Адыги - Новости Адыгеи, история, культура и традиции » Статьи » Археология » Племена Центрального и Северо-Западного Кавказа в эпоху поздней бронзы

Племена Центрального и Северо-Западного Кавказа в эпоху поздней бронзы

Племена Центрального и Северо-Западного Кавказа в эпоху поздней бронзы
Археология
zara
Фото: Адыги.RU
09:46, 09 февраль 2015
9 379
0
Кобанская культура. В конце эпохи бронзы в горной и предгорной части Центрального Кавказа на территории от современной Чечни до верховьев Кубани возникла и получила развитие новая культура исконно кавказского населения - кобанская. Свое название она получила от осетинского селения Кобан, где в 1869 г. был открыт первый могильник этой культуры.
Кобанская культура. В конце эпохи бронзы в горной и предгорной части Центрального Кавказа на территории от современной Чечни до верховьев Кубани возникла и получила развитие новая культура исконно кавказского населения - кобанская. Свое название она получила от осетинского селения Кобан, где в 1869 г. был открыт первый могильник этой культуры. Возникнув в XII в. до н.э. на базе предшествующих культур, ко-банская культура просуществовала в целом до IV в. до н.э. а в горных районах с различными видоизменениями - даже до III в. н.э. включительно. В своем развитии она прошла три последовательных этапа: XII-X. вв. до н.э. - формирование и становление основных признаков культуры; IX-VII вв. до н.э. - расцвет культуры и середина VII-IV вв. до н.э. -переоформление культуры под влиянием культур скифо-савроматского круга (163)

Древнекобанские племена, занимавшие такую большую территорию, в разных ее частях несколько отличались друг от друга своими верованиями, предметами быта и украшениями, что позволило археологам выделить три больших локальных варианта: центральный, западный и восточный. В этих локальных вариантах культуры усматриваются особенности этнографического порядка, за которыми могли скрываться либо отдельные племена, либо племенные объединения со своими этноязыковыми различиями. По мнению некоторых ученых, если кобанские племена западного или Пятигорского локального варианта (от р. Баксан до л.б.р. Урупа и Пятигорья) могли говорить на одном из наречий, близких к протоадыгскому, то восточная их часть - вплоть до Чечни - в языковом отношении могла быть связана с протовайнахским (349, с.54-56) Другие же склонны связать "кобанцев" только с абхазо-адыгским этноязыковым кругом (63, с.64) Но этим не исчерпывается значение кобанской культуры. Ее носители впоследствии явились субстратной основой, которая в ходе длительных активных связей, взаимодействия и интеграции с ираноязычными (скифами, сарматами и аланами) и тюркоязычными (болгарами и половцами) племенами вошла в состав формирующихся осетинского и балкаро-карачаевского народов в качестве важного компонента их этногенеза. Постулируемое в последние годы мнение об изначальной принадлежности носителей кобанской культуры индорайцам тенденциозно, лишено убедительной аргументации (302; 301, с.4-19)

В настоящее время известно около 400 памятников кобанской культуры в более чем 100 пунктах - только в ареале западного локального варианта более 200 поселений могильников и кладов (160, с.252-281)

Для племен, создавших кобанскую культуру, была характерна прочная оседлость, причем не только в высокогорных и предгорных районах, но и на прилегающих к ним пространствах. Поселения свои кобанцы устраивали по долинам рек на высоких плато. Они не были укреплены, но закладывались в таких пунктах, где в случае опасности сама местность успешно могла служить целям защиты от нападения. Вблизи поселений располагались родовые кладбища-могильники. Древние поселения и могильники в значительном количестве открыты в Карачаево-Черкесии (Уллубаганалы на Эшкаконе, Терезе, Исправная, Инжичукун, Тамгацик, Дружба), Ставропольском крае (Грушевское, Белореченский, Березовский, Кисловодский, Пятигорский, Минераловодческий) и Кабардино-Балкарии (Былым, Хабаз, Кичмалка, Каменномостское, Зольское, Заюково, Баксан и т.д.).

Кобанцы хоронили своих умерших по-разному: в простых ямах, стенки которых иногда обкладывались булыжным камнем или же в просторных массивных каменных ящиках. Умершего хоронили в скорченном положении на боку. С ним, как правило, помещались предметы повседневного быта: разнообразная глиняная и металлическая посуда, орудия труда и оружие (бронзовые топоры, кинжалы, наконечники копий), принадлежности конской узды и многочисленные украшения (булавки, бусы, привески и т.д.).

Судя по многочисленным памятникам, ведущее место в хозяйстве племен кобанской культуры занимало скотоводство. Преобладала отгонная форма животноводства, при которой скот большую часть года находился на подножном корму.

Практиковавшаяся с середины II тысячелетия до н.в. отгонная система животноводства спустя несколько веков способствовала зарождению и развитию еще одной отрасли -коневодства. Об этом свидетельствуют многочисленные бронзовые фигурки лошадей и разнообразные предметы конской сбруи, обнаруженные в могильниках начала I тысячелетия до н.э.

Наряду со скотоводством важное значение имело и земледелие. Правда, наибольшее развитие оно получило в равнинных районах, где для этого имелись все благоприятные условия: климатические и земельные угодья. Здесь возделывались такие культуры как ячмень, просо и пшеница. Сдвиги в развитии земледелия произошли в конце II - начале I тысячелетия до н.э. с появлением литых бронзовых серпов, сменившие менее производительные деревянные серпы с кремневыми вкладышами.

Появление металлических серпов скорее всего было связано с переходом от мотыжного земледелия к плужному. Это был резкий скачок в земледелии, поскольку плуг уже позволял значительно облегчить обработку больших площадей земли, что обеспечивало увеличение объема урожая. Изменение условий земледелия в свою очередь привело к усовершенствованию и количественному росту орудий жатвы и переработки зерна. Поэтому не случайно, что помимо металлических серпов, в этот период на поселениях резко увеличивается численность зернотерок, даже появляются первые небольшие зерновые ямы -зернохранилища.

В горных районах также использовались передовые для того времени методы земледелия. Но из-за неблагоприятных климатических условий, а главное недостаточности удобных для вспашек земельных участков, здесь земледелие имело меньшее значение в хозяйстве, чем скотоводство.

По археологическим материалам прослеживаются и промыслы, которые развивали кобанцы. В гончарном деле они достигли значительных успехов. Горшки, миски, кружки и другие глиняные сосуды, часто находимые при раскопках, хотя и лепились от руки, отличались четкими пропорциями и совершенством форм. Они обжигались в горнах или специальных ямах. Многие сосуды имеют блестящую, отличного качества поверхность и часто украшены орнаментом в виде глубоких врезанных линий, образующих различные геометрические фигуры. Все это указывает на существование в рамках домашнего производства уже высококлассных мастеров гончарного дела. Тем самым была подготовлена почва для освоения кобанцами гончарного круга, который появился у них, судя по последним археологическим раскопкам, в VII-VI вв. до н.э. Гончарный круг позволил резко увеличить качество и количество изготавливаемых сосудов, что давало возможность вырабатывать продукцию не только для потребностей своего рода, но и для обмена.

Так из домашнего промысла гончарное дело постепенно превратилось в ремесленное производство.

В ремесленном деле широко использовалось все сырье, получаемое от животноводства: шерсть шла на вязание, на ткани, из которой шли одежду, кожа - на обувь, пояса и т.д. Обрывки ткани и кожи, хотя и редко, но встречаются при раскопках. Но зато находки глиняных пряслиц повсеместны и многочисленны. Значит, прядение и ткачество развивались у населения всего края.

Наиболее выдающихся успехов кобанцы достигли в области металлургии и обработки металлов. Обилие на Кавказе вполне доступных рудных месторождений создавало предпосылки для мощного развития металлургического производства. Поэтому не случайно, что Кавказ в I тыс. до н.э. стал одним из крупнейших очагов металлообработки и металлопроизводства в Европе. Об этом свидетельствуют не только тысячи бронзовых вещей, обнаруженных при раскопках кобанских могильников, но и следы древних шахт и мастерских, а также клады мастеров-литейщиков. Известны они в верховьях р. Кубани (Марухе, Дауте), Тырныаузе, в верховьях Малки, близ селений Былым, Хабаз, Бедык, Кызбурун III и Жемтала. Многочисленные орудия труда и быта, оружие и украшения из бронзы изготовлялись в специальных мастерских, где работали искусные мастера-литейщики. Одна из таких мастерских была обнаружена на горе Алмалы-Кая в районе с. Былым, где найдены полуфабрикаты и готовые бронзовые изделия, главным образом, украшения (височные кольца, булавки и др.). Наиболее ярким примером высокой техники металлообработки являются клады бронзовых изделий, принадлежавшие отдельным мастерам-литейщикам. Иногда такие клады содержат десятки бронзовых предметов (например, Верхнетебердинский клад состоял из 30 топоров, 17 серпов и литейных форм), выполненных с высочайшим мастерством.

Таковы бронзовые сосуды и топоры в Жемталинском, украшения в Былымском кладах. Нельзя не сказать и о Тырныаузском кладе, который состоял только из одних бронзовых слитков весом до нескольких десятков килограммов. Эти бронзовые слитки представляли большую ценность не только как запасы сырья для литейщика, но, вероятно, и как товар для обмена.

Образцы бронзовых изделий - продукты кобанского металлопроизводства убеждают в том, что древние мастера знали различные способы отливки бронзовых предметов по твердым и восковым моделям. Большое распространение получило украшение изделий гравировкой уже после отливки: на поверхность вещей наносились сложные геометрические фигуры и изображения животных, что требовало совершенных навыков и большого опыта. Применялась и техника инкрустации, когда вещи украшались различными вставками из кости, дерева, стекловидной массы и т.д. Кобанцы также знали ковку листовой бронзы и способ чеканки. Высокоразвитая металлургия бронзы, обеспечивавшая не только собственные потребности, но и возможность обмена, была той экономической базой, на основе которой на протяжении нескольких веков осуществлялись широкие культурные связи кобанцев Центрального Кавказа со странами Передней Азии и Европы. Результатом таких связей являются находки изделий кобанских мастеров в Карпато-Дунайском бассейне, Центральной Европе, а также появление в памятниках кобанской культуры импортных вещей из этих же областей.

Прикубанская культура. Важную роль в поддерживании регулярных связей Сезы (рубеж II-I тыс. до н.в.) и датой сложения культуры меотов наблюдалась определенная хронологическая лакуна, приводившая исследователей к определенным казусам при этнокультурной атрибуции памятников эпохи поздней бронзы и раннего железа на СевероЗападном Кавказе. Ныне же эта лакуна постепенно заполняется в результате исследования поселений Красногвардейское I и II (верхний слой) на л.б.р. Кубани и Гуамская Скала в Адыгее, а также Михайловского курганного могильника в бассейне p. Лабы (353, с.93-95; 189, с.81-83).

Особенно важное значение имеет Красногвардейское поселение I и II, демонстрирующее стабильное существование от средней бронзы и дающее материалы перехода к местной протомеотской культуре, эволюция которой происходила не только в русле динамики собственного развития, но и под определенным импульсом не только колхидской и кобанской, но и степных культур Прикубанья - кобяковской и позднесрубной.

Несмотря на эти уточнения, незыблемым в блестящей работе А. А. Иессена осталось его положение относительно этнокультурной атрибуции носителей прикубанского очага металлургии, которые, по мнению исследователя, генетически связаны с позднейшим адыго-черкесским этносом. Помимо керамического производства и скотоводства, прослеживаемого по раскопкам первых поселений, создатели прикубанского очага металлургии уже широко практиковали плужное земледелие. Как уже отмечалось в археологической литературе, индикатором перехода к пашенному земледелию не обязательно должны быть археологически зафиксированные детали пахотных орудии. Сопоставление археологических и этнографических данных позволяет говорить об определенной исторической закономерности - одним из показателей знакомства тех или иных племен с пашенным земледелием могут быть и массовые находки металлических серпов, характерные лишь для земледелия с применением упряжных пахотных орудий: появление орудий жатвы с более высоким коэффициентом производительности труда - одно из проявлений совершенствования технологии обработки земли (167, с.313; 164, с.35-41).

Широкое производство и применение бронзовых серпов племенами СевероЗападного Кавказа отмечается с конца II тыс. до н.э. В частности, в свое время А. А. Иес-сеном были проанализированы более 105 экз. серпов, сугубо прикубанское происхождение и производство которых местным населением не вызывало у него сомнения. Недавние находки (около 50 экз.) серпов в урочище Нарат-Эшик на берегу р. Маруха (КЧР) подтверждают выводы исследователя и позволяют внести коррективы и в функциональном назначении этого вида орудия, часть из которых "использовалась при "ударной" косовице трав или колосовых, как современная ручная коса" (236, с.27-28) Адыгское названия плуга (пхъэ1эщэ/пхъэ1эшъэ - "деревянное орудие/оружие") и серпа (гьуыпчъ/гъубжэ - гъу "металл" + пчэ, пчи "копье, пика" относятся к древнейшему пласту культурной лексики адыгов. Все это указывает несостоятельность утверждения некоторых исследователей, что начало плужного земледелия на Северном Кавказе относится к более позднему периоду и связано с кочевниками (?) - скифами (144. с.8; 145, с.16)
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)