ЧЕРКЕСЫ НА СЛУЖБЕ У ПОРТЫ (XVI в. — первая половина XIX в.)

Черкесия никогда не входила в состав Османской империи. Напротив, воинственные горцы сами досаждали туркам — османам и те во все времена предпочитали не тревожить их. В XVI веке, когда Османская держава пребывала в зените военно — политического могущества, черкесские пираты нападали на турецкие торговые и военные суда в Черном море и даже совершали вылазки на анатолийский берег. Видный адыговед Е. С. Зевакин в своей работе «Очерки по истории генуэзских колоний на Западном Кавказе в XIII и XV вв.» приводит такой пример: «Венецианский посол в Персию Винченцо ди Алессандро в своем донесении от 25 июля 1572 г. из г. Конья рассказывает, что христиане — черкесы, прибыв на 24 кораблях, сожгли и разграбили за 300 миль отсюда все поселение побережья, разорили турецкие виноградники и перебили множество народа, а женщин увели в плен, забрав все имущество и товары, вследствие чего опасаются, как бы они не пришли и в этот город (Конья). Из Трапезунда были снаряжены 6 вооруженных галер для защиты этой местности, с приказом от султана Селима не выходить из порта, но сторожить только город, так как боялись, что черкесы еще больше увеличат число своих кораблей. Посол добавляет: «А мне было велено держать путь на Грузию и Черкесию, но из боязни тех корсаров я повернул обратно».
Черкесы занимались морским разбоем и в XIX веке, о чем сообщает Фредерик Дюбуа де Монперэ: «Река Тапсе, или Туабсе, вливается в море в углублении залива рядом с аулом Мамай, главным прибежищем черкесских пиратов. У мамайских шапсугов есть две большие галеры, на которые они могут посадить до 120–ти человек».
Приведенные примеры свидетельствуют о совершеннейшей свободе черкесского народа в указанный период. Единственный раз турецкой армии удалось пройти через всю территорию Черкесии. Это произошло в 1572 году: армию возглавлял опытнейший османский военачальник Черкес Оздемир — оглу Осман — паша. Он был принят своими соплеменниками как дорогой гость. Эвлия Челеби сообщает, что его армия зимовала в Черкесии в течение семи лет, «ведя в Ширване и Шемахе войну с персами».
На протяжении XVI‑XIX вв. большое число военачальников, высших государственных чиновников и приближенных к султану лиц по своей этнической принадлежности являлись черкесами. Они попадали в Османскую империю двумя путями: 1) их продавали в рабство; 2) знатные или попросту свободные наездники поступали на службу к турецкому султану. Первый способ превалировал. Молодые черкесы и черкешенки очень высоко ценились и именно их старались приобрести знатные османы. «Во все времена древняя Зихия, в наши дни морской берег Черкесии и Абхазии, была рынком рабов, — констатирует Дюбуа де Монперэ, — вот уже несколько тысячелетий как это продолжается; можно смело сказать, что несколько миллионов обитателей этого края было таким образом продано и увезено в другие страны. Если бы я с большей смелостью мог судить о путях провидения, я подумал бы, что его намерением было воссоздать, обновить другие вырождающиеся расы смешением их с прекрасной черкесской нацией. Но не нам измерить всю глубину высшего разума». Невольники через некоторое время добивались свободы, занимали высокие должности в армии и администрации, и, чтобы укрепить свои позиции, окружали себя соплеменниками.
Рабство в мусульманском мире носило особый характер, поскольку было освящено еще пророком Мухаммедом. Кроме того, османы унаследовали от ранних мусульманских империй широко развитую систему военного рабства. «В политическом отношении, — отмечает Осман — бей, — невольники составляли завидное приобретение, соблазнявшее властолюбивых мусульман и разжигавшее в них страсть к завоеваниям; с другой же стороны невольничество составляло своего рода силу, на которую опирался исламизм, пополняя из нее ряды своих бойцов». Таким образом, невольникам был открыт доступ в мусульманское общество, где они пользовались затем равными правами со своими прежними господами.
Н. А. Иванов отмечает, что средневековое османское государство было страной национального нигилизма. Оно принимало воинственных и предприимчивых по натуре представителей Кавказа, Балкан, Армении и Курдистана, но при этом только черкесы и абхазы сохраняли свой истинный национальный дух, поскольку все, что они делали, никак не вредило их родине. В среде армянских, курдских, грузинских, албанских, греческих, сербских, боснийских и прочих наемников неизменно присутствовал элемент вырождения, так как они служили империи, угнетавшей все эти народы. Чтобы верно служить Порте, им необходимо было уже на психологическом уровне отказываться от собственного национального начала.
Черкесские невольники использовались почти исключительно в военной сфере. В шестой главе приводилось высказывание Вольнея о той градации, которая существовала в системе военного рабства. Схожая мысль звучит и у Дмитрия Кантемира, который заметил, что при отсутствии черкесов больше всех ценятся абхазы.
Черкесский элемент оказал громаднейшее влияние на физический облик и генотип знатных слоев малоазийских турок. Уже в период до изгнания черкесов с Кавказа это влияние испытали на себе все высшие слои османского общества во главе с султанским родом. К концу XIX века это привело к той ситуации, когда, по словам Магомета Ечеруха, «каждый турок с гордостью заявлял, что он черкес, потому что настоящий турок отличался редкой тупостью и непонятливостью, в сравнении с выходцами с Кавказа. Облагородив тип оттомана, горцы и черкесы внесли живую струю и в государственное управление».
Еще до падения мамлюкского султаната в 1517 году черкесы нанимались на службу к турецким правителям. Одним из ближайших сподвижников Селима Грозного, по крайней мере, во время пребывания его на Кавказе, был черкесский князь Тамани Темрук. Он охранял опального наследника престола от покушений со стороны его отца и повсюду сопровождал его со своими воинами. Кроме него известно о некоем эмире Инале, который выполнял секретные поручения Селима: упоминание о нем можно найти в работе Джорджа Стриплинга «Турки — османы и арабы». Ибн Ийас сообщает о черкесском эмире Хушкадаме, впавшем в немилость при дворе Кансав Гура и бежавшем к Селиму, которого он рьяно подстрекал к войне с мамлюками. После захвата Каира, по данным того же Ибн Ийаса, большое число представителей черкесской знати было вывезено Селимом в Константинополь. Вместе с женами и детьми их было около тысячи человек. Таким образом, с 1518 года, фактически, начинается история черкесской общины в Турции.
Преемник Селима Сулейман Великолепный (или Кануни), правивший с 1520 г. по 1566 г., был женат первоначально на черкешенке, «una donna circassa» (по итальянским источникам). «Можно предположить, — пишет E. Н. Кушева, — что она была из бесленейского княжеского рода Кануковых: в первой половине XVI в. при турецком дворе служил один из Машуковых, очевидно, сын Машука Канукова, вступившего в 1550–е годы в сношения с Москвою». Сын этой черкешенки Мустафа считался наследником престола, но затем был заподозрен в измене и казнен вместе со своим малолетним сыном по приказу Сулеймана. По мнению К. Ф. Дзамихова, это произошло около 1552 года и стало причиной отъезда из Константинополя «в Москву к Ивану Грозному князя Ага — Маашукова Черкасского». Возможно, что первые посольства черкесских князей в Москву были, во многом, следствием гонений на черкесскую партию в Стамбуле. Впрочем, гнев султана был обращен против какой‑то одной группировки черкесской знати. В большой чести у султана был прославленный черкесский военачальник Оздемир — паша. П. М. Хольт указывает на то, что он был родственником Кансав Гура. На основании отрывочных сведений можно предположить, что Оздемир был сыном двоюродного брата Кансав Гура, эмира Бибарса, погибшего в несчастной битве на Дабикском поле. С 1549 года Оздемир — паша был наместником (бейлербеем) Йемена. До этого он являлся командующим османскими отрядами в этой стране. «По данным османских источников, — пишет Н. А. Иванов, — Оздемир — паша взял семь крупных крепостей (Хаулан, Атра, Ханфар, Хабаш, Сакейн и др.), являвшихся главными базами шиитского сопротивления, и умиротворил страну». В благодарность за столь блестящие победы Сулейман назначил его наместником Йемена. Оздемир — паша, управляя этой страной, убедился в необходимости контроля над противоположным берегом Красного моря и проливом Баб эль — Мандеб, что положило бы конец пиратским рейдам португальских эскадр. Он составил план завоевания Судана и Эфиопии и представил его на рассмотрение султану. В 1555 году Сулейман Великолепный одобрил предложения полководца и назначил его пожизненно наместником всех земель, которые тот намеревался завоевать.
Оздемир — паша навербовал экспедиционный корпус в Египте: помимо мамлюкской кавалерии в него вошла боснийская пехота. По мере продвижения вверх по Нилу Оздемир оставлял гарнизоны в захваченных городах и назначал там мамлюкских наместников. Он занял Массауа в 1557 году, и тогда же выбил португальцев из Зайла, порта на южном берегу Аденского залива. «Создатель эйалета Хабеш и красноморского просперити, — заключает Н. А. Иванов, — Оздемир — паша умер в Дыбароа в 1559 году. Через десять лет его прах был перенесен в Массауа. Здесь его сын Осман — паша, бей-лербей Йемена в 1568–1569 гг., построил великолепную мечеть с усыпальницей, где были захоронены останки великого гази, защитившего ислам от угрозы португальского завоевания».
Сын Оздемира, Черкес Оздемир — оглу Осман — паша, унаследовал от отца его могущество и талант полководца. Он прожил полную тревог и опасностей жизнь. В 1569 году, после того как он утвердил свою власть над Йеменом, его оклеветали перед султаном Селимом II (1566–1579 гг.). Черкес Оздемир — оглу чудом спасся и тайно прибыл в Константинополь. Там, при помощи друзей он избежал смерти, но несколько лет жил в немилости, разбив лагерь на берегу Мраморного моря. Он испытывал огромные трудности, а свирепствовавшая в то время чума косила ряды его мамлюков. Йозеф Хаммер приводит любопытный эпизод из этого периода жизни Осман — паши: «Когда Селим по своем возвращении из Константинополя в столицу (Андрианополь — прим. С. X.) проезжал мимо палаток Османа, он не обратил внимания на них и не сказал ни слова. Лала-Мустафа, который снова был в милости, полагая, что это удобный случай, чтобы добиться помилования для своего друга, обратился к султану:
— Ваше величество, не соизволите ли вы спросить своего раба, кто живет в этих палатках?
— В самом деле, — ответил султан, бросив взгляд в ту сторону, — кто там проживает?
— Это, — ответил Мустафа, — ваш раб Осман — паша, сын Оздемира, который в царствование покойного султана Сулеймана расширил империю на две провинции, Йемен и Нубию. Пройдя Йемен по следам своего отца, Осман оказался лишен всех должностей и находится под дождем и снегом в это суровое время года.
На следующий день Османа облекли полномочиями правителя Басры».
С 1572 г. по 1579 г. Черкес Осман — паша пребывал на Кавказе, командуя турецкой армией в войне с персами. А под конец жизни, во время правления султана Мурада III, занимал пост великого везира (1584—1585 гг.). Насколько известно, он был первым великим везиром из числа черкесов.
Как видим, деятельность двух черкесских военачальников, Оздемир — паши и Осман — паши, была тесно связана с Йеменом, где существовало мощное шиитское движение, грозившее османскому господству над Меккой и Мединой, с одной стороны, и тяготевшее к союзу с португальскими крестоносцами, с другой. С 1446 года, как отмечает Лэн — Пуль Стэнли, в Йемене воцарилась после пресечения династии Расулидов, которые были вассалами черкесских султанов, династия Тахиридов (Бану — Тахир). Они также принесли вассальную присягу, но, в отличие от своих предшественников, не намерены были ей следовать. Последний Тахирид Зафир II Салах ад — дин Амир (1489–1517 гг.) проводил совершенно самостоятельную политику. Этому способствовало поражение египетского флота у Диу в 1509 году. Но на суше португальцы оказались бессильны против мамлюков, которые отразили нападение на Аден и Суакин. К 1515 году Кансав Гур восстановил египетский красноморский флот и пригласил командовать им опытного османского адмирала Сельмана. Общее руководство экспедицией осуществлял эмир сотни Хусейн ал — Курди. Мамлюки спешили на помощь правителю Гуджарата, но когда они остановились у йеменского берега, то Амир II, в нарушение своих вассальных обязательств, отказался предоставить продовольствие и рабочих. Поход в Индию был отложен. Мамлюкский флот остановился у острова Камаран, который запирал вход в Красное море португальским корсарам. Хусейн ал — Курди объявил войну Амиру II и высадил войско, которое нанесло несколько поражений йеменцам. Мамлюки имели неизмеримое военное превосходство и 20 июня 1516 года они вступили в столицу тахиридского султаната Забид. Здесь Хусейн ал — Курди оставил небольшой гарнизон во главе в эмиром Барсбаем, а сам выступил на юг и осадил Аден, где укрылись остатки тахиридских войск. Город защищался героически и выдержал осаду. Тем временем, стало известно о поражении на Мардж — Дабике. Хусейн ал — Курди отправил большую часть экспедиционного корпуса в Каир и сам перешел в Джидду, поближе к Египту.
Эмир Барсбай отразил наступление тахиридских войск и позднее, близ Саны, нанес им сокрушительное поражение. Мамлюки во главе с Барсбаем основали в завоеванной стране самостоятельное мамлюкское королевство: султан Туманбай II был казнен 13 апреля, их метрополия пала и они осознавали необходимость укрепления своего господства в Йемене. Эмир Барсбай вскоре погибает в случайной стычке и его преемник Искандер, также черкесский эмир, отказывается от политики конфронтации с османами. Селим Явуз утвердил его наместником Йемена и таким образом мамлюкское королевство во главе с Искандером пополнило число автономных мамлюкских территорий Османской империи.
Черкес Искандер последовал примеру Джанберди ал — Газали и поднял антиосманский мятеж в конце 1520 года. Он провозгласил себя султаном, объявил об отделении от Османской империи, а его имя стало упоминаться в хутбе (пятничной молитве) и чеканиться на местной монете. Его действия не были поддержаны населением и османские войска, прибывшие морем из Джидды, быстро подавили мятеж. Черкес Инскандер был убит главой янычар Кемалем. Вскоре, однако, мамлюки опять захватили власть. В период с 1520 г. по 1529 г. сменилось несколько правителей: османских офицеров и мамлюкских эмиров. В 1529 г. к власти пришел черкесский эмир Искандер Муз. Хаммер пишет о нем: «Он был любим учеными и солдатами за свою справедливость и щедрость; впоследствии он построит великолепную мечеть, которая носит его имя. Он умер на седьмом году своего правления, оставив власть сыну…». Сын Искандера Муза ан — Нахуд Ахмед стал последним мамлюкским эмиром Йемена. Он был казнен вместе с двумя братьями по приказу Сулейман — паши ал — Хадими, прибывшим воевать с португальцами. Вассальное мамлюкское королевство прекратило свое существование.
При султане Селиме II (1566–1574) служил некий знатный черкес по имени Касым. Ему вероятно не давали покоя лавры Оздемир — паши и он представил на рассмотрение султана грандиозный проект соединения каналом Дона и Волги. При султанском дворе Касым служил дефтердаром, т. е. начальником финансового ведомства. Его идея была воспринята с энтузиазмом и султаном, и великим везиром Соколлу Мехмед — пашой. Касым — паша получил назначение в Крым в Каффу, где должен был исполнять обязанности губернатора. Рассказ о его авантюре содержится в труде турецкого историка Печеви, откуда перекочевал в «Оттоманскую историю» Йозефа Хаммера. Современный турецкий историк Иналджик Халил пишет, что согласно проекту турецкие суда должны были получить доступ в Каспийское море для последующих военных операций против Ирана. Затея Касым — паши грозила доставить крупные неприятности не столько Ирану, сколько России, незадолго перед тем овладевшей Казанью и Астраханью. Зимой 1568 г. Иван IV направил в Иран посольство, предлагая союз против османов. Папа римский Григорий XIII также воспользовался случаем и направил своих эмиссаров в Москву и Тебриз с целью объединить усилия для борьбы с общим врагом.
Крымский хан Давлет — Гирей доказывал нереальность этого предприятия, но был вынужден подчиниться. «Турецкое правительство отправило в Крым эскадру с турками, — пишет И. П. Короленко в «Записках о черкесах», — и предписало хану присоединить с своей стороны еще части войск для выполнения предприятия по проекту Касым — паши. Повинуясь повелению султана, хан отправил вместе с турками часть татар и захваченных в Кавказских горах тысяч около трех черкесов из племени Боздуков (Бжедухов).
Предприятие это, как известно, в виду оказавшегося недостатка продовольствия и приближения к Астрахани русского отряда с князем Серебряным, не удалось, турки и татары разбежались, а черкесы, воспользовавшись смятением в войсках, подстерегали своих недругов в засадах, били их и брали в плен» [13].
На протяжении XVI‑XVIII вв. громадное число выходцев с Кавказа, главным образом, черкесов, абхазов и грузин, приняло участие в политической жизни Османской империи. К. М. Базили назвал Кавказ рассадником пашей. Каждый третий османский паша в этот период был уроженцем Кавказа. И это не удивительно: как пишет Смирнов Н. А., специалист по кавказскому средневековью, «начиная с XVI в. турки и крымский хан ежегодно вывозили с кавказского побережья более 12000 рабов».
Чаще всего в литературе упоминаются имена следующих черкесских военачальников и сановников: Оздемир — паша, Черкес Оздемир — оглу Осман — паша (великий везир), Черкес Осман — паша, Дервиш Мехмед-паша (великий везир), Хафиз — паша, Гуссейн — паша, Черкес Мехемед — паша (великий везир), Черкес Мехемед, Черкес Магомет — паша, Черкес Магомет — ага, Черкес Ахмед — паша, Черкес Касым — паша, Хасан — паша Меййит (великий везир), Джезаирли Хасан — паша (великий везир), Хозрев — паша (великий везир), Халил — паша и Саид — паша.
Турецкий наместник в Анапе чеченец Хасан — паша хорошо известен благодаря произведению адыгского просветителя Султан Хан — Гирея «Князь Пшьской Аходягоко»: «Хаджи — Хасан — паша трапезундский был уже стар, но бремя шестидесяти лет, по — видимому, его не тяготило; живой, ловкий и проворный, он был неутомим, что удивляло до крайности черкесов, привыкших видеть турецких сановников всегда погруженных в лень и беспечность; он был роста небольшого и крепкого сложения; обходился с черкесами чрезвычайно ласково, но умел в то же время внушать им к себе такое почтение, какого они не оказывали никогда его предшественникам».
Среди абхазских выходцев едва ли не самая известная фигура Абаза Мехмед — паша, эрзурумский бейлер-бей в годы правления Османа II (1618–1622). После убийства Османа он поднял восстание против султана Мустафы I, вторично взошедшего на престол. Восстание охватило почти всю территорию Анатолии. В 1623 г. Абаза — паша овладел крепостями Карахисар, Сивас, Анкара и после трехмесячной осады взял Бурсу. Он опирался на широкие слои населения и отряды своих наемников, последовательно проводя политику уничтожения янычар. Абазу — пашу поддержало армянское население Восточной Анатолии, которое более остальных страдало от произвола янычарского корпуса.
Правительство Мустафы I собрало все наличные контингенты войск и послало их на подавление восстания, грозившего самому существованию империи. Правительственную армию возглавил великий везир Черкес Мехмед — паша. После кровопролитной битвы близ Кайсарии Абаза — паша был разбит наголову и с остатками войск бежал в Эрзурум. «Черкес, без сомнения, положил бы конец этому восстанию, — пишет Дм. Канте мир, — если бы смерть не вырвала из его рук победу, так как он умер в том же году в Токаде».
Вскоре на престол вступает Мурад IV, который прощает Абаза — пашу, а последний, в свою очередь, присягает ему на верность. В 1628 г. Абаза получает новое назначение, становится губернатором Боснии и более не играет заметной роли в османских делах.
Другой известный абхазский выходец Абаза Корь Хусейн — паша командовал турецкой армией в войне с русскими 1677 года.
Из числа черкесских наемников в первой половине XIX века формировался кавалерийский полк (шесть эскадронов: 780 чел.), входивший в состав константинопольского гвардейского корпуса. Еще с 1517 года существовала черкесская кавалерийская часть, базировавшаяся в Египте, но подчинявшаяся напрямую султану. О ней очень мало сведений и это можно объяснить тем обстоятельством, что арабские и европейские авторы причисляли всадников этого корпуса к черкесским мамлюкам. Джабарти, тем не менее, упоминает под
1799 г. командира корпуса черкесов Али Ага Иахйа.
Во времена правления султанов Ахмеда II (1691–1695), Мустафы II (1695–1703) и частично Ахмеда III (1703–1730) [14] большим влиянием на государственные дела пользовался Черкес Осман — паша, строитель крепости Ени — Кале и командующий всеми морскими силами Османской империи (капудан — паша). Отрывочные сведения о нем содержатся в работе В. Д. Смирнова «Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала XVIII века» (СПб., 1887 г.). Его современники Черкес Магомет — паша, Черкес Магомет — Ага, Черкес Мехемед (наместник Иерусалима), Абаза Осман и Черкес Ахмед — паша также занимали высокие должности в администрации и руководящие посты в армии.
Султан Мустафа III (1757–1773) был женат на черкешенке, сын которой официально считался наследником престола. Он, Селим III, вошел в историю Турции как султан — реформатор, много времени уделявший строительству новых вооруженных сил и особенно флота. Пост капудан — паши в его правление занимал черкес Гуссейн — паша [15]. «Он активно помогал Селиму III, — пишет А. Ю. Чирг, — в реорганизации турецкого военно — морского флота, сыграл значительную роль в борьбе с армией Наполеона Бонапарта» [16]. Его яркий образ выведен в историческом романе В. Н. Ганичева «Росс непобедимый», в котором упоминается, кстати, и героическая борьба мамлюков во главе с Мурад-беем против агрессии Наполеона [17]. При Селиме III началась карьера еще одного знаменитого черкеса, Хосрев — паши, который стал основателем своего рода мамлюкского дома, выходцы из которого занимали в первой трети XIX века многие ключевые посты в Константинополе и провинциях. О кавказском происхождении Хосрева пишет его современник К. М. Базили, а на его черкесскую принадлежность прямо указывают Джурейко А. и Иззет Айдемир [18]. В молодости он был невольником своего соотечественника капудан-паши Гуссейна, об этом пишет в своем сочинении «Египет и египтяне» Франсуа Гаркур: «Возьмем например знаменитого Хозрева, губернатора Египта в 1801 г.; он начал свою жизнь рабом Капитан — паши». Возвысившись, Хосрев Мехмет — паша окружил себя черкесскими невольниками, среди которых особо выделялись два брата, Халил и Саид. Оба они получили высшее военное образование и сделали успешную карьеру. Халил получил звание паши в войне 1828—29 гг. против России за личную храбрость. Затем в течение шести месяцев был послом в Петербурге. «По заключении мира, — рассказывает Базили, — султан, желая показать Европе образчик перерожденных турок, назначил его послом в Петербург, где в самом деле он понравился двору и обществу, стараясь перенимать тон и манеры европейского человека».
По возвращении в Стамбул Халил женился на дочери султана, своей двоюродной сестре, и получил звание капудан — паши. Его брат Саид — паша тоже женился на принцессе и таким образом два брата — черкеса стали одновременно и зятьями султана Махмуда II (1808–1839 гг.), и шуринами его сына Абдул — Меджида, правившего с 1839 г. по 1861 г. Их патрон Хосрев — паша пережил множество правительств, в том числе и свое собственное, и умер в Текир — даге в 1855 году в возрасте 79 лет. Всю свою жизнь он курировал египетскую политику Порты и соперничеством с Мохаммедом Али, как пишет Клот — бей, «обращал на себя внимание всей Европы».
Командующим турецкой сухопутной армии в войне с вице — королем Египта был черкес Хафиз — паша. В отличие от большинства черкесских военачальников Хафиз никогда не был в неволе. Будучи по натуре своей искателем приключений он каким‑то путем перебрался в Константинополь и там, во время пятничного выхода, обратил на себя внимание Махмуда II — на горце была рваная черкеска и великолепный кинжал. Некоторое время Хафиз был телохранителем султана, но затем проявил способности военачальника и довольно скоро достиг всего, о чем только мог мечтать: власти, славы, почитания и богатства.
Черкесская община в Турции опиралась во многом на гаремные связи черкешенок. Так, российский посланник в Константинополе Н. Игнатьев писал в своем донесении от 28 июля 1873 года: «…горския депутаты нашли доступ в дворец султана и, при помощи соотечественниц своих, находящихся в Гареме, заинтересовали даже в свою пользу мать его Величества (Валиде — Султан), пользующуюся очень большим влиянием на государственные дела. Султанша Валиде — родом Кабардинка и считает всех Кавказских выходцев за своих земляков, а себя — обязанною им помогать и им покровительствовать». М. Пейсонель, автор «Исследования торговли на Черном море», писал, что «черкесские женщины одни только разделяют ложе с турецким султаном и татарскими князьями». Автор следующего столетия, Осман — бей, фиксирует ту же ситуацию: «…судьба черкешенок гораздо привлекательнее судьбы турчанок. Можно сказать, что между черкешенками и турчанками даже не существует никакой конкуренции, так как черкешенки делают почти исключительно все самые лучшие партии. Не говоря уже о гареме султана, состоящем исключительно из одних черкешенок, скажу, что женами большинства пашей являются рабыни». По свидетельству
Семена Броневского, восточные правители гордились, когда в числе их жен и наложниц имелись черкешенки.
Итак, черкешенками были: жена султана Мустафы III (1757–1773), она же мать Селима III (1789–1807); жена Махмуда II (1808–1839), она же мать Абдул-Меджида (1839–1861) и Абдул — Азиза (1861–1876); жена султана Абдул — Меджида и она же мать Мурада V (1876) и Абдул — Хамида II (1876–1908); жена Абдул-Хамида II [19]. Как видим, последние османские султаны рождались от браков с черкешенками и, в свою очередь, женились на черкешенках. Это обстоятельство сыграло свою роль в формировании отношения перечисленных выше султанов к Черкесии и к той войне, которая велась Россией на родине их жен и матерей. Последние, как известно, обладали большим влиянием на круги, близкие к особе султана и считали своим долгом помогать всем кавказским просителям. Султаны эти, по крайней мере, по своему облику были черкесами и презирали к тому же все турецкое. Базили приводит в этом отношении интересный случай: «…когда устраивался дворец в Долма — бахче, султан (Махмуд II — прим. С. X.) хотел туда определить отборных своих садовников. Он выстроил в один ряд всех своих садовников (числом их было 300), сделал смотр и стал вызывать поодиночке человек двадцать, чьи физиономии были благовиднее. Когда султан пожелал знать их по имени, оказалось, что все они были христиане: «Я так и догадывался», — сказал султан громогласно. Потом, обратясь к своей свите, прибавил: «Взгляните на остальных, настоящие уроды; бьюсь об заклад, что ни одного грека нет между ними, это туркошаки».
Осман — бей рассказывает о том, как Абдул — Меджид ходил в дом старой черкешенки, вдовы вице — короля Египта, где сватался к юной черкешенке по имени Бессиме: «Султан пленился Бессиме, красота которой положительно превосходила все идеалы поэтов и артистов. Прекрасные темно — голубые, могущественно — выразительные глаза ее могли свести с ума даже анахорета. Белизна ее кожи превосходила все, что создавала фантазия Рубенсов и Тицианов».
Фактически, султаны XIX века были черкесской крови и окружали они себя также черкесами, что говорит об их этнической самоидентификации достаточно красноречиво. Черкесское окружение привело к стабилизации власти: за все столетие было лишь одно насильственное смещение султана — Абдул — Азиза в 1876 году. Но заговорщики жестоко поплатились за свои действия: они были убиты во время заседания в доме Мидхат-паши черкесом Гассаном, родственником Абдул — Азиза. Впрочем, события эти относятся уже к эпохе «махаджиров» и выходят за рамки данного исследования. То, что при Абдул — Азизе и Абдул — Хамиде II султанский двор и армия были буквально наводнены черкесами и абхазами — широко известный факт. Гораздо менее известно то, что многие высшие должности в армии и государственном управлении были заняты черкесами уже в первой половине XIX века. После смерти Махмуда 11 в 1839 году вся власть в империи была сосредоточена в руках черкесских военачальников. «Заблаговременно, — сообщает Базили, — были приняты деятельным Хозрефом все нужные меры для воцарения 17–летнего Абдул — Меджида. Молодой султан среди слез, пролитых над телом нежно любимого отца, тотчас назначил Хозрефа великим везиром и Халил — пашу военным министром, вверяя этим двум лицам свою судьбу и судьбу империи».
Таким образом, до изгнания черкесов с Кавказа были заложены предпосылки их полного господства в военнополитической сфере в период с 1865 года.