Почитание детей

Почитание детей
Культура
admin
Фото: Адыги.RU
09:57, 31 июль 2017
3 252
0
Ребенок еще в утробе матери и в особенности с момента появления его на свет становится главной фигурой в семье. Не зря его в этом отношении сравнивают с почетным и желанным гостем. Жабаги Казаноко отразил это в свойственной ему парадоксальной манере. Отказавшись от приглашения зайти в дом, где родился мальчик, он объяснил это следующим образом: «Не хочу быть там, где есть человвек «старший», чем я «. Иллюстрацией знаков внимания, оказываемых детям, может служить большой список этикетно-маркированных норм, обрядов, ритуалов. Если людей мучает жажда и для них приносят воду, то в первую очередь положено дать напиться сначала ребенку и лишь после этого всем остальным. Пожилой мужчина ведет за руку своего 3-4-летнего внука, уступая ему правую почетную сторону. При встрече с ребенком где- нибудь в общественном месте требуется
Почитание детей
Ребенок еще в утробе матери и в особенности с момента появления его на свет становится главной фигурой в семье. Не зря его в этом отношении сравнивают с почетным и желанным гостем. Жабаги Казаноко отразил это в свойственной ему парадоксальной манере. Отказавшись от приглашения зайти в дом, где родился мальчик, он объяснил это следующим образом: «Не хочу быть там, где есть человвек «старший», чем я «.
Иллюстрацией знаков внимания, оказываемых детям, может служить большой список этикетно-маркированных норм, обрядов, ритуалов.
Если людей мучает жажда и для них приносят воду, то в первую очередь положено дать напиться сначала ребенку и лишь после этого всем остальным. Пожилой мужчина ведет за руку своего 3-4-летнего внука, уступая ему правую почетную сторону. При встрече с ребенком где- нибудь в общественном месте требуется обратить на него особое внимание: развеселить, порадовать каким-либо подарком. Точно также, когда взрослые входят в чей-либо дом, едва ли не в первую очередь они стараются приласкать находящихся там детей. Если же среди гостей есть дети, то хозяева считают своим долгом щедро их одарить. К примеру, мальчику, явившемуся с отцом на чью-либо, кошару, оказывают теплый прием, а на прощание дарят ягненка.
Известны ритуалы и обряды, которыми ознаменовывались этапы развития и становления ребенка. Сразу после его рождения, на крыше дома или высоко над воротами усадьбы вывешивали белый флаг - символ и знак радостного события. Каждый прохожий мог и даже обязан был войти в этот дом и сердечно поздравить семью. О рождении ребенка оповещали и выстрелами из ружья, которое заблаговременно вешали над кроватью роженицы. Считалось, что ружье и выстрелы из него защищают роженицу и новорожденного от нечистых сил.
Первые дни за ребенком и роженицей присматривала повитуха, а также опытная женщина из числа родственников мужа. Одновременно их окружали вниманием и обхаживали женщины, живущие поблизости. В их обязанность входило передать для роженицы котелок горячего молочного супа из пшена или кукурузы, а также лакумы, пироги, пеленки для ребенка. Этим супом, который так и назывался: фыз лъхуа хьэнтхъуыпс - «суп для роженицы», каждый день поили молодую мать, справедливо считая, что такая пища усиливает лактацию. Часто молодые соседки, усадив роженицу за стол, ели и пили вместе с ней, делясь опытом по уходу за новорожденным.
Отцу новорожденного мальчика вменялось в долг зарезать барана, которого называли в этом случае: къуэныш - (кровавая жертва для сына). По этому случаю собирались друзья и родственники отца и устраивали пир. Обычно здесь же советовались и выбирали имя для ребенка. Тот, кто давал его, становился для данной семьи близким человеком, почти родственником, и его одаривали в честь такого события и в знак благодарности' рубашкой, которую называли ц1эф1эшъджанэ - «рубашка для того, кто дал имя».
По случаю рождения мальчика (особенно первенца) или долгожданной девочки устраивали общесельский праздник с танцами, играми, качелями, состязаниями в ловкости, силе и меткой стрельбе. Почти повсеместно этот праздник известен под названием кхъуей плъыжь к1эрыщ1э («подвязывание копченого сыра»). Копченый сыр и всевозможные призы (платки, уздечки, кисеты и т.д.) подвешивали к установленной на большой высоте деревянной перекладине. Юноши и подростки, соревнуясь друг с другом, попеременно пытались взобраться до перекладины по пропитанной жиром веревке, подтягиваясь только на руках. Победителем считался тот, кто взобравшись на самый верх, откусит, не придерживая рукой, кусочек от подвешенного сыра. Это давало ему право сорвать подготовленные призы и спуститься на землю под восторженные крики публики.
По истечении 2-3 недель в честь новорожденного устраивали другой праздник, именуемый «укладыванием младенца в люльку» - гушъэхэпхэ. Это чисто женское торжество. В назначенный день утром собираются соседки, подруги, родственницы мужа. А затем приходит группа женщин со стороны невестки - с подарками для ребенка, для роженицы, для ее свекрови. В комнате или домике невесты ребенка торжественно укладывает в люльку пожилая женщина из числа данной фамилии - опытная, удачливая и счастливая. Затем люльку с ребенком вносят в дом, следом идет мать в окружении молодых женщин. В доме их ожидают гости. Они восхищаются младенцем, обнимают и поздравляют роженицу, желают ей и ребенку счастья и долголетия. Затем начинаются пир и танцы.
Через 9-10 месяцев устраивали праздник в честь первого бритья головы ребенка. Такое дело поручали доброму, спокойному, удачливому и всеми уважаемому человеку, считая, что его качества перейдут на ребенка, которого он побреет. Мужчина, оказавший семье подобную услугу, становился почти родственником, как бы названным отцом побритого им ребенка, и ему вручали в дар рубашку под названием щхьэупс джанэ - «рубашка первого бритья головы».
Через год после рождения ребенка, когда он начинает ходить, отмечается «праздник первого шага» - лъэтеувэ. Центральным звеном этого праздника является символическое перерезание пут. Ребенка ставят на пол и пожилая уважаемая женщина проводит ножом или кукурузной лепешкой между его ножек, как бы разрезая путы, которые мешают ему ходить. Действие сопровождается серией пожеланий добра и удачи вступающему в жизнь человеку, и все это необходимо, как говорят, для того, чтобы ребенок твердо стоял на ногах и в дальнейшем уверенно шел по трудной дороге жизни.
В составе праздника первого шага исполняется также обряд определения рода занятий ребенка, именуемый 1энэ те1эбэ -»взятие со стола» или хьэпшыпхэдэ - «выбор из вещей». Для этого готовится треножный столик, заполненный целиком традиционной адыгской халвой, готовящейся из просяной муки с медом. Халву покрывают чистой скатертью и поверх этой скатерти кладут разнообразные вещи. Если обряд совершается для мальчиков, то это символы мужских профессий или занятий: кинжал, серп, молоток, рубанок, книга, уздечка и т.д. Ребенка подводят к этому столу и в зависимости от того, к какой вещи он прикоснется, судят о его призвании и занятиях в будущем.
Для девочек на стол кладут вещи, связанные с женским трудом (нитки, вышивки, галуны, ножницы, кисет и т.д.) и в том числе зеркало, выбор которого рассматривается в шутку как признак того, что девочка вырастет кокетливой.
Прибегали к различного рода приемам и ухищрениям, направленным на то, чтобы уберечь ребенка от болезней, увечий, от сглаза и т.п. Например, темечко младенца намазывали пчелиным клеем (прополисом) - для укрепления и защиты. Затем у мальчиков оставляли там пучок волос (ак1э), который уже при совершеннолетии становился кроме того отличительным знаком воина. Аналогичные обычаи известны у многих других народов. Например индейцы считают, что на темени находится важная жизненная точка (адхинати - «владыка»), всякое повреждение которой вызывает мгновенную смерть (27, с. 101-102).
Чтобы уберечь ребенка от сглаза, его лоб мазали сажей, ассоциировавшейся с отвращающей и очищающей силой огня.
Если ребенка переносили первый раз в его жизни через реку, в нее бросали яйцо и говорили: Дитхьэ, йыузри, йылажьэри дэгъак1уэ - «Наш Бог, пусть все его болезни и невзгоды уйдут с этим яйцом».
Предпринимались меры, направленные на предотвращение задержек в физическом и психическом развитии детей. В этих целях и по сей день рекомендуется кормить их грудью до трех лет. До 18-20 лет детей оберегают от тяжелого физического труда, а также от недосыпания. Чтобы у мальчиков была тонкая талия, хорошая осанка, с 5-6-летнего возраста их подпоясывали ремнем и укладывали на ровную жесткую постель, без высоких подушек. На таких же постелях спали и девочки. Туго стянутые в корсет, как правило они сохраняли до замужества талию, которая была у них в 7-10-летнем возрасте.
Так же, как и у других народов, у адыгов взрослым вменялось в долг постоянно отслеживать поведение детей, чтобы вовремя поправить, направить, предостеречь. Как правило, это был естественный, ненавязчивый контроль, осуществляемый в деликатной, иногда игровой форме, чтобы ребенок воспринимал замечания окружающих как проявление внимания, заботы, любви. Сохраняя и подчеркивая устойчиво позитивное отношение к детям, им давали почтительные и ласкательные имена: Дотэ - «Почитаемый», «Лелеемый», Дотэ нэху - «Дотэ ясный», Дыгъэ - «Солнце» . К мальчикам и девочкам, воспитывавшимся у аталыка, обращались с еще большим почтением, используя выражения: Зиуыз схьын - «Господин» (букв. «Тот, чьи болезни на себя возьму»), Нэхуынэ - «Ясноглазая.»
Много внимания уделялось формированию у детей чувства собственного достоинства, самостоятельности, уверенности в своих силах, возможностях и с этой целью поощряли в каждом сколько-нибудь важном и полезном деле или начинании. Например, если мальчик, отправившись в лес, приносил охапку дров или мешочек диких груш, мать устраивала в честь этого события торжественное угощение, созвав к «пиру» всех домочадцев и ближайших соседей. Если же мальчик впервые принимал участие в весенней вспашке в качестве погонщика волов, то в честь этого события резали ягненка и устраивали настоящее празднество. Девочки, впервые вышившие кисет, платочек или кошелек, удостаивались такой же чести. Постепенно детей вводили в курс дел, которыми занимались взрослые, в мир человеческих отношений.
Социализации и быстрой адаптации к жизни способствовало еще и то обстоятельство, что в прошлом в большой многопоколенной семье, насчитывавшей до 40 человек, детям разрешалось свободно общаться практически со всеми, поэтому часто они выполняли роль «вестовых», передавая сообщения от одних членов семьи к другим, усваивая сложные правила внутрисемейной жизни.
С этими традициями связаны некоторые общие принципы и установки народной педагогики адыгов. Считается, что детей следует воспитывать с раннего детства и в этих целях постоянно вовлекать в общение со старшими. Когда в дом приходят гости, дети не могут сесть с ними за стол - не принято. Но выйти к гостям, поприветствовать их они обязаны, если достигли хотя бы восьми-десятилетнего возраста. После этого мальчикам разрешают остаться стоять вдоль стен кунацкой,г чтобы наблюдая за ходом застолья, они могли запоминать и усваивать все, о чем говорят старшие. Нэ илъагъу, псэ ещ1эж - говорят в данной связи, что означает: «Глаза видят, душа впитывает».
Это были своего рода уроки воспитания и начального образования, известные у адыгов под названием гъасэпэтхыдэ; кто-либо из сидящих за столом мог обратиться к детям с вопросами о каких-либо знаменательных событиях истории, о той или иной норме этикета. Выслушивая внимательно ответы мальчиков, взрослые давали им оценку: хвалили или, напротив, журили. Бывало и так, что проверяя насколько внимателен ребенок, ему предлагали повторить слова спетой песни или пересказать только что рассказанную легенду.
По адыгским понятиям, взрослые должны общаться с детьми, воспринимая это не как забаву, а приятный долг, в том числе и долг приличия. Готовность и умение войти в контакт с ребенком, привлечь его внимание, рассмешить, разговорить, порадовать каким-либо подарком считались показателем ума и высокой культуры человека. Для общения с детьми младшего возраста был выработан даже специальный «взрослый детский язык», значительная часть которого состояла из разного рода ласкательных слов и выражений.
Специально оговаривается, как должны строить свои отношения с детьми родители. Отцу полагается быть строгим и сдержанным, матери - более общительной и демократичной, а бабушкам и дедушкам - ласкать и лелеять своих внуков и внучек. Такое распределение ролей в семье призвано вызвать у ребенка безграничную любовь и доверительное отношение к матери, большое уважение, граничащее с боязнью, по отношению к отцу, нежность по отношению к престарелым бабушкам и дедушкам. Если что-либо в этой модели нарушено, то ребенок, по мнению адыгов, лишается необходимых условий для гармоничного духовно-нравственного развития.
Исключаются рукоприкладство, грубые слова и ругательства, унижающие достоинство ребенка, на что неизменно обращали внимание иностранцы, долгое время жившие среди адыгов. К примеру, Т. Лапинский пишет:, «Дети воспитываются очень разумно. Ребенка никогда не бьют и даже не ругают» (22, с. 117). Отчитывать детей и кричать на них в присутствия посторонних людей считается к тому же грубым нарушением правил приличия.
Роль отца обязывает скрывать свою привязанность к детям. В прошлом он вообще не мог показываться и разговаривать с ними на людях. На самом деле обычно отец питает большую любовь к детям и готов терпеть ради них любые лишения, например, жить с нелюбимой женой. По тем же мотивам он разводится с любимой, но бесплодной женой, чтобы, женившись на другой, иметь от нее ребенка. Поэтому, когда хотят подчеркнуть, насколько сильна и остра любовь мужчины к детям, обычно говорят: Ф1ыр зыхурагъэк1ыу, 1ейр зыхурагъэс - «Те, ради которых с хорошей женой разводятся, а с плохой живут», подразумевая под этим детей.
В отношении адыгов к детям вообще дают о себе знать и некоторые общегуманистические соображения. Считается, что пока они малы, слабы и несмышлены, необходимо, учитывая это обстоятельство, стать им твердой опорой в физическом, умственном и духовном становлении и развитии. На первый план выступает здесь готовность жертвовать собой, своим временем, здоровьем, средствами ради того, чтобы ребенок был здоров и невредим, крепко стал на ноги, получил хорошее воспитание, образование, наследство и т.д. Эти соображения становятся общими или всеобщими, распространяясь на всех детей, Поэтому у адыгов даже в ожесточенных боях с противником считалось большим позором покалечить или убить ребенка, не говоря о том, чтобы его пытать. Н. Ф. Грабовский подчеркивал, что у кабардинцев «поранение женщин и детей бывает феноменально редким явлением,» имея в виду женщин и детей со стороны противника (11, с. 68).
В экстримальных ситуациях каждому мужчине вменялось в долг спасти ребенку жизнь, рискуя или жертвуя собственной жизнью. Рассказывают, что непобедимый воин Магомет Колчерукий (один из князей Атажукиных) погиб от рук малолетнего сына Адильгирея Канокова, не желая обагрить свои руки кровью подростка. По рассказам, бесленейский князь Каноков находился в кровной вражде с Магометом Атажукиным и когда ему сообщили, что тот проезжает со своей свитой по его владениям, он вместе со своими сыновьями поскакал ему наперерез, чтобы убить. В перестрелке Адильгирей Каноков и его старший сын погибли, а младший помчался на своей лошади во весь упор прямо на Атажукина, готовый выстрелить из ружья. Всадник был уже совсем близко, но Атажукин, увидевший, что это подросток, медлил с выстрелом. Тогда его верный товарищ и меткий стрелок Сальпы вскинул ружье, чтобы убить юного Канокова. Но князь, опустив рукой ружье своего оруженосца, сказал: Хьэуэ, шэрэ лъырэ зэхэтк1энкъым - «Нет, не станем смешивать кровь с молоком», имея в виду, что считает для себя недостойным хладнокровно убить мальчика. А тот тем временем, поравняся с Атажукиным и выстрелил в него в упор.
Безусловно, в гуманном, внимательном и чутком отношении к детям есть определенный социально ориентированный расчет. Взрослые хорошо сознают, что дети, которых они лелеют, растят, оберегают, воспитывают, через некоторое время станут для них опорой в старости, что в любом обществе на самое младшее поколение возлагаются определенные надежды, как на достойную смену. Если такой смены нет, то группу или общество ожидает распад, дезинтеграция, хаос. Рассуждая на эту тему, адыги говорят: Щ1эблэ зимы1эм мыгъуэр йымахуэшъ - «Общество, не имеющее достойной смены, ожидает трагичный конец».
Так выражается необходимость преемственной связи поколений и почитание детей становится необходимым дополнением к почитанию старших.Подчеркивается, что старшие или пожилые люди участвуют в социальных процессах как носители и трансляторы традиций. Младшие в отличие от этого вырабатывают новые способы и стандарты деятельности, хотя и опираются в своих решениях на богатый жизненный опыт и советы старших. Это два взаимно дополняющих друг друга способа существования и выживания человечества, но в адыгской культурной традиции приоритет отдается второму из них, который связан непосредственно с детьми, с поколением, признанным проложить дорогу в будущее. Отсюда имеющий широкое применение афоризм: Жъым шъытхъуи, ш1эр къашътэ - «Старое восхваляй, но возьми новое».
Таким образом, почитание детей и забота о них - это в известном смысле забота взрослых о своем будущем. Однако здесь, как и во всем другом, что связано с обоснованием принципов этикета, дают о себе знать и определенные религиозные и религиозно-магические мотивы. По некоторым признакам, почитание детей соотносимо у адыгов с поклонением божеству. Четко прослеживается это в ритуале, известном под названием лъэгу ш1агъ ш1эшхык1 - «съедание (хлеба) под ступней», исполняемом по сей день у темиргоевцев в составе обряда первого шага - лъэтеуывэ. Годовалого ребенка, в честь которого устраивается праздник, ставят на специально выпеченный большой круглый каравай. Затем по краям его ступней вырезают острым ножом два получившихся таким образом «следа» и съедают их, а также и весь каравай, считая, что таким образом приобщаются к чему-то тайному и сокровенному, к божественному пути и предначертанию.
Ступня в данном ритуале символизирует движение к успеху и преодоление препятствий на трудном пути к удаче - ассоциация, сопоставимая с буддистским представлением о ступне, прокладывающей дорогу к свету. В Китае встречается изображение следа Будды с солнечными знаками (свастиками) на каждом пальце ноги снизу, что заставляет вспомнить об известной идее «счастливой ступни» - лъапэ махуэ, занимающей много места в адыгской культурной традиции.
Особый смысл приобретает в данном контексте привычка адыгских женщин часто и подолгу целовать стопы младенцев - сначала сверху несколько раз, а затем снизу. По-видимому, это связано с обожествлением ребенка и с особой ролью его ступни, прокладывающей путь к желаемому будущему.
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)