Год среди черкесов

Год среди черкесов
Архивные документы
zara
Фото: Адыги.RU
02:30, 12 июнь 2020
2 588
0
Другим делом, которым мы занимались в это время, была покупка лошадей для нас и для наших слуг - в глазах черкеса дело величайшей важности, к которому, по их мнению, мы относились весьма легкомысленно, купив их несколько раз без консультаций с нашим кунак-беем - человеком большой мудрости и опыта и глубочайшего знатока конины.
Другим делом, которым мы занимались в это время, была покупка лошадей для нас и для наших слуг - в глазах черкеса дело величайшей важности, к которому, по их мнению, мы относились весьма легкомысленно, купив их несколько раз без консультаций с нашим кунак-беем - человеком большой мудрости и опыта и глубочайшего знатока конины. В таких случаях нужна большая осмотрительность. Долгое и тщательное изучение качеств, обсуждение статей и аллюров, затем езда галопом, ходьбой и тротом, преодоление степ и изгородей, затем заключение соглашения, в котором ни один житель Йоркшира не сможет проявить более такта и хитрости, все это является необходимым предварительным условием покупки лошадей. Человек, который делает эти вещи небрежно, не может надеяться на уважение в Черкесии.
Кавказская порода лошадей варьирует в зависимости от местности, где она находится. В это время как на побережье и высоко в горах они маленькие и неказистые, лошади в низинах и на плоскости прекрасны и под седлом, и под грузом. Больше всего ценится кабардинская порода, и некоторые лошади этой породы не опозорятся на скачках в Лейчестершире. За хорошую лошадь здесь платят 10 фунтов стерлингов, а за обычную - от 3 до 6. Кобылы, которых здесь держат в основном для скрещивания и на которых вождь считает унизительным для себя ездить, стоят 2-5 фунтов. То же предубеждение против кобыл существовало в средние века в Европе. Жеребцы в целом выносливые и послушные, хорошо приспособленные к той службе, к каковой они предназначены, и часто показывают в набегах и путешествиях способность переносить лишения и усталость. Черкесы обращаются с ними с большой заботливостью и даже привязанностью, и хотя никто не видел их нежничающими со своими детьми, они целуют и ласкают своих лошадей и не меньше заботятся об обеспечении их запасами на зиму, чем для своих семей. Для различения их родословной все они ставят метки на задних ногах, саблях, подковах и т. д., а владелец кляч утешается тем, что указывает на их скрытые хорошие качества.
В течение нескольких месяцев в году они пасутся па свободе на изобильных пастбищах. Считается дружеской услугой и обычной любезностью позаботиться зимой о лошади постороннего человека, которая не может получить хорошего ухода, и вернуть ее ему откормленную и пригодную к использованию. Некоторые их взгляды на лошадей необычны; например, они не дают пить воду разгоряченным лошадям, но в то же время не колеблясь купают их в ледяной воде. После скачек лошадей привязывают к деревьям возле дома для гостей и не расседлывают их и не ставят в конюшню до истечения 3-4 часов. Это предохраняет их спины от потертостей и ссадин. Нигде на Кавказе лошадей не подковывают. На кубанских равнинах в подковах нет необходимости, и, возможно, они хорошо обходятся без них, но в горах и на морском побережье было бы очень полезно ввести их, поскольку путешественнику грустно и больно видеть их хромающими на камнях из-за отсутствия подков.
Черкесское наездничество. После банкета, когда, по словам Гомера, «ярость голода была укрощена», начались спортивные состязания, которые я уже описывал, поэтому нет необходимости повторяться. Они состояли, как обычно, из скачек и стрельбы из ружей. Первое из этих развлечений исполняется в духе жаркого соревнования, который никто, кроме самих всадников, которых я считаю прирожденными для этого дела, не сможет понять.
Посадите черкеса на лошадь, и, хотя он не сможет ускакать на ней к дьяволу, все же по крайней мере он выявит ее прыть очень хорошо, чтобы испытать ее, и несчастен тот Росинант, которого, чтобы вызвать о себе хорошее мнение своего господина, или скорее хвастовство, заставляют изображать из себя Буцефала. Деликаны, или сорвиголовы, которые до сих пор вели себя столь пристойно, были посажены на лошадей не раньше, чем они полностью оправдали своими шалостями закрепленное за ними прозвище. Такие скачки, стрельбу, погоню и давку я больше нигде не видел. Один из этого отряда, подскакав к собравшимся женщинам, на полном скаку выпрыгнул из своего седла и, получив из рук одной из них темно-красный шарф, так же ловко возобновил скачку, уносясь метеором со своим призом в сторону долины.
Хаджи Гуз-бег (Лев). Мы как раз сидели на этом банкете, когда выстрелы из пистолета оповестили о прибытии какого-то знаменитого гостя, и в толпе пронесся шепот восхищения вместе с возгласами «Гуз-бег! Гуз-бег!», повторяемыми всеми присутствующими. Чтобы в полной мере осознать силу этих героических односложных слов в умах черкесов, нам нужно было бы перенестись в более воинственные и более полные приключениями времена, чем нынешние, – во времена, популярными идолами которых были Ги Уорвикский, Уоллес или Роланд. Иначе как мы можем судить об их энтузиазме или оценить того, чье имя вызвало такой восторг? Прорубить в одиночку проход в русском батальоне, изрубить в солому отряд черноморцев, угнать с московитских пастбищ стада скота или захватить в плен целую деревню и пригнать к себе домой мужчин, женщин и детей под звуки волынки и небольшого барабана – это дела, на которые сегодня немногие могут отважиться; и по этой самой причине я считаю, что поскольку немногие люди осознают славу, которая является их компенсацией, славу, которую воспевают все певцы на одной стороне Кубани и проклинают на другой ее стороне, то ничто и не наводит на них такой ужас, как имя вроде Гуз-бег, когда оно произносится старыми каргами для того, чтобы напугать своих плачущих детей.
Есть определенные виды добычи, которые делают человека героем на Кавказе, и тот, кто может добыть их, может надеяться на все проявления благосклонности, пусть и простые, которые гордый и благодарный народ может расточать в его адрес. Для него будут проводиться празднества в жилищах и танцы на природе; о нем будут заботиться девушки и его будут воспевать народные певцы; короче говоря, как и у мужественного Хаджи, его жизнь будет цепью попеременных борьбы и пирушек. Из этих развлечений Гуз-бег, будем справедливы, решительно склонялся к первому; поэтому счастлив тот, кто рожден в стране, где редко случается нехватка того или другого. И в самом деле, его страсть к сильным ударам была такова, что, как нам по секрету рассказали, во время паломничества в Мекку (единственный случай, когда он получил передышку), чтобы поддержать свой дух, он вынужден был развлекаться чем-то вроде драк, схваток и стычек со своим братом Хаджи, которому, однако, они показались слишком правдоподобными, чтобы ответить мерами такого же уровня. По возвращении от гробницы пророка он отправился выказать свое почтение Мехмету-Али-паше в Каир, и прием, который встретил там их любимчик от старого хитрого вице-короля, до сих пор наполняет гордостью сердца черкесов. Отложив в сторону церемонии, он принял этого Хаджи так, как один герой – искатель приключений может принять другого, усадил его на свой диван, надел на него почетный кафтан и выслушал из его уст рассказ о его приключениях. В заключение, как говорят, он сделал ему предложение поступить на службу, но оно было твердо и с почтением отвергнуто Хаджи, который чувствовал, что его повседневные привычки делают его совсем непригодным к заковыкам турецкой цивилизации. Поэтому, распрощавшись с Египтом и его пашой, он поспешил туда, где уже находилось его сердце – к пирушкам с друзьями на лоне любимых гор и сражениями с гяурами на берегах Кубани.
Я не буду испытывать доверие читателя перечислением всех чудес, связанных с отвагой Хаджи, хотя я сам поверил (ибо кто не поверит энтузиазму?) тем, кто рассказывал нам о них. Но при всей его знаменитости, как нам прошептали на ухо, в последнее время он преуспевал в чем угодно, кроме осторожности и благоразумном руководстве; следствием этого было то, что в настоящее время он не слишком преуспевал в наборе людей, и, когда он поднимал свое знамя для набега, численность тех, кто становился под него, была далеко не столь значительной, как у Мансура или Шамиза. Возможно, нас могло бы удивить, что, хотя за всю свою карьеру, замечательную этой характерной для него чертой или модератором доблести, называемой осторожностью, он в своем пожилом возрасте, когда она должна была развиться сама по себе, напрочь отказался от нее. Но тому была особая причина, независимая от его огненного темперамента, – печаль из-за преждевременной смерти его единственного сына, которая, возможно, усиливалась тем, что он считал, что он сам в определенной степени ускорил ее; печаль, презирающая любую отдушину, которую можно было найти в ярости сражения, и подстрекающая старого воина к яростным и отчаянным действиям в их самом ужасном проявлении.
Эта утрата, как я уже упоминал, выпала на его долю в кампании 1834 года, во время которой русские под командованием Вильяминова, продвинувшись в глубь этой страны, после серии кровопролитных сражений преуспели в строительстве крепости Абун. Именно тогда Хаджи впервые взял своего сына на войну и в качестве инструкции и примера показал ему путь (самый короткий и опасный) к победе, строго наказав ему не позорить свой род.
Однажды, когда он прорубал проход среди русских, - а это дело требует большой аккуратности, и он описал его мне как «шимшек» (вспышку молнии), успех или провал которого являются делом одного мгновения, - его лошадь, раненная выстрелом из ружья, сломя голову понесла его, льва среди охотников, в самую их гущу. Численность и ярость его противников были таковы, что мы были уже совершенно уверены, что его поднимут на штыки, проткнув ими кольца его кольчуги. В этой крайне опасной ситуации у него было мало надежд на спасение. И все же, как оно ни было неожиданным, это спасение пришло, и мы сможем лучше понять, чем описать, его эмоции, когда в юном воине, который, прорвав кольцо смерти вокруг себя, пришел победить или умереть вместе с ним, он узнал своего сына. Многого стоящий из-за связанной с ним опасности, этот случаи был избран юношей для того, чтобы доказать, что он не был недостойным своего отца.
Между тем известие о том, в какую опасность попал их защитник, распространилось со сверхъестественной быстротой среди шапсугов, и они тотчас приготовились к самым отчаянным действиям для его освобождения; отряд их кавалерии, высыпавший на равнину, был неудержим. Разбив ряды московитов, они с триумфом унесли спасенных ими Гуз-бега живым, а его сына мертвым, из самой их гущи.


Дж. А Лонгворт. Год среди черкесов. В 2-х т. – Лондон, 1840. (С английского перевел В. А. Аталиков). – Нальчик: Эль-фа, 2002.
www.circas.ru
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)