Заключение брака с черкешенками на Востоке и Европе

«Обращаясь теперь к римской семье, мы найдем, что хотя положение здесь женщин было более благоприятным, она находилась в таком же подчинении.

Как и в Афинах, женщина пользовалась в Риме уважением, но в римской семье она имела больше влияния и авторитета. Так как она была госпожей в семье. Она свободно и без ограничений со стороны мужа ходила по улицам и посещала вместе с мужчинами театр и праздничные пиры. В доме она не была заточена в особом помещении и точно так же была допущена к столу мужчин. Отсутствие самых крайних ограничений, которым подвергались греческие женщины, благоприятствовало развитию в римской женщине чувства личного достоинства и независимости. Плутарх рассказывает, что после заключения мира с сабинянами,— что произошло при посредничестве сабинских женщин,— им был предоставлен ряд почетных привилегий: мужчины должны были уступать им дорогу при встрече на улице, в присутствии женщин они не смели произносить пошлых слов и не могли появляться перед ними обнаженными. Все же брак отдавал жену под власть ее мужа. ( ); идея этого заключалась в том, что, освобождаясь со вступлением в брах от власти отца, она должна была, в силу якобы необходимости, оставаться под властью мужа. Муж обращался с женой как с дочерью, а не как с равной. Более того, он имел право наказывать ее, а в случае прелюбодеяния имел власть над ее жизнью и смертью; однако осуществление этого последнего права было, по видимому, подчинено совету рода жены»

Если реакционные писатели преследовали цель унизить кавказские народы, лишить их в глазах русских читателей даже внешней привлекательности, то совсем иная позиция характеризовала произведения передовых русских писателей, поэтов. У А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, поэтов-декабристов эстетические категории нередко измерялись теми особенностями, теми чертами, которые характерны для народов этого края. Вот, например, как Пушкин начинает стихотворение «Ее глаза»:

Обладательница этих глаз, разумеется, не была черкешенкой, но черкессхие становится у Пушкина обозначением не признака национальной принадлежности, а превращается в обозначение особой красоты и особого своеобразия.

Интересной для всех читателей будет информация о том, что многие халифы женились на черкешенках, более того, Зуль Фукар — ее величество королева Фарида была черкешенка; каждая вторая персиянка, как известно из литературы,— черкешенка, которую персы называли «нист амдаре-джехани», что означает «нет подобной красавицы в мире». Близкая родственница Тамерлана была черкешенка; у многих турок, вплоть до XVIII—XIX вв. жены были из рабынь-черкешенок, например, бабушка турецкого султана Селима была черкешенка. Даже существует мнение, что через покупку черкешенок для турецких гаремов произошло улучшение турецкой расы. Бабушка и жена короля Иордании Хусейна были черкешенками, мать Назыма Хикмета — черкешенка; у многих офицеров русской армии жены были черкешенки.

Большой научный интерес представляют сведения, сообщаемые До-ртелли о «черкесах-франках», живущих в Феччиале. Это смешанное по своему этническому происхождению население Каффы образовалось в результате браков «франков» (т. е. генуэзцев и других итальянцев) с черкесами. Как пишет Дортелли, многие (франки — X. С., И. С.) женились на черкешенках, так что в настоящее время получили от черкесов название «франки наши братья», что на черкесском языке значит «франкхэр ди къуэшщ».

Советским и зарубежным читателям интересно было бы знать, что известная во всей России своей красотой — лучшая красавица-девица, единственная, удостоившаяся быть снятой и затем помещенная на почтовые открытки, продававшиеся всюду до самой революции,— была кабардинка Тяжгова57.

Авторы данной книги располагают некоторыми современными сведениями и о черкешенках за рубежом.

О нашей соотечественнице Ирине Хагондоковой несколько слов: 29 января 1985 г. в Инвалидах (Париж) состоялось торжественное погребение графини Ирен дю Люар, урожденной Ирины Хагондоковой, единственной женщины, удостоенной чести быть похороненной среди великих людей Франции среди храбрейших ее солдат.

Графиня дю Люар по отцу кабардинка, по матери — русская. Ее отец генерал Константин Хагондоков, был главнокомандующим Дальневосточной армией и Постовым Атаманом при Амурской области.

С ранней юности Ирина Хагондокова узнала, что значит жизнь солдата: сестра милосердия с 18-ти лет, она занималась тяжелоранеными в Кисловодске. В 1940 году Ирина Хагондокова переезжает во Францию: здесь она выходит замуж за графа дю Люара. Но новая — спокойная и обеспеченная жизнь продолжается недолго. Начинается Вторая мировая война. С первых дней войны графиня дю Люар организует и возглавляет передвижной военный госпиталь. С помощью добровольцев — сотни санитаров и дюжины хирургов — она оказывает первую медицинскую помощь прямо на передовой. Отвага и оперативность отряда Ирен дю Люар вызывают общее восхищение. Врачи и санитары ее «летучего» госпиталя могли собрать и разобрать операционный зал на колесах буквально за час. А нередко дочь генерала спешила на помощь, шла в самое пекло сама.

1941 год. Графиня дю Люар в Марокко, в местном госпитале, борется с тифом и холерой.

1942 год. Ирен дю Люар возглавляет хирургическую службу 3-го дивизиона алжирской пехоты: 27 карет скорой помощи работают во Франции, Германии, Италии, Тунисе. С первых дней войны на передовой и сын Ирен дю Люар — Николай Баженов, капитан американской армии. Когда союзническая армия форсировала Рейн, первым на переправе был передвижной госпиталь графини дю Люар.

1945 год. 14 июля на параде в честь победы, стоя во весь рост в своем белом санитарном джипе, графиня Ирен дю Люар принимает воинские почести и восторженные приветствия.

В 1945 году после гибели сына, графиня дю Люар отдает все свое состояние на создание в Алжире «Межармейского центра отдыха» для солдат, у которых нет семей и которым некуда идти на побывку.