Генерал Н.И.Евдокимов в Западной Черкесии

В ноябре 1860 г. Евдокимов объехал обширную территорию Западной Черкесии. Он представил свои предположения о планах ведения военных действий «для окончательного покорения Западного Кавказа» лично князю Барятинскому в Тифлисе. А.Л.Зиссерман отмечал: «С того момента, как самая цель была ясно обозначена, система почти с точностью определена и средства усилены – сомнений в окончательном успехе уже быть не могло». Барятинский предполагал закончить войну к осени 1863 г., его же преемник на посту главнокомандующего великий князь Михаил «нашел невозможным совершить это ранее Мая 1864 года…».

Оппоненты Евдокимова Филипсон и Хомутов вскоре были совсем удалены с Кавказа: Г.И.Филипсон, прослуживший на Кавказе 30 лет, в начале1861 г. стал хлопотать о новом служебном назначении, вскоре ушел в отставку, и в конце июля1861 г. — уже находился в Петербурге в качестве сенатора. Генерал-адъютант М.Г.Хомутов после 23 лет службы в Войске Донском в1862 г. был уволен от должности наказного атамана и назначен членом Государственного Совета (скончался в1864 г.).

Барятинский и Милютин избежали в 1859-1860 гг. публичного обсуждения своего нового проекта покорения Западного Кавказа. Тем не менее, план Евдокимова не мог не привлечь к себе пристального внимания, как в общественных кругах России, так и за рубежом. Голоса, как апологетов, так и противников этого плана звучали очень громко, но в силу секретности всех этих действий, уже после того, как Евдокимов практически осуществил изгнание черкесов. Официальный историограф Кавказской войны А.П.Берже так оценивал эту депортацию: «Предложенный графом Евдокимовым план безповоротного окончания Кавказской войны уничтожением неприятеля (курсив наш – О.Ф.) замечателен глубиною политической мысли и практическою верностью».

Один из очевидцев выселения черкесов писал: «План Евдокимова был совсем иной. С черкесами ужиться нельзя, привязать их к себе ничем нельзя, оставить их в покое тоже нельзя, потому что это грозит безопасности России, разумеется, не вследствие пустячного хищничества абреков, а вследствие того, что западные державы и Турция могли бы найти в случае войны могущественную опору в горском населении. Отсюда следовал вывод, что черкесов, для блага России, нужно совсем уничтожить. Как совершить это уничтожение? Самое практичное – посредством изгнания их в Турцию и занятия их земель русским населением. Этот план, похожий на убийство одним народом другого, представлял нечто величественное в своей жестокости и презрении к человеческому праву (курсив наш – О.Ф.). Он мог родиться только в душе человека, как Евдокимов. Это был сын крестьянина, взятого в рекруты по набору и дослужившегося до какого-то маленького офицерского чина – уж конечно не благодушием, а силой воли, энергией, суровостью. У Николая Ивановича Евдокимова текла в жилах кровь мужика, энергичного и чуждого жалости, когда дело касается его интересов. Имея огромный практический ум, несокрушимую энергию, свободный от всякой чувствительности, совершенно необразованный, только грамотный, он спокойно взвесил отношения русских и черкесов и принял свое решение в плане «умиротворения» посредством «истьребления»».

Военный советник русского посольства в Турции полковник Франкини писал военному министру Д.А.Милютину (1863), что если новый план покорения Западного Кавказа «удостоится высшего одобрения, можно сказать, что ему суждено изменить до основания существенный характер Кавказа и что он подействует самым неблагоприятным образом на блестящую будущность этого края, ибо в общем своем значении точно также, как и в мельчайших своих подробностях, изгнания туземных племен с кавказского края положительно вредны выгодам России, с какой бы точки зрения они не рассматривались».

Важнейшее место в политической жизни того периода занимала информационная война вокруг методов завоевания Кавказа, и, особенно, «способа подчинения» Черкесии. Она, как и военные акции, была организована и направлялась генералами Барятинским, Милютиным, Фадеевым. Особая обеспокоенность этими проблемами императора Александра II способствовала тому, что пропагандистские действия кавказского командования носили широкий размах.

Можно сказать, что была развернута целая спецоперация по организации в средствах массовой информации России и Европы многочисленных публикаций для дискредитации национально-освободительного движения кавказских народов и для оправдания преступных методов войны. Их главная цель состояла в том, чтобы меры, принимаемые на Кавказе, не возбуждали в общественном мнении Европы и России ни малейшего сомнения в законности действий имперского руководства. Для этого высшее военное командование на Кавказе предприняло поиск литературно одаренных офицеров, которые должны были готовить эти корреспонденции. Одним из них был А.Л.Зиссерман, уже зарекомендовавший себя талантливым военным корреспондентом, печатая статьи о кавказской жизни еще с 1846 г. Он вспоминал в своих мемуарах, что в марте-апреле 1857 г. получил несколько писем из Тифлиса от генерала Р.А.Фадеева, написанных по поручению Барятинского и Милютина. Фадеев передавал Зиссерману, что Милютин поручил ему «просить вашего (Зиссермана-О.Ф.) содействия в одном деле, занимающем теперь начальство. Иностранные газеты, особенно Journal de Constantinople[36], врут о Кавказе немилосердно, так что вывели из терпения не только Кавказское начальство, но и правительство»[37].

Фадеев писал Зиссерману, что сильная часть европейской прессы, принадлежащая англо-австрийскому мнению, «предприняла возбудить в Европе такое же увлечение мнения в пользу героических Черкесов, какое возбудила она в 20-е годах в пользу героических Греков. Если дать такому потоку разыграться, он может быть очень опасен для нас…»[38]. Была поставлена задача сформировать определенное общественное мнение вокруг действий русского правительства на Кавказе: не только тем, что публиковать документы и известия, но и тем, чтобы в систематическом, одноцветном, направленном к одной цели изложении хода и сущности Кавказских событий»[39].

По распоряжению императора к этой работе были привлечены газеты «Кавказ» («для этого и назначены ему средства, и труды сотрудников (извините за плеоназм) будут достаточно вознаграждены») и «Русский инвалид»[40]. Наиболее интересные статьи предполагалось перевести на французский язык и опубликовать в бельгийской газете «Le Nord» – «добросовестность редакции и обширность сношений доставили этой газете такой кредит в Европейской публике, — писал Фадеев в письме к Зиссерману, — что слова ея принимаются без проверки (?!)»[41].

Фадеев уверял Зиссермана, что «цензуры не будет, кроме начальника главного штаба». Предлагалось отправлять по одной статье в месяц или в два месяца. В статьях должны были излагаться сведения не только о текущих событиях, но и освещать «характер неприятеля, интересные случаи, разумеется, в занимательной форме, чтобы на них не было отпечатка казенного труда, и, главное, без преувеличения и похвальбы. Европе рассказали такие дивные вещи о паршивых горцах, что она серьезно считает их какими-то героическими типами и питает к ним в настоящее время такую же симпатию, как бывало к Грекам во время их войны за свободу. Это-то чувство и надо рассеять действительностью»[42].

В результате этого приглашения генерала Фадеева Зиссерман опубликовал ряд статей в «Современнике» (1857, 1858)[43]. В его статье «Современное состояние Кавказа», опубликованной в октябре 1857 г., было показано не только положение дел на Кавказе, но и дана «характеристика горцев со стороны их изуверства, алчности и продажности». В этой статье он: 1) опровергал мнение официозных газет Англии, Франции, Германии, Австрии «на счет рыцарства Кавказских горцев – героев, гибнущих, якобы отстаивая свою независимость…»; 2) показывал, «что Кавказские рыцари почти исключительно дикари-хищники, которым нужна свобода грабить и жить без всякой узды, без всякого уважения к правам другаго племени; что князья разных Черкесских родов, сознавая неизбежность потери влияния при Русском владычестве, поддерживаемые Турецкими пашами, подстрекали массы к борьбе, а подстрекать было тем легче, что горцы боялись потерять торговлю по Черноморскому прибрежью с Турецкими кочермами, на которые сбывался живой товар для гаремов»[44]. Таким образом, можно сказать, что Зиссерман стал одним из тех, кто принял активное участие в правительственной акции, направленной на подмену понятий. Существовавший в умах современников образ кавказского рыцаря, прославленный Пушкиным, Лермонтовым, Бестужевым-Марлинским стал замещаться образом кавказского дикаря – жестокого, продажного, алчного типа, для которого не имеют никакой святости ни Бог, ни Закон, ни Свобода, ни Собственность, ни Узы родства, которые, на самом деле, составляли основу ментальности и общественных отношений не только черкесской нации, но и всей Кавказской цивилизации.

Фадеев очень хвалил эту публикацию Зиссермана, отмечая, что она имела «у начальства отличный успех; нашли, что она совершенно достигает цели». По этому случаю Зиссерману писал даже начальник Главного штаба Кавказской армии Милютин. Удовлетворенность начальства неудивительна – этому автору удалось убедить даже таких опытных литераторов, как Панаев и Некрасов, чью признательность, он сам с удивлением отмечал: «хотя, казалось, подобные вещи мало гармонировали с духом и направлением «Современника»»[45].

Эта акция кавказского командования приобрела в последующие годы значительный размах. Корреспонденции с Кавказа с завидной регулярностью печатались в газетах «Кавказ», «Русский инвалид», «Московские ведомости», «Петербургские ведомости» и в журналах «Военный сборник», «Современник».

Таким образом, можно констатировать, что в 1856-1860 гг. кавказским командованием с одобрения императора Алексанра II, несмотря на мощную оппозицию среди высшего военного руководства России, был разработан план депортации черкесов с Западного Кавказа в Османскую империю и казачьей колонизации их земель. На протяжении этих лет велась интенсивная подготовка к реализации этого плана военными, дипломатическими и административными мерами.

Уже в 1857 г. российские и турецкие власти договорились о переселении части черкесов в Османскую империю – речь шла о некоторых субэтнических группах. По всей вероятности выселение в 1857-1858 гг. не имело значительных масштабов. После снятия ограничений для паломников в Мекку наметилось усиление потока беженцев. Кавказское командование решило использовать это обстоятельство для выселения под видом паломников неугодных людей. Были разработаны правила, в которых все отъезжающие за границу оформлялись как паломники. Наряду с этим российская дипломатия стала добиваться от турецких властей решения в вопросе переселения. В 1860 г. удалось получить от турецкого правительства квоту на переселение с Кавказа 3 000 семей. С этого времени в Османскую империю шло два потока переселенцев – один продолжал идти под видом «паломников», другой формировался людьми, которых «отбирало» кавказское начальство для официального отъезда с Кавказа. В историографии совершенно обоснованно первым этапом депортации черкесов называются 1859-1861 гг.[46].

В последние годы Кавказской войны значительное внимание было уделено подготовке общественного мнения России и Европы к процессу изгнания черкесов с Кавказа. Было положено начало информационной политике, направленной на дискредитацию не только национально-освободительного движения народов Кавказа, но и самого образа кавказца в общественном мнении России и Европы. Для оправдания депортации известный в обществе благодаря классической литературе образ кавказского рыцаря был подменен российской пропагандисткой машиной на образ кавказского дикаря.

Важным аргументом в глазах императора Александра II и кавказского начальства в пользу необходимости депортации черкесов считались возможные политические и экономические виды европейских стран на Кавказ. В то же время были проигнорированы исконные бесспорные права черкесской нации, проживавшей здесь в течение тысячелетий. Российское руководство пренебрегло и тем, что солидарность народов Европы и России, и даже большей части российского военного истэблишмента, с Черкесией была реакцией на преступный характер плана по депортации черкесов с Кавказа; на демонстрацию Российской империей полного пренебрежения базовыми человеческими ценностями цивилизованного мира и военным правом эпохи.

Ф.А.Озова
кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований