Адыги - Новости Адыгеи, история, культура и традиции » Статьи » Этнография » ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С АДЫГЕЕЙ (1920—1926 гг.)

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С АДЫГЕЕЙ (1920—1926 гг.)

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С АДЫГЕЕЙ (1920—1926 гг.)
Этнография
zara
Фото: Адыги.RU
18:47, 11 январь 2022
4 529
0
Начинаю свой рассказ не с участия в научных экспедициях, а с далеких историко-этнографических впечатлений, полученных в пору, когда мои исторические познания ограничивались тем, что слышал в школе, а о существовании этнографической науки я даже не подозревал. Широкое шоссе протянулось от восточной окраины Краснодара через мост на р. Кубани к адыгейским аулам и закубанским станицам. А в 20-х гг. на месте городской окраины находилась казачья станица Пашковская, вместо шоссе и моста были пыльная проселочная дорога и паромная переправа. Мы, станичные мальчишки, часто бегали к парому. С высокого обрывистого берега открывался вид на адыгейский аул Тлюстенхабль, кукурузные ноля, кустарники и дорогу, убегавшую к горизонту, где в синей дымке застыл Кавказский хребет.
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С АДЫГЕЕЙ (1920—1926 гг.)
Начинаю свой рассказ не с участия в научных экспедициях, а с далеких историко-этнографических впечатлений, полученных в пору, когда мои исторические познания ограничивались тем, что слышал в школе, а о существовании этнографической науки я даже не подозревал.
Широкое шоссе протянулось от восточной окраины Краснодара через мост на р. Кубани к адыгейским аулам и закубанским станицам. А в 20-х гг. на месте городской окраины находилась казачья станица Пашковская, вместо шоссе и моста были пыльная проселочная дорога и паромная переправа. Мы, станичные мальчишки, часто бегали к парому. С высокого обрывистого берега открывался вид на адыгейский аул Тлюстенхабль, кукурузные ноля, кустарники и дорогу, убегавшую к горизонту, где в синей дымке застыл Кавказский хребет. Люди, толпившиеся у парома, говорили на русском, украинском и адыгейском языках, а также на особом жаргоне, состоявшем из русских, татарских и еще каких-то неизвестных слов. Жаргон употреблялся обычно при общении казаков с адыгейцами. Вот некоторые примеры этого теперь уже забытого «языка»: «Моя пошла на хатку» вместо «я пошел домой»; «марушка» — «жена», «женщина»; «баранчук» -- «ребенок», «мальчик»; «чушка» — «свинья»; «кунак» — «знакомый»; «каралчить» — «украсть»; «кушать» — «есть»; «свайба» — «праздник», и т. д. Помню, как в постановлении комсомольской ячейки аула Лакшукай в 1924 г. было записано: «I Мая устроить в ауле свайбу».

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С АДЫГЕЕЙ (1920—1926 гг.)

Среди ожидающих парома приезжий не отличил бы адыгейца от казака. Но местные жители не ошибались. Вот, например, молодой парень, одетый в кавказскую рубаху, брюки-галифе, шапку-кубанку и мягкие адыгейские чувяки. Он казак, так как его пояс, хотя и кавказского фасона, но украшен не металлическими, а костяными пряжками. Мода на эти пояса в 20-е гг. распространилась только в станицах и не задела аулов. Вот старик в бешмете и папахе, которые носят и казаки, и адыгейцы. Он безусловно адыгеец, ибо в руках у него зонтик, а казаки ими обычно не пользовались. Вот девушка. По лицу, платью и платку ее можно принять и за казачку, и за адыгейку, но она, конечно, адыгейка, так как обута в адыгейские чувяки, а из-под платья видны кончики шаровар, которых казачки не носят. Достаточно посмотреть и на подводы, чтобы понять, кто их хозяева. Еще в конце XIX в. адыгейцы отказались от двухколесных арб в пользу четырехколесных подвод казачьего типа с двумя лестницами, образующими борта кузова, и в отличие от казаков и иногородних не обшивали досками внутренние пооверхности лестниц. Казак и адыгеец предпочитали ездить на пароконной подводе и без дуги. Даже если была только одна лошадь, ее впрягали сбоку у дышла. Наличие дуги и оглобли выдавало в хозяине иногороднего. Если подводу тащили волы, то, значит, она принадлежала «закубанцу», т. е. жителю горных или предгорных станиц.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С АДЫГЕЕЙ (1920—1926 гг.)


Посещение парома располагало не только к этнографическим сопоставлениям. Во времена Кавказской войны XJX в. р. Кубань являлась фактической границей России, и здесь на высоком берегу располагался Павловский кордонный пост для наблюдения за «немирными» адыгейцами, или, как тогда говорили, черкесами. В случае опасности дежурный казак зажигал сигнальную веху у деревянной наблюдательной вышки. Знак замечали на других постах, и тревога распространялась на ближайшие станицы. Казаки скакали к месту переправы черкесов через Кубань. Женщины перегораживали улицы опрокинутыми плугами, боронами и возами, а потом с детьми прятались в церкви. Под колокольный набат и выстрелы станичной пушки казаки и черкесы сходились для рукопашной сечи. Потом в станице хоронили убитых, подсчитывали уведенных в плен детей и женщин, готовились к ответному набегу на черкесов и угоняли их скот. Так проходили десятилетия взаимного истребления двух соседних трудолюбивых и храбрых народов. В 1864 г. побежденные, но не покоренные черкесы покинули истекавшую кровью родину и переселились в Турцию. Лишь небольшие остатки их сохранились на левом берегу р. Кубани и в горах Черноморского побережья. В наши дни черкесов принято называть адыгейцами.
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С АДЫГЕЕЙ (1920—1926 гг.)


(отрывки)
Л.И.ЛАВРОВ "ЭТНОГРАФИЯ КАВКАЗА"
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)