Киммерийское золото или тайна курганов Кавказа

На рубеже бронзового и железного веков (Vlll в. до н. э.) начинаются переднеазиатские походы киммерийцев, а позднее скифов — могущественных народов, обитавших в степях Причерноморья и сыгравших выдающуюся роль в древней истории нашей Родины и повлиявших на исторические судьбы государств Малой Азии и Ближнего Востока. Пути этих походов и возврат скифов в причерноморские степи проходили, судя по письменным источникам и археологическим данным, и по территории северозападного Кавказа, в частности, через Адыгею. Здесь достаточно вспомнить всемирно известные Келермесские курганы, в которых наряду с характерными скифскими вещами были обнаружены многочисленные драгоценные изделия конца VII — начала VI в. до н. э. урартийских и ассиро-вавилонских мастеров, в том числе детали ассирийского царского сиденья. Не из дворца ли Ниневии — столицы древней Ассирии, взятой скифами штурмом, происходят эти драгоценности, впоследствии попавшие в гробницу скифского вождя?

В эпоху раннего железа (VIII в. до н. э. — IV в. н. э.), когда формируются культуры далеких предков ряда современных народов, связи между населением степей и северозападного Кавказа становятся особенно разносторонними и прочными. В это же время устанавливаются тесные контакты племен, живших на юге европейской части СССР, с государствами древнего Востока, с античными государствами Северного Причерноморья, а через них с самой Древней Грецией и ее многочисленными средиземноморскими колониями. Вот почему древневосточным хронографам и античным авторам стали известны названия народов, живших в 1 тыс. до н. э. в Причерноморье и на Северном Кавказе. Это уже упоминавшиеся киммерийцы и скифы, а также сарматы (в Поволжье, Подонье, а затем в Предкавказье и причерноморских степях), тавры (в горном Крыму) и меоты (на северо-западном Кавказе). Крупнейшему античному географу Страбону и древнегреческим надписям периода Боспорского царства, располагавшегося на Керченском и Таманском полуостровах, мы обязаны более детальными сведениями о древнем населении северозападного Кавказа. Так, помимо собственно меотов, античные письменные источники называют синдов, живших в низовьях Кубани, а также псесов и фатеев, обитавших выше по реке. Их земли, вероятно, простирались до реки Лабы, охватывая районы среднего течения Кубани. Не приходится сомневаться в этнической близости меотов, синдов, псесов, фатеев, о чем, в частности, свидетельствуют и археологические материалы, полученные в результате многолетних исследований Прикубанья. Все эти племена археологи и лингвисты относят к иберо-кавказской языковой семье и видят в них предков современных адыгов, черкесов и кабардинцев. Вместе с тем нельзя не учитывать, что сложение меотской культуры и ее развитие на ранних этапах проходило в тесном единстве с киммерийцами и скифами — ираноязычными народами. Эти контакты прослеживаются и позднее, когда в IV веке до н. э. в северокавказских степях появляются родственные скифам сарматские племена — сираки и аорсы.