ЭТЮД О ПРИДВОРНОМ ДЖЕГУАКО

ЭТЮД О ПРИДВОРНОМ ДЖЕГУАКО
История
zara
Фото: Адыги.RU
11:59, 16 октябрь 2021
5 881
0
«Каждый князь, пользовавшийся уважением своих подвластных, имел при себе... певцов, содержал их в довольстве и обогащал дарами», -писал Хан-Гирей. О существовании придворных джегуако - особого типа народных поэтов - в феодальной Кабарде и Кяхии писали и другие авторы. Очень ценно, например, свидетельство Т. Лапинского: «...Я видел весною 1857 г. во время сильной перестрелки на реке Атакуме, как один... бард влез на дерево, откуда он далеко раздающимся голосом воспевал храбрых и называл по имени боязливых. Адыг больше всего на свете боится быть названным трусом в национальных песнях-в этом случае он погиб, ни одна девушка не захочет быть его женой, ни один друг не подаст ему руки - он становится посмешищем в стране. Присутствие популярного барда во время битвы - лучшее побуждение для молодых людей показать свою храбрость». Такие
ЭТЮД О ПРИДВОРНОМ ДЖЕГУАКО«Каждый князь, пользовавшийся уважением своих подвластных, имел при себе... певцов, содержал их в довольстве и обогащал дарами», -писал Хан-Гирей. О существовании придворных джегуако - особого типа народных поэтов - в феодальной Кабарде и Кяхии писали и другие авторы. Очень ценно, например, свидетельство Т. Лапинского: «...Я видел весною 1857 г. во время сильной перестрелки на реке Атакуме, как один... бард влез на дерево, откуда он далеко раздающимся голосом воспевал храбрых и называл по имени боязливых. Адыг больше всего на свете боится быть названным трусом в национальных песнях-в этом случае он погиб, ни одна девушка не захочет быть его женой, ни один друг не подаст ему руки - он становится посмешищем в стране. Присутствие популярного барда во время битвы - лучшее побуждение для молодых людей показать свою храбрость». Такие же свидетельства можно найти и в старинных кабардин-ских преданиях. Наблюдение над стилем старинных героических песен адыгов («Кашкатауская битва», «Большое ночное нападение» и др.) также убеждает в этом: они созданы непосредственно наблюдавшими эти исторические сражения и поются так, будто события разворачиваются перед глазами певца-авторы вспоминали виденное.



Придворному джегуако исторически предшествует дружинный джегуако. От архаического синкретически сложного дже- гуако он отличается, по крайней мере, тремя чертами: у дружинного джегуако на первый план выходит обязанность певца за счет понижения функции скомороха; он стал оседлым и странствует только вместе с княжеской дружиной (ходит в походы); находится на экономическом содержании у сюзерена.

Выделение дружинного дже-гуако связано с образованием раннефеодальных государств во главе с князем-полководцем, политическая прерогатива которого постоянно растет. Такими были у адыгов, например, косожский князь Редедя (XI в.), зихский князь, правивший в г. Матрике (XIII в.), родоначальник кабардин-ских, бесленейских и темиргойских князей Инал, живший, по предположениям историков, в начале XIV в., и др. Им приходилось вести частые и большие войны, ходить в далекие походы -как самостоятельно, так и в составе войск соседних государств.

Однако институт дружинного певца сложился у адыгов, по-видимому, значительно раньше. Назвать сколько-нибудь точную дату здесь невозможно, но есть основание предположить, что это произошло не позднее IV в. н. э., к которому историки относят зарождение феодальных отношений на северо-западном Кавказе.

Основным в проблеме генезиса института дружинного поэта является вопрос об исторической детерминированности его выделения. И здесь следует различать два аспекта: первый (внутренний) заключался в том, что в синкретизме архаического джегуако, видимо, созревает (получает достаточное развитие) элемент песно-творца, чтобы он мог родиться в качестве относительно самостоятельной профессии; второй (внешний) состоял в том, что князь- предводитель дружины нуждался в таком джегуако, который не только развлекал бы его (и его гостей) своим пением и игрой, но также вдохновлял бы дружину перед боем, а после боя в эпических песнях воспевал бы его (и его дружины) подвиги. Не это ли самое имел в виду академик А.Н.Веселовский, писавший, что «...когда военноколонизационное движение эпохи викингов обновило условия дружинного быта, из народных hullir, знахарей и сказителей выработался класс дружинных певцов, скальдов, бродячих и присталых к дворам»? Другими словами, в эпоху раннего феодализма возникает тот тип певца, который явился создателем раннегосударственного эпоса, отражающего борьбу народа с иноземными полчищами в защиту своей родины. Это такие произведения, как русские былины, калмыцкий «Джангар», французская «Песнь о Роланде» и др.

Из эпической культуры адыгов к этому типу ближе стоит цикл о нарте Бадиноко (адыгейск. Шэбэтныкъуэ), который постоянно характеризуется как пщы (князь - предводитель войска) и чынтыр зи ныкъуэкъуэгъу («чинты чьи соперники»).

К этому следует добавить, что, по представлениям сюзерена и его дружины, певец был, видимо, также обладателем магической силы, способной воздействовать на судьбу (обеспечить победу в бою - не об этом ли говорят хохи - поэтический жанр благопожеланий?), на природу (песенным словом лечить раненых - не свидетельствуют ли об этом чапщевые песни?), разгадывать сны и знамения. Такой человек значил для князя больше, чем обычный воин-дружинник.

К сожалению, мы теперь уже не можем назвать ни имени хотя бы одного дружинного джегуако, ни их конкретных произведений, но, по всей вероятности, наряду с эпическими поэмами и хохами, они создавали также походные песни (зекlуэ уэрэд), ибо дружинный быт нуждался в них. Походными песнями могли быть, очевидно, и нартские пшинатли. Одной из них, возможно, была дошедшая до нас «Нартыжь уэрэд» («Нартов могучих песня»).



Превращение дружинного джегуако в придворного связано, на наш взгляд, с наступлением феодальной раздробленности и обострением княжеских междоусобиц. В «Истории Кабардино-Балкарской АССР...» она датируется XVI в., но мы полагаем, что дробление раннефеодального кабардинского государства могло начаться несколько раньше. Известно, что после смерти Инала Кривого его королевство было разделено наследниками: «После долгих беспокойств они разделились на три части», - пишет Ш. Ногмов на основе исторических преданий.

Если Инал жил в начале XIV века, то начало междоусобиц его детей можно датировать серединой и второй половиной XIV века. Таким образом, вместо обширного, экономически и политически слабо централизованного, но все же единого государства образуется несколько удельных княжеств: «Один из них (сыновей Инала. - 3. Н.) остался в Хегаке, другие поселились в Кемиргое (Темиргое. - 3. Н.), а остальные ушли в Кабарду»,- продолжает Ш. Ногмов. Для нашей темы важно констатировать, что бывшие вассалы становятся самостоятельными государями со своими дворами, с аппаратом бейголей, с войском из уоркского ополчения (вместо дружины). Отмирание института княжеской дружины одновременно означало и конец, т. е. трансформацию дружинного джегуако.

Одним из подобных удельных княжеств было кабардинское княжество Беслана Тучного (пятое поколение от Инала). Андемиркан, жизнь которого датируется А. Т. Шортановым первой половиной XVI в., являлся младшим современником Беслана. Следовательно, Беслан Тучный правил в конце XV начале XVI века. Исходя из этого, превращение дружинного певца в придворного можно приурочить ко второй половине XV - первой половине XVI века.

Удельные князья имели обширные дворы со сложной иерархической структурой. Правда, мы не располагаем документальными данными о дворе князя Беслана, но о княжеских дворах XVIII в. пишут русские документы, а структура их описана в работах Е.
Дж.Налоевой: «Князь управлял уделом при помощи подвижного управленческого аппарата: казначея, дворецкого, писаря, «ближних узденей» (личных телохранителей), сравнительно большого числа бейголей и пшикеу, выполнявших функции сборщика податей, судебного исполнителя, полицейских, посыльного и др.». В статье о социальных отношениях в Кабарде она дополняет этот перечень: повар, собаковод, проводник во дворе (хьэблэш), официант, «держащая шлейф» княгини (кlэlыгъ) и др. К ним необходимо добавить пелуанов(борцов) и дже-гуако.

Придворный джегуако, видимо, сохранил все обязанности дружинного: своим искусством обслуживал двор князя, ездил с ним в походы, создавал песни о подвигах князя и его войска и т. д. Но по сравнению с дружинным певцом у придворного еще больше возрастает функция песнотворца за счет дальнейшего падения скоморошьего элемента, который всё же никогда не исчезает. Однако главное его отличие от архаического предшественника - в невиданном повышении политических мотивов в его творчестве: острая и неутихающая политическая борьба внутри Кабарды в форме частых кровопролитных войн между удельными князьями, приглашавшими себе на помощь иноземные войска - кто из Крыма, кто из России, кто из Калмыкии и т. д., - становится содержанием его песен. Вследствие этого естественно преобразуется как поэтика, так и жанровая система джегуако: вместо эпической поэмы, потерявшей продуктивность, на первый план выдвигается историко-героическая песня.

Типологически древнейшим произведением этого жанра, дошедшим до нас, является, видимо, «Песня Андемиркана». К сожалению, историчность ее героя до сих пор документально подтвердить не удалось, но тем не менее, несмотря на некоторые эпические моменты в сюжете песни и преданий, ни у народа, ни у исследователей не возникало сомнения в его достоверности: дело не только в том, что имена других персонажей (Беслан, Биту, Каниболет и др.) упоминаются в русских документах, но и в принципиально новой для адыгского песенного творчества поэтике, ориентированной на достоверность воспеваемого события.

«Песня Андемиркана», с одной стороны, еще сохраняет рудиментарные черты эпоса - повествовательно-фабульное начало в первой части, чудесное происхождение героя, но, с другой стороны, в отличие от эпоса, она фиксирует достоверные конкретно-исторические факты. Центральным мотивом песни стала борьба между Андемирканом и его противниками - удельным князем Бесланом Тучным, его вассалами-князьями Биту и Каниболетом, жертвой коварства которых пал герой. Видимо, Андемиркан представлял серьезную политическую угрозу для сюзерена, если последний, вопреки рыцарскому этикету, со своим войском устроил ему засаду.

Мы отдаем себе отчет в том, что этот жанр сформировался не сразу, что ему, должно быть, предшествовали какие-то переходные от обрядовых песен и эпоса формы, но проследить этот процесс здесь нет возможности. При этом следует сказать, что поэтика историко-героической песни сложилась до появления «Песни Андемиркана»: ей предшествовала по крайней мере «Бахчисарайская битва», ибо в воспетом в ней походе участвовал живой Андемиркан, а песня о самом Андемиркане сочинена после гибели героя. Возможно, что и «Ешеноковых пшинатль» также старше песни Андемиркана. Поэтому, видимо, будет правильным заключение, что с XV-XVI веков определяющим в творчестве джегуако становится данный песенный жанр («Кашкатауская битва», «Куркужинская битва», «Песня Шолоха», «Песня Темрюка» и др.)

Таким образом, устремленность к правдивой фиксации конкретных, государственно значимых событий в жизни народа и политическое отношение к ним есть та исторически обретенная черта, которая отличает придворного джегуако от дружинного.



Феодалы, боровшиеся за власть в стране, нуждались в такого рода политических поэтах и ценили их: «Люди, подобно Аслан-Гирею и Дженсеиду, искавшие завладеть народным мнением и занять степень военных начальников..., имели обыкновение, задумав какое-нибудь важное мероприятие, посылать по краю сперва... импровизаторов (т. е. джегуако. -3.Н.), которые, прославляя их ум и дела, увлекали за ним народ», - писал Ф.Ф. Торнау на основе личных наблюдений. Правда, это сообщение относится к XIX веку, но оно справедливо и по отношению ко всей послеиналовой истории, ибо и Беслан, и Темрюк, и другие кабардинские князья не меньше (а иногда и больше) были заинтересованы, говоря современным языком, в подобной пропаганде и агитации. К сказанному следует добавить, что идеологическое значение деятельности придворных поэтов эпохи феодальной раздробленности в бесписьменных Кабарде и Черкесии выше того значения, которое оно имело в странах, где существовала письменная историография и литература, ибо при дворе сюзерена джегуако заменяли собой и ту, и другую и еще обязательно ездили в походы (как в свое время дружинные певцы) вместе с княжеским войском. Вот что писал об этом Ш. Ногмов: «Гегуако и трубачи... должны были сочинять стихи или речи для воодушевления воинов перед сражением. Становясь перед войском, они пели или читали (декламировали?-3.Н.) свои стихи, в которых упоминали о неустрашимости предков и приводили для примера их доблестные подвиги». Не исключена также возможность, что придворные певцы все еще сохраняли связи с вербальной магией, с вещунством, и поэтому в их песнях и хохах (благопожеланиях) дружинники могли видеть волшебную силу.

Выделение дружинного и придворного поэта не означало исчезновения с исторической арены странствующих джегуако-скоморохов: они продолжали параллельно развиваться и взаимодействовать. Каждый из них развивался самостоятельными путями, но в одном направлении - в сторону повышения авторского начала, идейного содержания. Это был длительный процесс превращения дже- гуако-мага в поэта-мыслителя.


З.М. НАЛОЕВ.
Этюды по истории адыгов, Нальчик, 1985 г.
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)