Проблемы этнополитической истории адыгов

Одной из сложнейших проблем исторического адыговедения является определение территориальных границ феодальной Кабарды и их динамики в XVII – первой половине XX в. Качественно новый подход к теме обозначен в ставшей теперь классической статье В.Х. Кажарова «К вопросу о территории феодальной Кабарды»40.
Автор статьи выступает в роли разрушителя мифологем, господствовавших в советской историографии и касавшихся проблем изменения границ Кабарды. В.Х. Кажаров четко формулирует и развенчивает концептуальные подходы, прежде препятствовавшие выявлению реальной динамики этнической и политической карты феодальной Кабарды.
Во-первых, сведение процессов ее изменения к известной в истории подвижности кабардинских населенных пунктов, т.е., по существу к внутренним миграциям, которые в свою очередь рассматривались как освоение кабардинцами новой этнической территории. В рамках данного подхода игнорировалось четкое деление Кабарды на феодальные вотчины – уделы, внутри которых и совершались подобные перемещения.
Во-вторых, отождествление политических границ Кабарды с этнической территорией кабардинцев, а последней – только с территорией, где располагались их населенные пункты.
В-третьих, игнорирование того обстоятельства, что феодальная Кабарда изначально являлась полиэтническим государственным образованием, территориальный суверенитет которого закономерно превышал непосредственно этническую территорию кабардинцев. Здесь уместно еще раз напомнить об определении В.Х. Кажаровым Кабарды как «малой феодальной империи». С этой точки зрения западные границы Кабарды «вдвигались» в Закубанье, достигая р. Уруп, соприкасаясь с владениями бесленеевцев.
И, наконец, в-четвертых, непонимание особенностей функционирования власти-собственности в масштабах всей Кабарды и в рамках удельных княжеств, а также специфики иерархической структуры землевладения и политической системы в целом41.
В контексте темы динамики границ Кабарды В.Х. Кажаров затрагивает и проблему типологического разнообразия моделей взаимоотношений различных адыгских политических образований с Россией.
Так, опираясь на данные источников XVI–XVIII вв. о выходе восточных границ Кабарды к Каспийскому морю, В.Х. Кажаров для иллюстрации данного тезиса обращается к судьбе князей Идаровых, под суверенитетом которых находились земли между Каспием и Сунжей. Именно по просьбе Идаровичей в устье Терека, т.е. на восточных рубежах их владений, и был построен московским царем Терский город. В.Х. Кажаров отмечает, что путь, который прошла Кабарда во взаимоотношениях с Россией – от военно-политического союза через вассальную зависимость к полному поглощению, – княжество Идаровых прошло в более стремительном темпе: от вассалитета с элементами прямого подданства до поглощения последними всех других видов отношений к первой четверти XVIII в.42 Территория княжества Идаровых была утрачена в силу ряда причин внутреннего и внешнего свойства. Оказавшаяся в политической изоляции, раздираемая феодальными войнами, вотчина Идаровых необратимо угасает и утрачивает политический контроль над полиэтнической структурой княжества. Одним из значимых факторов был отъезд в Москву Идаровых со своими вассалами с последующим растворением в русской этнической среде. Символическим итогом этой прежде неосознаваемой политической драмы стало пресечение правящего княжеского дома. «Судьба некогда могущественного кабардинского княжества закончилась весьма показательно. Став проводником влияния России в Кабарде и на всем Северном Кавказе, оно, по сути дела, стало ее первой жертвой, хотя и сравнительно бескровной. Но цена за временное возвышение оказалась слишком дорогой не только для этого княжества. Она была сполна оплачена всей Кабардой, а затем и всеми адыгами за счет утраты независимости и разрушения адыгской цивилизации»43.
В отличие от восточных земель, северные территории Кабарды, некогда достигавшие р. Кума, были утрачены в ходе открытого военного конфликта с Россией после основания крепости Моздок в 1763 г. и строительства Азово-Моздокской линии. Потеря лучших пахотных и пастбищных земель привела кабардинцев к экономической катастрофе, а искусственная скученность создала благоприятные условия для распространения эпидемий.
Проведением Кавказской линии не закончилось сокращение кабардинской территории. Оно лишь положило начало широкомасштабному процессу ее колонизации. В конце XVIII и на протяжении всего XIX в. происходило ее заселение, с одной стороны, русскими, а с другой – горскими народами, находившимися в прошлом в зависимости от кабардинских князей. После окончательной утраты Кабардой своей политической независимости в 1822 г. уже не могло быть и речи о ее территориальном суверенитете и соответственно политических границах. Под термином «Кабарда» все в большей степени стали понимать этническую территорию кабардинцев. Но и она предельно сужается, ограничиваясь узким и легко разрываемым пространством, на котором располагались их села. Теперь ее размеры и конфигурация произвольно определялись царскими властями. В частности, генерал Ермолов для осуществления постоянного и жесткого контроля над кабардинцами расположил их населенные пункты вблизи цепи крепостей, построенных им внутри Кабарды в 1822 г.