ПЕРИОДИЗАЦИЯ ЧЕРКЕССКОЙ ИСТОРИИ

Основной проблемой, возникающей при стремлении выделить основные периоды черкесской истории, является тот фундаментальный факт, что адыгская культура на всем протяжении ее генезиса оставалась бесписьменной. Отсутствие собственно черкесских хроник затрудняет нашу задачу. Но в то же время есть факторы, ее облегчающие: 1) Северо-Западный Кавказ как территория, на которой процесс этногенеза адыгов никогда не прекращался, неизменно был в поле внимания ученых представителей древних и средневековых письменных традиций: греков, римлян, византийцев, армян, грузин, евреев, генуэзцев и пр. 2) Северо-Западный Кавказ на протяжении более 400 км. соприкасается с Черным морем, что предоставляло устойчивую связь контактам адыгов и абхазов с народами и государствами Средиземноморья. Благодаря этим двум факторам сегодня мы имеем благодатную возможность выстроить периодизацию черкесской истории по внешним, цивилизационным воздействиям и вехам.А это уже будет означать, что история Черкесии переживала те же самые цивилизационные циклы в своем развитии, что и Анатолия, Балканы, страны Средиземноморья.
Итак, синдо-меотская эпоха в истории Северо-Западного Кавказа совпадает с эпохой античности VI в. до н.э. -V в. н.э. В источниках этого периода используется одна и та же этногеографическая номенклатура. Почти весь этот период просуществовало и Боспорское царство (с начала V в. до н.э. и до 370 г. н.э.). Этот государственный механизм в различной форме объединял эллинских поселенцев, их автономные полисы, с этнотерриториальными объединениями синдо-меотов. Причем это объединение произошло при династии царей Спартокидов, чье синдо-меотское происхождение вполне очевидно для целого ряда выдающихся специалистов. Горцы Северо-Западного Кавказа не подчинялись Пантикапею ни при Спартокидах, ни при их разношерстных преемниках. Более того, очень часто они оказывались в силе держать в пиратской осаде центральные территории Боспора. Начиная с первого века до н.э. на Северо-Западном Кавказе усиливается племя зихов. В первые века нашей эры оно неизменно фигурирует как одно из наиболее воинственных. Даже великий Митридат не смог преодолеть их сопротивление и пройти по их территории, и был вынужден зихский участок побережья обогнуть на кораблях. Со временем зихи подчиняют себе все остальные этнотерриториальные союзы на пространстве между Анапой и Гагрой – керкетолв, ахеев, гениохов, ряд более мелких. К югу от Зихии идут интеграционные процессы, завершившиеся к V в. созданием Абазгии и Апсилии, двух основных апсуаязычных образований. Усиление Зихии было облегчено внезапным вытеснением синдов готами-тетракситами в III в. и меотов гуннами в конце IV в. Завоеватели не удержались по разным причинам – в том числе и потому, что были увлечены грандиозными проектами нападений на Рим. Зато зихи уже к началу VI в. превратились в единственных хозяев всего Северо-Западного Кавказа и всего прилегающего к нему Закубанья. Поэтому период, начинающийся с VI в. (можно даже сказать с 500 г.), является зихским и мы предлагаем его так и назвать. Этот метод тем более правильный, что предыдущий период мы назвали синдо-меотским: в обеих случаях использованы главные «этикетки» региона. А за их доминированием в источниках стоят вполне реальные этногенетические процессы. В источниках VI в. уже не упоминаются ни керкеты, ни гениохи, ни ахеи, ни синдо-меоты.
Зихская эпоха в истории Северо-Западного Кавказа может быть названа также и эпохой средних веков именно в применении к нашему региону. Верхняя хронологическая граница этого зихского или средневекового периода – XV век. Получается очень легко запоминаемая эпоха ровно в 1000 лет с 500 по 1500 гг. Именно в этих веках существовала Византийская империя, оказавшая серьезное влияние на ход зихской истории. Крым был византийским. Грузия и Армения входили в состав империи. Византия была тысячелетним соседом Зихии. И это тысячелетняя эпоха христианства в Зихии. Архиепископия Зихии была достаточно авторитетной автокефалией вселенской церкви. Настолько, что епископии Крыма (Херсонеса, Сугдеи и Боспора) входили в зихскую церковь. Любопытно, что первое крещение руссы приняли на территории Зихской архиепископии – в Корсуни (Херсонесе). Последние двести лет зихского периода православная епархия стремительно теряла свои позиции, власть, авторитет и паству. Ей на смену в середине XIV в. пришла католическая архиепископия Зихии (Черкесии), учрежденная папой Климентом VI в 1349 г. 1500 г., тем не менее, верхняя граница не только для православия, но и для католичества. Неструктурированное христианство, причудливо перемешанное с язычеством, продолжало жить в Черкесии и в последующие века, вплоть до середины XIX в. Зихский период (500-1500) очень выпукло выделяется еще и потому, что тысячелетие было заполнено сверх всякой меры общением с кочевыми империями. Причем все эти империи тюркские. Да, этот тюркский натиск начался в 370 г. с гуннов и он тесно переплетается в этническом плане с финно-уграми, но для нашей периодизации, как и для всякой другой, допустимы некоторые отступления. Тем более, что 400-е гг. или V в. – рубежное столетие не только для Черкесии (Зихии), но и для всего Кавказа, Европы и Средиземноморского мира. Падение Рима растянулось почти на все столетие (с 410 по 476 гг.) из-за противоречий внутри лагеря претендентов на римское наследие. Тысячу лет доминирование в северокавказской степи как эстафету передавали друг другу разные виды тюрок: гунны, авары, булгары, хазары, венгры, печенеги, кипчаки. А последние 250 лет зихского (черкесского) средневековья – эпоха сначала Золотой Орды, затем татарской «замятни» и целой серии постзолотоордынских ханств. Именно в эти 250 лет (с 1240-х гг. по 1490-е гг) происходит почти неуклонный и почти независящий от силы Орды территориальный рост Зихии (Черкесии) в северном и восточном направлениях. Появляется Кабарда. Вопреки или благодаря Орде? Видимо, имело место и то, и другое. При разных ханах и при меняющихся внешнеполитических и внутриполитических курсах Сарая должно было изменяться и отношение к черкесам. В целом, это был прежде всего адыгский проект, не находивший большого принципиального противодействия со стороны Орды. Черкесия как область войны крайне редко фигурирует в ордынских источниках (всякий раз без подробностей) и совсем не значится таковой в генуэзских документах. То, что генуэзцы совершенно молчат на тему ордыно-черкесской борьбы – крайне важный и принципиальный критерий для адекватной оценки эпохи. С самого начала основания генуэзских факторий в Восточном Крыму и вдоль азово-черноморского побережья Черкесии отношения носили сугубо двусторонний генуэзско-черкесский характер, без контроля и вмешательства татар. Удивительно, но татары, в отличие, например, от хазар, не проявили желания контролировать Керченский пролив и весь ордынский период Керченский полуостров находится в руках генуэзцев и отчасти черкесов (в Восперо-Керчи правили черкесские князья Верзахт и Миллен как раз при самом могущественном хане Золотой Орды Узбеке ), а Таманский полуостров был в безраздельной власти черкесов. В Матреге осело множество генуэзцев, но в ней не было консула и город управлялся зихскими-черкесскими князьями. Наконец, в ордынскую эпоху идет заметный в нарративных источниках и археологически ныне наглядный процесс освоения черкесами берегов Дона и Днепра. Таким образом, в ордынский период черкесы буквально вываливаются за пределы своей материнской территории: осваивают центральнокавказскую равнину, оседают в Крыму, уходят на Украину, возвышаются в Каире. В источниках нет никаких определенных сведений об административном вхождении Черкесии в Орду. При этом выходцы из Черкесии достаточно часто (чаще, чем любые другие национальные группы) фигурируют на высоких административных и военных постах в Орде. Все эти выводы подводят нас к главному – существованию татаро-черкесского договора, который разделял сферы влияния сторон на Северном Кавказе. Время заключения этого негласного соглашения скорее всего относится к середине XIII века, то есть к периоду основания Золотой Орды как самостоятельной империи. С одной стороны, черкесы не представляли большой угрозы для Орды: они являли собой «хищников» регионального уровня. Тем и были интересны монголам, которые не нуждались в слабых союзниках, обращая таковых в рабов. Черкесские воинские соединения были незаменимы в ордынской арнмии: 1) тяжелая рыцарская кавалерия черкесов превосходила по своим качествам кочевническую конницу; 2) черкесы явно лучше татар могли вести боевые действия в горах (в горах Алании, например). В обмен за военную службу черкесы сохраняли полнейшую независимость своей страны и право занимать обезлюдевшие соседние территории. Действия черкесов поддерживались их представителями в Орде и, наоборот, эти выдвиженцы из черкесов имели особый вес, так как за их спиной стоял сильный, воинственный этнос. Особенно благоприятные условия для черкесской экспансии появились после пандемии чумы в 1347-1352 гг., получившей название Черная Смерть. Она начала свой гибельный марш по Европе, Северной Африке и Ближнему Востоку с правобережья Волги из района ордынской столицы и унесла жизни более 50 миллионов человек. Черная Смерть вызвала острейший демографический и экономический кризис во всех странах от Орды до Англии. Знаменитая татарская «замятня», острейший политический кризис, вылившийся в непрестанные междуусобные войны на протяжении шестидесяти лет, также была прямым следствием страшного урона и дезорганизации, нанесенного пандемией. Черная Смерть не затронула Черкесию: по крайней мере, у нас нет ни одного прямого или косвенного свидетельства. Напротив, вся история Черкесии второй половины четырнадцатого века говорит о стремительном увеличении численности населения и военно-политическом росте страны. Одновременно происходит масштабный отток явно избыточного населения и по каналам военного найма, и по каналам черноморской работорговли, и по проторенной переселенческой дороге на Украину. Черкесия выступает в роли страны-донора в буквальном смысле – она делится с разоренными странами своей свежей, здоровой породой людей, выросших при полнейшем продовольственном достатке и при такой системе жизнеобеспечения, которая исключала распространение чумной заразы. С середины XIV в. Черкесия не просто наслаждается свободой – она доминирует на пространстве от Дона до Абхазии и от Тамани до Сунжи. В эту эпоху возникает географическое понятие – «черкесские степи». Тана – город в «верхней Черкесии». А татары путешествуют из Крыма в Астрахань, «огибая Черкесию». Тамерлан наводит страху, но он мимолетен. Далее следует еще больший размах на протяжении всего XV столетия. И в 1500 г. у Интериано Черкесия по-прежнему занимает максимальные свои границы от Дона до Авогазии (Абхазии), причем ее черноморское побережье имело протяженность в 300 миль. К 1600 г. Черкесия теряет почти все земли между Доном и Кубанью, но зато вытягивается максимально на восток и упирается в Каспийское море. Но раз уж мы избрали внешние признаки для создания периодизации, то мы должны отметить очень подходящий финал Большой Орды в 1502 г. Именно Большая Орда (Тахт Эли или Тронное Владение) являлась правопреемницей Золотой Орды. Ее немощь на Угре в 1480 г. – одна из центральных дат русской истории. Заметна эта дата и для истории Черкесии.
Именно в середине XIII в., одновременно с созданием монгольской империи Золотой Орды в источниках начинает использоваться новый этноним для обозначения зихов – черкесы, а для обозначения Зихии – Черкесия. Русские авторы сразу восприняли именно восточный термин, так как были примерными вассалами Орды даже в частных вопросах. Арабо-персидские авторы также быстро переключились на новое наименование, хотя знали и термин зих. Греки-византийцы и итальянцы придерживались старого имени, но часто пользовались и новым обозначением. В одном итальянском документе одно и то же лицо может быть названо вначале зихом, потом черкесом. После 1500 г. итальянцы уже в основном пользуются термином черкес, но еще часто пишут зих, Зихия. Очень символично , что именно в 1501 г. в Венеции вышел в свет труд Джорджио Интериано «Быт и страна зихов, именуемых черкесами», в котором впервые использовано самоназвание адыг и автор специально подчеркивает, что зихи (черкесы) сами себя называют адига.
XV в., как верхний хронологический рубеж черкесского средневековья, обусловлен целым рядом мощных внешних критериев. Как уже говорилось, это последний век в истории Византии, тысячелетнего соседа страны адыгов. И. если столица империи пала в 1453 г., то ее трапезундский анклав – в 1461 г. К концу столетия османы заняли все бывшие византийские земли – весьма характерно для предлагаемой периодизации, что Диррахий пал в 1501 г. Последняя тюркская кочевая империя Золотая Орда в лице Большой Орды рухнула под дружными ударами крымцев, ногаев и черкесов в 1498-1502 гг. Геополитическое и территориальное наследие Орды досталось в основном Кабарде, ставшей с этого времени самым сильным военно-политическим образованием Северного Кавказа.
XV в. – последний в истории генуэзского присутствия в Зихии (Черкесии). Как и византийцев, их вытеснили османы, главные игроки на черноморской площадке будущего периода. Генуэзско-черкесское взаимодействие носило почти исключительно мирный характер и дало яркие плоды для обеих сторон. В историческом плане присутствие генуэзцев очень похоже на эллинскую колонизацию. Во-первых, схожи причины, заставившие и тех, и других искать себе источники пропитания далеко за пределами своей территории. Жители Милета, основавшие Пантикапей, были лишены сельскохозяйственной периферии из-за давления персов в Малой Азии. Позднее афиняне из-за стремительной эрозии хлебородных участков и постоянных конфликтов с греческими монархиями также были вынуждены повторить опыт милетцев. Генуя в этом плане точная копия эллинских демократий: жители города скорее шли на контакт с арабами, татарами и черкесами, чем с континентальными монархиями Франции, Бургундии, Италии, Германии. Принципиальные различия в социальной организации и постоянная угроза поглощения со стороны королевств и герцогств заставили Геную, также как и Венецию, компенсировать свою уязвимость со стороны материка основанием точек опоры на всех островах Средиземноморья, в Северной Африке, на Кавказе и в Крыму. Обладая самой развитой торговой, банковской, почтовой сетью, покрывающей все пространство Средиземноморья и Черноморья, итальянские морские республики с легкостью подавляли любых конкурентов (например, греков, армян, евреев, сарацин) и сделали себя незаменимыми международными посредниками и финансистами. Во-вторых, и греческие и генуэзские поселения на Кавказе весь период их существования были лишены собственных значительных сельскохозяйственных угодий и были полностью ориентированы на реэкспорт хлеба. Зависимость от черноморско-кавказского хлеба была по меньшей мере такой, что длительный сбой в поставке неизменно вызывал голод в метрополии морской республики. Великий Демосфен в своих публичных выступлениях воздавал безудержную хвалу Спартокидам за их дружбу с народом Афин и, самое главное, позволение афинским купцам загружать свои корабли хлебом в первую очередь. Зихия (Черкесия) как наиболее надежный поставщик хлеба фигурирует во всей двухсотлетней корреспонденции генуэзцев из Каффы. В генуэзский период потребность в зихском хлебе была высока еще и потому, что сельджуки заняли все анатолийские житницы и держали в блокаде византийские анклавы Синопа и Трапезунда. В-третьих, и в период античности, и при итальянцах военно-политическое доминирование оставалось за кавказцами. В советской историографии торжествовал шаблонный подход, согласно которому иностранные колонизаторы угнетали аборигенов. Но отношения выстраивались на взаимовыгодной основе: средиземноморские коммерсанты получали хлеб и строевой лес (не считая другой обширной номенклатуры товаров), а зихи получали постоянный сбыт своей обильной земледельческой продукции. Местное хозяйство таким путем быстро становилось на товарные рельсы и было способно удовлетворить любой спрос. Зихский хлеб шел не только в Геную или Венецию, но расходился большими порциями в Константинополь, Прованс, Каталонию. Военный потенциал итальянских поселенцев и князей Зихии совершенно несопоставим, что означало на практике распространение зихской юрисдикции на все фактории и города на их территории. П.М. Штрэссле подчеркивает некорректность использования термина колония и называет генуэзские поселения «скромными сеттльментами на чужой территории». Е.С.Зевакин, вслед за Винья, указывает на частые случаи голода даже в этих городках в том случае, когда по каким-то причинам аборигены прекращали поставку продовольствия. Очень важны для понимания генуэзско-черкесских отношений те оценки черкесов, которые содержатся в генуэзских и венецианских отчетах. Черкесы (зихи) наделены такими эпитетами, как «благородные», «коварные», «самые могущественные владыки на свете» (это выражение Интериано о черкесских султанах Египта), «лицом схожи с нашими соотечественниками» и т.п. Знатные генуэзские семьи роднились с черкесами, результатом чего стало появление целой субэтнической общности франко-черкесов, имевших высокий социальный статус в Крыму еще длительное время после падения Каффы. Генуэзцы выполняли еще одну важную историческую роль – они являлись надежными посредниками в сообщении Египта с Черкесией. Перевозка пополнения для мамлюкской армии была для них столь выгодна (не просто по оплате, но и по политическим дивидентам, которые она давала при султанском дворе), что они не останавливались перед запретом на торговлю с мамлюками, который регулярно провозглашали папы.
Под занавес собственного средневековья черкесы добились небывалого триумфа за пределами собственной территории. Черкесская династия правила в Каире с 1382 по 1517 гг. Черкесы оказали на мамлюкскую систему глубочайшее влияние. Один из базовых принципов – запрет на наследование сана и имущества мамлюка его сыновьями – был практически предан забвению. Многие черкесы сами нанимались в мамлюкское войско в уже зрелом возрасте и сразу получали высокие звания и богатые икта (ленные владения, необязательно земельные). Преобладание сразу перешло к черкесским аристократам. Абрам Поляк отмечает, что власть в Египте и Черкесии принадлежала одному и тому же аристократическому слою. Черкесский аристократ обладал преимущественным правом на продвижение по армейской лестнице и при султанском дворе. После Баркука на трон уже не восходили мамлюки как таковые, то есть лица прошедшие период военного рабства. Все черкесские султаны XV века – это выходцы из княжеско-дворянской элиты Черкесии. Они привнесли в Египет феодальные отношения классического западноевропейского типа, так как черкесский феодализм построен на тех же правилах, что и германский. На это обстоятельство указывают в своих трудах Петр-Симон Паллас, Густав Эверс, Генрих-Юлиус Клапрот. Обычное заблюждение по поводу мамлюков состоит в том, что их привозили подростками и даже маленькими детьми и воспитывали в строгом мусульманском духе. Прочтение мамлюкских хроник говорит об обратном: большинство мамлюков не знало арабского языка, а арабские-коранические имена в период султаната встречаются в их среде как редкое исключение. Мамлюки, приняв ислам, продолжали носить этнические кипчакские и черкесские имена. Языком мамлюкской армии был кипчакский при сохранении еще множества родных языков – черкесского, абхазского, осетинского, мингрельского, грузинского, армянского, сербо-хорватского, греческого, албанского, русского. Еще до Баркука большинство мамлюкской армии состояло из черкесов и совершенно закономерно, что в источниках довольно часто приводятся примеры незнания черкесами и кипчакского языка. Так, например, давадар Аздамур при султане Барсбае не знал ни турецкого, ни арабского, как об этом сообщает Ибн Тагри Бирди. Султан Инал, проведя в Египте большую часть своей жизни, не мог начертать свое имя по-арабски – у него для визирования документов была специальная дощечка-трафарет. В этом он абсолютно схож с иллирийцем Юстином, византийским императором (дядей великого Юстиниана), не знавшем ни греческого, ни латинского и визировавшего через трафарет legi, т.е. «прочел». Черкесские мамлюки имели собственную геральдическую традицию, основанную на древних черкесских (зихских) символах, первые образцы которых мы находим в зихских могильниках VI в. Оказавшись в Египте, черкесы с подчеркнутым вниманием относились к соблюдению норм своего древнего этикета и продолжали культивировать систему аталычества. Сохранились трогательные свидетельства верности воспитанников семьям своих воспитателей в условиях, когда ценой этой верности являлась смерть. Рыцарские нравы черкесов, их конные дуэли с копьями наперевес, красочные ристалища в присутствии султана, чемпионаты поло, дружинные пиршества с обильнейшими возлияниями, песнями во славу героев и неистовыми танцами, поминальные скачки, доспехи с нанесенными на них гербами – все это оказывало почти гипнотическое воздействие на подданных. Мы можем быть уверенными в том, что черкесская община Египта периода правления черкесских султанов представляла собой точный слепок быта и нравов самой Черкесии. Период правления черкесских султанов означал для Египта и Сирии эпоху наивысшего культурного расцвета и экономического благоденствия. В свою очередь, процветание при черкесах делало их власть легитимной в глазах арабских интеллектуалов, которые пользовались определением даулят аль-джаракиса (государство черкесов) без эмоциональных переживаний по поводу собственной национальной гордости. Всем известный цикл сказок «Тысяча и одна ночь» появился в Каире XV в. Богатство и роскошь при черкесских мамлюках достигли абсолютного максимума: самые богатые люди в мире жили в Каире XV в. Эмирские и султанские семейства черкесов контролировали торговлю Европы с Индией. Плавание Васко да Гама в самом конце этого столетия открыло европейцам обходной маршрут в Индию и поставило под угрозу экономическое процветание империи черкесов. Но этот кризис в торговле наступил уже при османах, а пока португальский путешественник Перу ди Ковильян, посетивший черкесский Каир в правление Каитбея, не мог найти слов для своих эмоций. Генри Харт пишет, что при черкесских мамлюках Александрия расцвела так, как это было лишь при Птолемеях. Султанский некрополь Северного кладбища и эмирский некрополь Южного кладбища также относятся к XV в. Они представляют собой самое лучшее доказательство богатства, процветания и великолепия черкесской эпохи. Вслед за Византией османы сменили и черкесских мамлюков. В битве на Дабикском поле рыцарская кавалерия черкесов была сметена огнем османских пушек и аркебузов. Как и их европейские собратья, черкесское рыцарство не узрело очевидный факт, что на дворе уже настала новая эпоха – эпоха огнестрельного оружия. Таким образом, мы уже на черкесском опыте отмечаем еще один важнейший цивилизационный критерий – переход от холодного оружия и рыцарской тактики боя к огнестрельному мужичьему рационализму.
XV в. дал еще одну черкесскую династию, о которой мы очень мало знаем и которая была бесконечно далека от того могущества, каким обладали черкесские султаны Египта. Около 1403 г. к власти над крымской Готией приходит зихское семейство, о котором известно, что оно поддерживало родственные и политические отношения с князьями Западной Зихии. Зихи управляли Готией до османского вторжения в Крым в 1475 г. Х.-Ф. Байер, автор обстоятельного труда по крымским готам, отмечает, что западнозихский князь Уздеморох, известный по генуэзской переписке, на законных основаниях претендовал на готский престол и овладел им на какое-то время в 1446 г. Байер приводит сведения из ранненововерхненемецкой хроники, охватывающей события с 1457 по 1499 гг., согласно которым княгиня Мария из Мангупа, столицы крымских готов, вышедшая замуж за молдавского господаря Стефана Великого в 1472 г., была черкешенкой. Правители крымской Готии, пережившие османское вторжение, возвратились в Черкесию, где были зафиксированы в генуэзской корреспонденции как готские князья. Они разорили в Матреге Захарию де Гизольфи, самого известного черкесо-франка. Имена этих «готских» князей типично зихские-черкесские: Берозох, Белзебук, Парсабок, Камбелот, Кадибелд, Петрезок. В крымской Готии зихи придерживались византийского христианства и Байер приводит их христианские имена: Иоанн Тзиаркасис (ум. 1435), Николай Тзиаркасис (ум. 1435), Алексейко (1403-1444), Сайкус или Исайко (1465-1475), Олобей Алексей (1447-1457), Мария Зеркасина, сестра Исайко. И тзиаркас, и зеркас (церкас) являются этнически уточняющими прозвищами черкес. Байер отмечает, что подобная транскрипция встречается еще у Лаоника Халькокондила (тзаркасос), византийского хрониста середины XV в. Эта форма близка к араб. джаркас и, видимо, была обусловлена локальной спецификой в использовании греческого языка. У Галонифонтибуса в «Книге познания мира» вместо черкас-черкес используется таркуас и соответственно страна – Таркуасия. Крупный исследователь поздневизантийских церковных источников А. Брайер в 1976 г. высказал мысль, что форма тзиаркасис в синаксарие означает черкеса. Но в цельном виде версия черкесского происхождения последнего династического дома Готии сформулирована именно у Ханса-Файта Байера. Сохранились интересные гербы готских черкесов, содержащие знак креста в виде большой буквы Т. А именно такие кресты в большом количестве сохранялись черкесами в священных рощах еще в XIX в.
Период с начала XVI в. по 1864 г. является очень цельным в связи с целым рядом вышеобозначенных критериев: религиозным, внешнеполитическим, этнонимическим, развитием военной техники. Это период пушек и торжества тех армий, которые в состоянии пользоваться ими и иметь их на вооружении. Рыцарские способы ведения войны на протяжении XVI в. наглядно отходят на второй план, а в XVII в. преданы забвению. Черкесы перестраиваются, но частично: из-за особенностей своей социальной организации они не вводят подразделения пушкарей, но огнестрельное оружие получает быстрое и повсеместное распространение. У Челеби каждый черкесский воин вооружен ружьем и использование ружей органично вплетено в традиционную тактику кавалерийской и партизанской (горной) войны.
Период XVI в.- 1864 г. вполне логично определить как новое время в истории Черкесии. Тем более, что предыдущий период, отдавая дань устоявшейся в европейской историографии традиции, был назван средневековым. Новое время для Черкесии стало периодом постепенного утверждения ислама. Исламизация адыгов стала процессов чрезвычайно растянутым во времени и пространстве. Важно отметить, что на территориях, наиболее близких к Турции, таких как Натухай, Шапсугия и Убыхия, ислам сделал успехи в самую последнюю очередь – уже во второй трети XIX в. Местом богослужения здесь по-прежнему были священные рощи и ислам оказался в самой невероятной форме переплетен с язычеством и пережитками христианства.
Этнонимический критерий для периода нового времени сводится к следующим важным показателям: 1) Внешнее обозначение практически одно – черкес, хотя есть группа источников, в которых адыгоязычные коллективы скрыты за этнонимом абаза. 2) С самого начала нового времени по нашей классификации используется единое самоназвание – адыгэ. 3) В источниках начинают использоваться субэтнические наименования адыгов: начало этому пристальному вниманию положил Иосафат Барбаро в середине XV в., упомянув кавертей (кабардинцев) в восточных пределах Черкесии и княжество Кремух в ее центре (что очень логично сближают с кемиргой-темиргоевцами; в первой половине XVI в. в османских, крымских и русских источниках появляются хатукай, бжедуг, кабартай (кабардинцы), жане, кемиргой (темиргой), бесленей; в XVII в. к этому списку добавляются шефаки, адамиевцы, мамшух (махошевцы), садзы; в первой половине XVIII в. – шапсуги, натухаевцы, абадзехи, убыхи.
Внешнеполитический критерий основан на торжестве двух империй – Российской и Османской. Османо-черкесские отношения отличались крайним своеобразием на фоне почти бескрайнего могущества и грандиозного имперского замысла, которые характеризовали дом Османов в XIV-XVII вв. Владения Османов простирались от Атлантики до Персидского залива и от Венгрии до Судана. В 1453 г. тысячелетняя столица Византии становится столицей Османской империи. В.Э. Ален называет эту тарнсконтинентальную империю реинкарнацией Римской империи. Обычно XVII в. относят уже к периоду упадка Османов, но мы должны помнить, что в 1683 г. Вена, столица Габсбургов, едва не стала очередным трофеем турок. Без всякого преувеличения, одна из старейших монархий Западной Европы стояла у порога своего краха. И помощь пришла не с запада Европы, а с ее востока – польско-литовская гусарская конница во главе с Яном Собесским подобно шторму, разметавшему Армаду столетием ранее, атаковала султанскую армию и навсегда похоронила завоевательный проект Османов в Европе. Для нас значимость этого польского военного триумфа в том, что в составе элитных кавалерийских частей армии Яна Собесского находилось большое число всадников из Черкесии. Б. Барановский (Варшава) оценивает численность черкесских наемников от нескольких сот до нескольких тысяч и отмечает, что польско-черкесские конвенции о найме солдат в Черкесии заключались на всем протяжении XVII в. Сам Ян Собесский был очень увлечен черкесской всаднической модой, конями, доспехами и оружием и часто облачался на манер черкесского князя. Основы черкесского влияния в польской армии были заложены в середине XVI в., когда ко двору Сигизмунда II Августа прибыло пятеро черкесских-жанеевских князей в сопровождении великолепной кавалькады из 300 уорков. Они были направлены в Краков Сибоком Кансауко, старшим князем Жанетии, самого сильного западночеркесского княжества, занимавшего земли позднейшего Натухая. Сибок разочаровался в союзе с Иваном IV, так как русский царь оказался не готов пойти на заключение военного союза против Стамбула. Напротив, Речь Посполитая уже давно вела войны с османами и являлась самой мощной христианской монархией Восточной Европы. Пятеро черкесских князей из дома Сибока были зачислены в ряды польской шляхты, получили высокие посты в армии и очень крупные поместья в Польше и на Украине. Племянник Сибока, князь Темрюк Шимекович, показал полякам образец черкесского мужества и знания тонкостей кавалерийской войны, нанеся тяжелое поражение османам на территории Молдавии в 1561 г. М. Кружинский (Варшава) отмечает беспрецедентно значительное черкесское воздействие на польское военное искусство. На черкесский манер снаряжались полки, состоявшие из отпрысков знатнейших семейств Польши, Литвы, Белоруссии и Украины. На ярмарки в Крым и в саму Черкесию направлялись польские военные эмиссары и интенданты, закупавшие черкесское оружие и черкесских коней. Таким образом, черкесские группировки в XVI-XVII вв. существовали одновременно в Стамбуле, Москве, Кракове, Бахчисарае, т.е. во всех столицах, которые имели самый непосредственный интерес в регионе Черного моря. Это является также очевидным свидетельством сложности политической ситуации, в которой заметную роль играла Черкесия. Поэтому то прямолинейное и плоское освещение событий (причем почти исключительно в рамках русско-черкесских отношений), к которому мы так привыкли на протяжении советского периода, очень далеко от того, чтобы дать адекватное освещение черкесской истории этого периода. Так, например, крымско-черкесские отношения невозможно рассматривать вне османского присутствия. Мы видим, что с самого начала этих тройственных отношений владения крымского хана были отделены от Черкесии османским санджаком Кафы, который занимал два полуострова – Керченский и Таманский. Согласно Эвлии Челеби, в середине XVII в. на Тамани было 80 черкесских деревень и ни одной татарской. Более того, санджакбей Кафы запрещал подданным крымского хана селиться на Тамани и территория между Крымом и Черкесией была полностью изъята из юрисдикции ханства. Административно кафинский санджак входил в анатолийское бейлербейство, а в период наибольшей военной активности османов против Черкесии в последней четверти XV – первой четверти XVI в. во главе этого района стояли османские шах-заде, т.е. наследные принцы. Османы до 1517 г. придавали преувеличенное значение черкесскому направлению именно потому, что их главным военно-политическим противником – Египтом – управляли черкесские мамлюки. Дмитрий Кантемир объясняет поход османов в Черкесию в 1484 г. исключительно желанием уничтожить мобилизационные пункты мамлюков на черкесском побережье и прервать пополнение армии черкесских султанов их соотечественниками. Мнение Кантемира вполне обоснованно последующим ходом событий: уже в 1485 г. началась первая османо-мамлюкская война за доминирование в Восточной Анатолии и Стамбул всячески блокировал поставки в Египет строевого леса, металла, был наложен категорический запрет на проезд по османским землям в сторону Сирии не только черкесам, но и любым другим кавказским или балканским воинам или невольникам, способным усилить египетскую армию. Войну 1485-1491 гг. османы проиграли наглядно – после третьего крупного сражения в Каир в цепях был доставлен их главнокомандующий хорватский князь Ахмад-бей Харсак-оглу. Но это поражение не остановило нарастания военной мощи османов, тогда как государство мамлюков переживало острый социально-экономический кризис. После смерти великого Каитбая в 1496 г. началась чехарда на троне: за пять лет сменилось четыре султана. С приходом к власти в 1501 г. Кансава ал-Гаури произошла относительная стабилизация. Пышные копейные ристалища впечатляли вплоть до испуга османских послов, но в 1516-1517 гг. исход спора за доминирование в исламском мире решила османская артиллерия.

Самир Хотко