, в котором обещал ему свое милосердие и прибыть на Шахе через два дня.

19 марта ожидалось новое сражение. Говорили, что убыхи поклялись, если не умрут все на первой позиции, у развалин крепости, встретить русских на второй, перед самой границей Убыхии, в долине Чемитоквадже, расположенной в трех километрах севернее Шахе. Чтобы сломить ожидавшееся новое сопротивление убыхов, войска были приведены в боевую готовность. Уже был пробит сбор и войска колоннами вытягивались в движение, когда к генералу Гейману прибыли несколько посланных накануне лазутчиков. Они сообщили, что убыхи и ахчипсувцы после вчерашнего поражения, когда они потеряли более 60 человек убитыми, разошлись по своим аулам, разнеся эту печальную весть по всей Убыхии, чем еще более увеличили в народе пораженческие настроения и убедили в бессмысленности дальнейшего сопротивления.

Еще в Чухукте к русским войскам присоединились несколько десятков конных шапсугов во главе со своими старшинами, изъявившими готовность вступить в военные действия против убыхов, под постоянным влияниемм и гнетом которых они находились многие годы. В долине Чемитоквадже навстречу войскам выехали несколько убыхских старшин в сопровождении полусотни всадников. Это были представители ближайших к Шахе Субашинских обществ. Заметно было, что у убыхов значительно поубавилось спеси. Вслед за ними из леса виходили с покорностью все новые группы убыхов. Так что при подходе к форту Головинскому свиту генерала Геймана, состоявшую из сотни кубанских казаков, сопровождали уже более 300 конных шапсугов и убыхов.

Не встретив сопротивления в устье Шахе, войска разбили лагерь вокруг развалин форта Головинского; войскам было объявлено два дня отдыха.

19 марта вечером было получено сообщение, что Хаджи-Берзек Керантух возвратился из Абхазии. Он еще не знал о результатах сражения при Годлике. Проезжая через общество Саше, занимавшее береговую полосу в междуречье Сочи — Хоста, Керантух говорил народу, что настала пора дать русским отпор и призывал всех браться за оружие и готовиться к обороне. Однако уже вскоре, не успев еще доехать до своего аула Мутыхуа, он, наконец, получил известие о поражении убыхов при Годлике.

Взбешенный, он выходил из себя, приказывал участвовавшим в сражении немедленно собраться снова и прикладывал все усилия, чтобы увеличить массу горцев, готовых к новому сражению.

«Извещенный о прибытии Даховского отряда в устье Шахе, Керантух стал уверять всех, что до наступления лета русские войска не вступят на убыхскую землю, а летом еще что-то Бог даст»1.

Европейские авантюристы вместе с Баракаем после сражения 18 марта при Годлике собирались было отплыть из Вардане в Турцию, но узнав об энергичных мобилизационных действиях Керантуха, приостановились, ожидая дальнейшего развития событий.

В середине дня 20 марта в русский лагерь на Шахе прибыл Эльбуз Хапакх в сопровождении нескольких почетных старшин из низовий Шахе. Они подтвердили, что весь убых-ский народ растерялся. Страх, наведенный решительным поражением при Годлике, распространялся по всем горным аулам, надежды на сохранение независимости ни у кого уже не осталось. Воинствующая партия Керантуха расшаталась и его мобилизационные усилия не находили поддержки. Молодежь, проученная при Годлике, слушалась его неохотно. Богатая старшинская верхушка вообще отказалась от войны и многие, в том числе Хаджи Бабуков, начали выводить своих подданных к берегу моря. Наконец, несколько сот прибрежных семейств, понимая, что каждый лишний день войны может принести только кровопролитие, наняли турецкие кочермы и поспешно отправились за море.

Эльбуз и явившиеся с ними старшины говорили, как велики последствия от того, что Хаджи-Берзек Керантух опоздал прибыть и возглавить убыхов в сражении при Годлике, в результате разбитые наголову войска молодых убыхов, разбежавшись по всей Убыхии, посеяли всюду панику. Эльбуз уверял, что если русские войска сейчас же вступят в Убыхию, то падение ее неизбежно, и просил не откладывать наступление.

Оценив создавшуюся благоприятную для русских войск ситуацию, генерал Гейман намеревался было немедленно двинуться вперед вверх по Шахе в горную Убыхию. Но проведенная разведка ущелья р. Шахе подтвердила еще ранее полученные от Хаджи Бакукова сведения, что в военное время этот путь чрезвычайно труден. Более удобный путь в горную Убыхию проходил из Вардане. Дальнейшей подробной разведкой и расспросами жителей низовий Шахе было выяснено, что основная масса убыхского населения была сконцентрирована в прибрежной полосе междуречья Шахе -Сочи, где был слабо расчлененный рельеф и мягкий благодатный климат. Здесь проживало и наиболее богатоей население обществ Хизе и Вардане. Аулы здесь тянулись почти сплошной полосой по долинам небольших рек и невысоким водоразделам. Далее в горы число аулов резко уменьшалось и они были разбросаны по неприступным ущельям. Следовательно, заняв прибрежное пространство от низовий Шахе до низовий Сочи, можно было наверняка рассчитывать, что отрезанные от берега моря горные убыхи вряд ли в состоянии будут долго продержаться.

Не желая более терять время, генерал Гейман 21 марта приказал немедленно навести через реку Шахе пешеходный мост. Место для устройства моста (кладни на козлах) было выбрано в километре от устья, где река текла тогда четырьмя рукавами.

22 марта, рано утром началась переправа войск. Было время сильных дождей и река поднялась, поэтому переправа затянулась на целый день. Как только последний батальон оказался на левом берегу поднявшейся реки, паводком была снесена середина моста. Из-за медленной переправы и непогоды отряд отошел в этот день от Шахе не более чем на четыре километра и расположился на ночевку в устье реки Хаджипс (Якорная щель). Склоны долины здесь были покрыты богатыми фруктовыми садами. Утром 23 марта войска выступили тремя колоннами. Первая колонна в составе четырех батальонов и двух орудий под командованием подполковника Клюгенау и вторая колонна того же состава под командованием полковника Позена двигались по возвышенностям параллельно берегу моря; третья колонна в составе четырех батальонов со всем обозом под начальством подполковника Лутохина была направлена вдоль берега моря.

Ночь с 23 на 24 марта войска провели в лагере, разбитом на реке Лоо, в обществе Вардане. Все многочисленные аулы этого общества были сожжены; в числе их уничтожен и аул Баракая, где были убежище и арсенал европейских авантюристов.

Аул Измаила Баракая располагался на левобережье долины p. JIoo, в 7—8 км от ее устья, и, как и большинство убыхских аулов, состоял из дюжины низеньких домов, расположенных без всякой симметрии внутри ограды, запертой непроницаемыми заборами. Несколько толстых полисадников разделяли эту ограду на отделения, представляя своего рода систему баррикад. В каждом ауле, непосредственно у ворот ограды находилась гостиница (кунацкая).1

В ауле Баракая, когда туда прибыли русские стрелки, догорали зажженные убыхами шесть деревянных лафетов от увезенных орудий. Сами иноземные пришельцы, и с ними Измаил Баракай Дзейш, как только узнали о переправе русских войск через Шахе, отчалили от кавказского берега.

После боя 18 марта русские войска нигде не встречали сопротивления. Убыхи с семьями выходили к берегу моря, готовясь к выселению. Во многих местах нагружались турецкие кочермы.

24 марта войска беспрепятственно вышли к устью реки Дагомыс, где и остановились на ночлег.

У Белля имеется следующее описание долины р. Дагомыс: «Мы приехали к реке Терампсе, самой большой реке после Зубеш (Субаши - Шахе - В.В.). Она оказалась слишком глубокой, чтобы можно было переправиться через ее устье. Поэтому мы покинули морской берег и поехали лесом вдоль ее течения. Здесь вскоре мы насладились красивейшим ландшафтом. Это была небольшая, но богатая долина, в середине которой поднимались конусообразные холмы (гора Успенка и др., разделяющие Западный и Восточный Дагомыс - В.В.).

Многие из прилегающих гор имели те же самые или еще более причудливые формы. Они все были покрыты большими лесами. Издали блестели снеговые вершины целого ряда гор. Эта равнина, ее река, и ее холмы составляли вместе такое чудесное произведение природы, которое с трудом могла бы передать кисть художника.

Вечером 24 марта Хаджи-Берзек Керантух выслал к генералу Гейману в Дагомысский лагерь русских войск несколько видных старшин и почетных убыхов и просил через них позволения прибыть самому. Через некоторое время из глубины ущелья показалась группа конных убыхов, все в бурках и башлыках. Они медленно подъезжали к лагерю. Приблизившись к Гейману, гордый и величественный Керантух молча простоял несколько секунд. - Здравствуй, Хаджи, - сказал начальник отряда, - очень рад с тобой познакомиться.

- А я, по правде сказать, не очень рад знакомству с тобой, - отвечал тот.

- Ты, я слышал, хотел быть у меня, да ведь вы, убыхи, больно спесивы: так я сам первый приехал.1

- От таких гостей нам очень, очень невесело, - отвечал Керантух.

- Что же скажешь? С чем ты приехал сейчас? - спросил генерал.

- Мы желаем оставить нашу землю... хотим ехать в Турцию; нам нужно собрать имущество, продать скот.

- А чем же вам кормить войска, которые приедут на помощь из-за моря? - с издевкой спросил генерал.

- Какие войска теперь! - со злостью проговорил гордый горец.2

Усилившийся дождь заставил стороны прекратить этот разговор. Все двинулись к ставке Геймана, слезли с коней и беседа возобновилась уже в палатке.

Хаджи-Берзек Керантух от имени убыхского народа изъявил полную покорность и был готов исполнить любые распоряжения русской военной администрации.

Некогда гордый и сильный предводитель убыхов, иногда возглавлявший и всех горцев Западного Кавказа, перед которым дрожали целые племена, теперь просил как милостыни несколько дней срока для выселения.

В полдень 25 марта Даховский отряд без единого выстрела занял бывший форт Навагинский в устье реки Сочи.Войска расположились обширным лагерем вокруг бывшего форта.

По поступавшим сведениям убыхи ускоренно готовились к выселению. В лагерь отряда каждый день приезжали старшины от разных обществ и изъявляли полную свою покорность русским. 26 марта, к концу дня, прибыла депутация джигетов, возглавляемая Рашидом Течь, который обратился к Гейману со следующим заявлением: «Мы джигеты; мы народ вольный; никогда ни с кем открыто не воевали и никогда некому не подчинялись. Теперь мы видим, что все кругом нас покоряется русским, и мы уже считаем землю нашу собственностью российского императора. Услышав, что ты здесь, генерал, мы приехали к тебе спросить приказание: как ты скажешь, так и будет. Дозволишь оставаться, не скроем, это будет особенно приятно; прикажешь выселяться вместе с другими мусульманами, уйдем в Турцию»1.

2 апреля в Сочинский лагерь прибыл наместник Кавказа брат царя Александра II Великий князь Михаил. В ожиданий его прибытия в Сочи собрались старшины всех изъявивших покорность племен. Были здесь Заурбек, Керантух, Бабуков, Эльбуз, Рашид Течь и с ними огромные толпы их приближенных. Была проведена торжественная церемония принятия представителей всех изъявивших покорность племен, которые выражали готовность исполнить все приказания с единственной просьбой дать им возможность переселиться в Турцию, как страну ближе им известную, чем те земли, которые им предлагались для поселения на Кубани, вдоль берега Азовского моря под надзор кубанских казаков.

Наместник согласился на их просьбы и дал «месяц сроку для того, чтобы они могли приготовиться к переселению и выйти на берег со своими семействами... что по истечении месяца, со всеми, кто не исполнит этого требования, будет поступлено как с военнопленными, для чего и будут к тому времени присланы новые войска»2.

К этому времени большая часть шапсугов уже переселилась в Турцию; остальные почти все без исключения вышли из гор на морской берег и под наблюдением русских войск жили во временных таборах, ожидая судов для переезда. Многие убыхские общины, снявшись с насиженных мест со всем имуществом также перешли на берег моря, уничтожив сами свои аулы.

После отъезда из Сочи 4 апреля 1864 года наместника Кавказа войска сразу же приступили к устройству убыхской кордонной линии и прибрежного поста этой линии - поста Кубанского.

Кордонную линию было намечено провести через центр убыхской земли от устья Дагомыса вверх по этой реке до ее истоков, потом через перевал на среднее течение Шахе и далее левым, а затем правым берегом Шахе до аула Бабукова. Устройством убыхской кордонной линии предусматривалось: открыть сообщение с северным склоном и Хамышкин-ским отрядом через Белореченский перевал, связаться напрямую со штаб-квартирой в Гойтхе и, главное, принудить убыхов, особенно живущих ближе к перевалу, ускорить выход к морю и переселение в Турцию или на Кубань.

Учитывая недолговечность устраиваемой кордонной линии (до очищения территории от горцев), дорога вдоль линии устраивалась не капитальная, а вьючная, при этом была использована старинная горская тропа. Как только войска двинулись вдоль кордонной линии в горы, вся масса убыхов хлынула к морю. Когда же было закончено устройство постов по Дагомысу, на всем пространстве по верховьям береговых рек (Ходжипс, Веранда, Детляшха, Буу, Хобза, Лоо, Нижи, Бит-ха) в обществах Хизе и Вардане не осталось ни одного человека, а когда были возведены посты на Шахе, то же самое было в горной Убыхии по среднему течению реки Шахе.

В короткое время, за две недели, были возведены большинство намеченных постов кордонной линии: Кубанский — в устье р. Дагомыс, Догомуковский - в трех с небольшим километрах от Кубанского на левом берегу Дагомыса Восточного; Эль-Мурзинский - также на левом берегу, в четырех километрах выше Догомуковского, близ аула убыхского старшины Эль-Мурзы; Каскадный - в трех километрах выше Эль Мурзинского; Убыхский - в двух с половиной километрах от Каскадного; Высокий - на водоразделе между Дагомысом и Шахе, в пяти километрах от Убыхского поста; Шахинский -на левом берегу Шахе и Вербный на правом берегу Шахе в трех километрах выше моста через реку. Намечалось далее по Шахе заложить еще два поста: Трущобный и Бабуковский, но из-за необыкновенной труднодоступности аула Ба-букова, войска не смогли сразу продвинуться по теснине ущелья между правобережными притоками Шахе, реками Бзыг (Бзныч) и Ажу. В первую очередь удалось пройти теснину лишь небольшой команде из нескольких десятков человек во главе с самим генералом Гейманом. Им навстречу вышли несколько десятков вооруженных убыхов, которые были поражены появлением русских. Они не могли прийти е себя, не верили, что в это время года, при высокой воде в реке, русские войска могли пройти к ним через Ажуйскую теснину.

Поздно вечером 13 апреля, когда Гейман с небольшим отрядом расположился на ночевку в устье Ажу, было получено известие, что с северной стороны Главного хребта, с верховьев Пшехи, к аулу Хаджи-Бабукова подходит отряд генерала Граббе и что сам Хаджи-Бабуков, никак не ожидая наступления русских войск со стороны моря, уже несколько дней назад выехал навстречу Пшехскому отряду, чтобы, заранее изъявив свою покорность, предотвратить разорение своих аулов.

На следующий день 14 апреля в котловине, окруженной снеговыми хребтами, у аула Бабукова состоялась встреча войск Даховского и Пшехского отрядов во главе с генералами Гейманом и Граббе.

В отличие от остальных аулов Убыхии, аул Хаджи-Ба-букова не был уничтожен русскими войсками, так как здесь намечалось разместить линейный батальон. Аул находился на правом склоне долины р. Шахе, при впадений в нее правобережного притока р. Бсюк, и состоял из разбросанных в беспорядке хижин, приютившихся в тени садов. Среди них заметно выделялся новый, двухэтажный деревянный дом с тесовой крышей самого Хаджи-Бабукова.

В верхнем этаже находились жилые комнаты убыхско-го старшины, оклеенные дешевыми разнокалиберными обоями, в спальной стояла широкая кровать с балдахином, увенчанным короной. Комнаты освещались окнами, в которые были вставлены рамы со стеклами. Вокруг верхнего этажа устроена была сплошная галерея. Нижний этаж строения занимали конюшни и кладовые.15 апреля отряд генерала Геймана вернулся к посту Убыхскому и затем, перевалив в бассейн Сочи, двинулся к ее устью. По дороге войска сожгли все встретившиеся аулы, в том числе большой аул Хаджи-Берзека Керантуха, находившийся на месте современного села Пластунки. В это время в долине Сочи ни одного убыха уже не осталось, все они собрались у моря, грузились на турецкие кочермы, которое почти ежедневно отчаливали от берега. Но толпы людей на берегу были огромными и, чтобы ускорить их отправление в Турцию, по договоренности между турецким в русским правительством, в конце апреля начали прибывать русские и турецкие военные пароходы, экипажам которых было дано указание перевозить горцев бесплатно. Парохода в несколько часов загружались и отплывали, но число переселенцев было очень велико и, как военным пароходам, так и турецким кочермам пришлось совершить не один рейс.

Еще 1 апреля в сочинский лагерь прибыла делегация старшин общества Ахчипсу с верховьев Мзымты, которая принесла свою покорность российскому престолу, хотя русские войска были еще далеки от их аулов.

Кавказская война практически была закончена, но колонны войск продолжали движение в намеченных в начале года направлениях.

Псхувский отряд генерала Шатилова, состоявший из 27 рот пехоты, сотни милиции и четырех горных орудий, должен был двигаться от Гагр на Аибгу, а после занятия ее направиться в Ахчипсу. Ахчипсувскому отряду генерала Свя-тополк-Мирского, сформированному в Кутаисском генерал-губернаторстве, предначертано было, высадившись десантом в устье Мзымты, двигаться вверх по долине этой реки. Мало-Лабинский отряд генерала Граббе должен был от истоков р. Малой Лабы перейти через Главный хребет в районе Псе-ашхо и спуститься на южный склон в долину Мзымты. Мало-Лабинский отряд состоял из шести батальонов пехоты, двух сотен казаков и сотни милиции с двумя горными орудиями. И, наконец, часть Даховского отряда в составе пяти батальонов, сотни казаков и команды милиции с двумя горными орудиями во главе с генералом Гейманом должна была из долины Сочи перевалить в долину Мзымты в районе Чвежипсе.

Встреча всех отрядов намечалась на землях медовеев-ского общества Ахчипсу на обширной поляне Кбааде (Губа-адва - по Г.А. Дзидзарии). Торнау оставил нам яркое описание среднего течения долины реки Мзымты, где находились поселения общества Ахчипсу: «Кавказ богат красотами природы, но я помню мало мест, которые могли бы равняться по живописному виду с долиною Мдзимты. Пролегая на расстояний 35 верст, от главного хребта до гребня Черных гор (хр. Ахцу-Кацир-ха - В.В.), идущему параллельно морскому берегу, она ограничивается с двух сторон рядами высоких неприступных скал, защищающих Ахчипсу с севера и юга. В этой глубокой котловине течет быстрая Мдзимта, образующая бесчисленное множество водопадов. По обе стороны реки раскиданы купы домов и хижин, окруженных темною зеленью садов, виноградниками, посевами кукурузы, проса, пшеницы и свежими бархатными лугами. По мере удаления от берегов, постройки и обработанные участки земли заменяются вековыми леса которые окаймляют бока гор, упирающиеся в красноватые зубчатые скалы... Они (жители Ахчипсу -В.В.) не богаты скотом, мало имеют пахотной земли; но зато пользуются изобилием фруктов: персиков, абрикосов, груш и яблок, превосходящих величиной и сочностью все подобные плоды, какие можно встречать в других местах по берегу Черного моря. Горы покрыты каштановыми деревьями, дающими пропитание большей части бедного населения, у которого очень часто не достает пшена и кукурузы. Жители сушат каштаны на зиму и, разварив потом в воде, едят их с маслом или молоком. В Ахчипсу имеется отличный мед, добываемый от горных пчел... Этот мед... весьма дорого ценится турками, от которых... выменивают необходимые им ткани исключительно на мед, воск и на девушек»1.

Первым в долину Мзымты спустился отряд генерала Граббе, не встретив на своем пути сколько-нибудь серьезного сопротивления, за исключением небольшой стычки еще на северном склоне Главного хребта, когда в перестрелке с горцами были убиты два солдата и проводник. Уже 2 мая отряд Граббе прибыл на поляну Кбааде. Отряд генерала Шатилова, перебравшись по вьючной тропе через Гагринский карниз, 25 апреля вышел к устью р. Псоу и двинулся вверх по ее долине. 7 мая в теснине р. Псоу, в 15 км от ее устья, русские войска встретили упорное сопротивление аибгинцев. Выждав, когда колонна войск втянется в ущелье, горцы начали сбрасывать с прилегающих скал огромные камни и бревна. При этом отряд понес значительные потери: были убиты двенадцать человек нижних чинов и один офицер, ранено - 70 человек нижних чинов и четыре офицера.

Натолкнувшись на упорное сопротивление аибгинцев, отряд Шатилова задержался в теснине Псоу на четыре дня. И лишь когда на помощь со стороны Мзымты подошли войска Ахчипсувского отряда Святополк Мирского и ударили в тыл аибгинцам, последние, не ожидавшие этого нападения, рассеялись по горам. После этого отряд Шатилова быстро продвинулся вверх по Псоу, захватил и разорил все аулы по правобережью Псоу и 19 мая, пройдя через Аибгинский хребет, также вышел к поляне Кбааде.

Наместник Кавказа князь Михаил Николаевич прибыл в лагерь Ахчипсувского отряда у нижней теснины Мзымты 5 мая. Дальше отряд продвигался с большими трудностями, сооружая вьючные тропы, и прибыл на поляну Кбааде лишь 20 мая.

После поражения 12 мая аибгинцы изъявили полную покорность и спешно начали переселяться в Турцию, вскоре вслед за ними последовала и большая часть ахчипсувцев, не оказавших русским никакого сопротивления.

День 21 мая (2 июля по новому стилю) 1864 года был провозглашен датой окончания всей Кавказской войны и по этому поводу на поляне Кбааде (ныне Красная поляна) были проведены соответствующие церемонии: торжественный молебен и парад войск в присутствии наместника Кавказа Великого князя Михаила Николаевича. Образованное на поляне Кбааде солдатское поселение, по настоянию свиты Великого князя, тогда же получило название Романовск или Царская Поляна. Современное название Красная Поляна этому месту дали уже последующие поселенцы, ставропольские греки. Их первые ходоки прибыли сюда осенью, когда поляна была почти сплошь покрыла увядавшим красно-бурым папоротником.

Кавказская война окончилась, основная масса горцев южного склона Западного Кавказа выселилась в Турцию, большие их группы еще оставались на Кавказском берегу в устьях крупных рек в ожидании судов.

Но в горах, особенно в верховьях рек Аше, Псезуапсе и Шахе, куда еще не доходили колонны русских войск, скрывались большие группы горцев различных племен (шапсугов, убыхов, абадзехов), а также беглых казаков и солдат царской армии. Они образовали в горах вольные общества, получившие у соседних племен название «хакучи» и жившие своей особенной изолированной жизнью. Хакучи часто совершали разбойничьи набеги на соседние общества. Слово «хакуч» в середине XIX века было синонимом слова «абрек».

Для ликвидации этих вольных обществ наместник Кавказа приказал сформировать особые карательные отряды войск в составе 12 стрелковых рот и сотни казаков. Для блокирования со стороны Главного хребта, с целью предотвращения перехода горцев на северный склон, в верховьях рек Пшиш и Пшеха были выставлены усиленные временные посты.

Карательные отряды прочесывали все доступные долины рек, выгоняя остатки горцев к берегу моря. В ряде случаев войска встретили серьезное сопротивление. Так, в долине р. Наужи (правобережный приток в верховьях р. Аше) карательный отряд в течение трех дней вел бой с большой группой горцев, скрывавшихся здесь с семьями. Горцы потеряли много убитых, раненых и пленных и рассеялись по горам, но затем начали выходить к морю и присоединяться к переселенцам.