Адыги - Новости Адыгеи, история, культура и традиции » Статьи » История » Княжество в Кабарде в 20-30-х годах XVII в

Княжество в Кабарде в 20-30-х годах XVII в

Княжество в Кабарде в 20-30-х годах XVII в
История
zara
Фото: Адыги.RU
01:39, 30 январь 2020
8 531
0
В 1624 году после смерти Куденета на большое княжение стал претендовать его брат Пшимахо. Однако, несмотря на жалованную грамоту царя, княжество в Кабарде ему не было дано. Через семь лет, в 1631 г., отказано было и его двоюродному племяннику Нарчову-мурзе, несмотря опять-таки на жалованную грамоту царя. По всей видимости, в своей челобитной царю он говорил правду, утверждая, что «старее его в родне нашей и во всей Кабарде нет», хотя в остальном его справка о членах рода Идаровых, бывших «большими» князьями Кабарды, не точна.
В 1624 году после смерти Куденета на большое княжение стал претендовать его брат Пшимахо. Однако, несмотря на жалованную грамоту царя, княжество в Кабарде ему не было дано. Через семь лет, в 1631 г., отказано было и его двоюродному племяннику Нарчову-мурзе, несмотря опять-таки на жалованную грамоту царя. По всей видимости, в своей челобитной царю он говорил правду, утверждая, что «старее его в родне нашей и во всей Кабарде нет», хотя в остальном его справка о членах рода Идаровых, бывших «большими» князьями Кабарды, не точна. Но суть дела даже не в этом. Как уже отмечалось, недостаточно было быть старшим в своем роде и «во всей Кабарде». Для этого должна была подойти очередь той линии, к которой принадлежал претендент. При избрании Куденета Камбулатовича в 1615 г. большим князем на «совете всей кабардинской земли», очевидно, учитывалось, что снова пришел «ряд» Идаровых. Следовательно, и претензии Нарчова-мурзы, являвшегося самым старшим в этом роде, не были вовсе лишены оснований. Тем более, что до этого в Кабарде существовал обычай, по которому после смерти «большого» князя на его место сажали следующего по старшинству брата (родного, двоюродного, троюродного и т. д.). Здесь была важна не столько степень родства, сколько принадлежность к одной линии.
Однако в 20—30-х гг. XVII в. этот обычай уже не действовал. Нарушился и принцип, по которому старшие представители указанных выше трех линий (Идаровых, Кайтукиных и Таусултановых) поочередно занимали престол верховного князя. Связано это прежде всего с возвышением потомков Пшеапшоки Кайтукина и захватом ими власти в Большой Кабарде. Они, по существу, узурпировали право избрания «больших князей», которое стало действовать только внутри линии Пшеапшоковых (а не в рамках всего рода Иналови-чей, как это было прежде).
Таусултановы окончательно вытесняются в Малую Кабар-ду (ближе к роду «Клехстановых») и тем самым исключаются из активной роли в политической жизни Большой Кабарды. Идаровы тоже вытесняются на периферию Кабарды и за ее пределы. Многие из них выезжают на службу в Россию и растворяются среди русской аристократии.
После смерти Алегуки Шеганукина (внука Пшеапшоки) «большим князем» становится его двоюродный брат, Атажуко (внук Пшеапшоки от второго его сына Казыя). Начиная с Атажуки, «большое княжение» не выходит из Казыева рода 45 вплоть до 1822 г.
Установление безраздельного господства в Большой Ка-барде потомков Казыя не могло не отразиться на хасе. Если рассматривать такую важнейшую ее функцию, как избрание верховных князей, то установление единовластия одной княжеской линии (ставшей затем «родом») сделало излишним сам выбор, поскольку ими автоматически, без всякой «смуты» и противодействия со стороны других линий, становились поочередно, по старшинству, родные братья: Атажуко, Мисост и Джамбулат, владевшие своими уделами. Иными словами, отпала необходимость активного вмешательства хасы в этот процесс. Вот почему источники, относящиеся к 40—90-м гг. XVII в., ничего не сообщают о фактах избрания «больших князей» на сословно-представительных собраниях. Но отсутствие в них соответствующих сведений не доказывает, что это явление полностью изжило себя. Есть основания полагать, что и в этот период продолжали, хотя и формально, избирать на хасе «больших князей». Это диктовалось необходимостью придания их власти законного характера, освящения ее авторитетом древней традиции, не говоря уже о том, что такие события всегда и везде нуждались в обнародовании.
Некоторое снижение роли хасы в избрании пщышхуэ компенсировалось усилением ее военно-оборонительных функций, что вполне закономерно, учитывая напряженные внешнеполитические условия в данный период. Поэтому не приходится говорить о полном упадке ее значения в общественно-политической жизни Кабарды в 40—90-х гг. XVII в. и первое десятилетие XVIII века.
Гораздо труднее понять то время, когда после раскола Большой Кабарды в начале 20-х гг. XVIII в. на две враждующие партии происходило нарастание дезинтегрирующих тенденций без реального противовеса им со стороны центральных органов власти. Упадок всех сторон деятельности общекабардинской хасы 46 сопровождался теперь также и упадком власти верховного князя. Напрашивается сравнение с Англией, в которой авторитет парламента упал именно во время «войны роз».
В архивных документах XVIII века пщышхуэ называется «старшим владельцем». В это же время в кабардинском языке утверждается термин «уэлий» (синонимичный названиям «пщышхуз» и «тшы-тхьэмадэ»), который в русских источниках пишется как «вали».
В рассматриваемый период право потомков Казыя на верховное управление Большой Кабардой реализовывалось весма своеобразно: в дальнейшем дроблении верховной власти и собственности, разделении четырех уделов на микроуделы и сельские вотчины. При этом сохранялся взгляд, согласно которому Большая Кабарда являлась общим достоянием рода Казыевых и что ею по очереди должны управлять старшие представители удельных княжеств. Князья продолжали считать себя «братьями», хотя между ними уже давно существовала кровная месть и заключались браки. При надлежащих условиях эти представления, вероятно, могли бы актуализироваться и способствовать временному возвышению сильного «старшего владельца», возрождению общекабардинской хасы и, в конечном счете, достижению некоторого подобия политического единства страны. Но в 20—50-х гг. XVIII в. они «работали» только на рост феодальной раздробленности. Защитная же реакция общества на деструктивные силы проявилась не в усилении интеграционных процессов, а свелась к выработке механизмов, закрепляющих децентраливацию страны. Максимальным достижением в сфере регулирования взаимоотношений между княжескими уделами явилась политика сбалансированного равновесия, не допускавшая возвышения одних князей над другими. Иначе говоря, нормой стало признаваться не объединение отдельных частей общества и подчинение их центральным органам власти, а их разъединение и равновесие. Примечательно, что первый этап соперничества между Баксанской и Кашкатауской партиями завершился в 1753 году тем, что Большая Кабарда юридически была разделена на две совершенно независимые друг от друга части. Река Чегем стала границей, которая соблюдалась не менее строго, чем границы с соседними государствами и народами.
При изучении данной проблемы большой интерес представляют выводы Е. Дж. Налоевой о степени политической консолидации Кабарды в первой половине XVIII века.
«Развитие феодальных отношений в стране,— пишет она,— достигло такого уровня, что процесс обособления и консолидации уделов завершен, а сами удельные князья превратились в типичных феодальных государей с определенной территорией, подвластным населением, судом, войском и управленческим аппаратом. Кровавая же борьба между удельными-князьями за власть в стране показывает тенденцию к объединению всех уделов под властью Олиипша» (курсив наш.— В. К.).
В типичных феодальных государей удельные князья превратились значительно раньше. Как уже отмечалось, еще во второй половине XVI в. Кабарда была разделена на четыре удела соответственно четырем княжеским родам: Идаровым. Кайтукиным, Таусултановым и Гиляхстановым. Как и в последующие периоды, в это время между удельными князьями происходила ожесточенная борьба за власть в стране, носившая еще более «кровавый характер»50. Этими же словами может быть охарактеризована общественно-политическая обстановка и в первой половине XVII века, но это вряд ли поможет понять ее смысл. Для этого прежде всего необходима выйти за рамки эволюционизма и перестать видеть во всяком объединительном движении тенденцию к образованию централизованного государства в Кабарде.
Феодальная раздробленность и междоусобицы настолько же органически присущи всем периодам истории Кабарды до-начала XIX века, как и обратные тому объединительные тенденции, без которых установившаяся социальная система давно распалась бы. Вполне естественно, что в кабардинском обществу первой половины XVIII века, кроме центробежных, существовали и центростремительные силы, но констатация этого общего положения ничего не дает нам для понимания конкретных исторических реалий; и оценка, данная Е. Дж. На-лоевой этому периоду, может быть распространена на все периоды истории Кабарды до 1822 года.
Войны между удельными князьями стали обычным состоянием для Кабарды с того момента, когда она становится известной по письменным источникам. Что же касается отношения субъектов исторического процесса, т. е. самих князей, к идее централизации, то вся их борьба между собой была направлена не на ее осуществление, а на поддержание равновесия сил. При этом каждый из них старался превзойти другого в сохранении статус-кво, сохраняя тем самым условия, порождающие внутренние войны.
Анализ соответствующих источников убеждает в том, что никакой тенденции к консолидации, характерной только для первой половины XVIII века, не было. Наоборот, этот период характерен максимальным ослаблением власти пщышхуэ, падением роли общекабардинской хасы, обострением феодальных междоусобиц, образованием двух партий и т. д.
Одним из признаков ослабления власти пщышхуэ является нарушение принципа пожизненности его избрания. Нам неизвестны такие случаи в XVI—XVII вв. (возможно, из-за отсутствия источников). Но в первой половине XVIII века сложилась такая обстановка, которая привела к резкому падению авторитета пщышхуэ и престижа избравшей его хасы. Разделение страны на две враждующие партии не означало стабильности внешне- и внутриполитических ориентации входящих в них княжеских родов. Достаточно было примирения одного из них с двумя другими, относящимися к другой партии (и наоборот), чтобы изгнать из Кабарды главу четвертого рода. Так, в 1724 году Бекмурзины примкнули к Баксанской партии (Атажукиным и Мисостовым) и стало возможным изгнание Арсланбека Кайтукина, возглавлявшего Кашкатаускую партию, куда входили и Бекмурзины.
Эта же схема сработала при изгнании самих Бекмурзи-ных. В июне 1737 г. князья Кайтукины, Атажукины и Мисос-тзвы писали вице-канцлеру Остерману: «И благодаоить всевышнего бога, что ныне брат наш Арслан-бек е. и. в. в верное подданство пришел, и все мы с согласия признаваем ево за старшего и главнейшего бека. А Бекмурзины дети, поссорясь с нами, в Крым ушли (.курсив наш.— В. К,.).
Союз между тремя уделами и предоставление А. Кайтуки-ну «старшинства над всеми владельцами» были оформлены в законодательном порядке на общем собрании князей и дворян и, как полагается, скреплены присягой. Ничто, казалось бы, теперь не предвещало утраты им своего «старшинства». Но через два года хорошо отработанный механизм расправы с неугодной княжеской фамилией опять был приведен в действие, и он снова оказался в изгнании.
Однако А. Кайтукин не смирился с поражением. Стремясь вернуть «старшинство» в Кабарде, а заодно и свои владения на р. Баксан, он использовал для достижения этих целей все средства, в том числе и посредничество России в переговорах с Баксанской партией. Императрица Елизавета I специальным указом от 11 июня 1744 года послала в Кабарду для примирения враждующих партий царицынского коменданта Петра Кольцова. В рапорте от 27 августа 1744 года он отмечал, что Апсланбек Кайтукин просил его посредничестве по двум пунктам: «Первое, чтобы старшинство мимо его не отдано было баксанским владельцам; второе, позволено было ему вернуть владения на Баксане... Владельцы Баксанской партии о дозволении ему старшинства немного оказалось стали спорить, понеже он летами их старее, а по обычаям, кто летами старее, то старшинство и первенство имеет, а прочего его желания не приемлют (курсив наш.— В.К.)».
Другими словами, баксанские владельцы согласны были формально признать его «старшим владельцем», фактически сводя это «старшинство» на нет, отказываясь возвратить ему земельные владения, захваченные у него во время междоусобиц. Последующие неоднократные обращения А. Кайтукина и Б. Бекмурзина к Елизавете 155 не дали желаемого результата. Позиция князей Баксанской партии по этому вопросу оставалась неизменной.
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)