1978 ГОД. НАРОД НЕ БЕЗМОЛВСТВОВАЛ

События 1978 года в Абхазии до недавнего времени мож¬но было причислить к так называемым «белым пятнам» со¬ветской истории: в полном соответствии с негласными прин¬ципами партийно-советской печати сведения о них почти не нашли отражения в печати и вообще они всячески замалчива¬лись...
В декабре 1977 года в ЦК КПСС поступило коллективное письмо группы абхазской интеллигенции (всего его подписа¬ло 130 человек), в котором шла речь о фактах ущемления прав абхазского народа. В лучших традициях тоталитарно-бюрократической системы письмо из Москвы было направ¬лено с поручением «разобраться» непосредственно тем, на кого его авторы жаловались, -в ЦК КП Грузии. Там здра¬во рассудили, что им самим «давать отпор» авторам письма будет не с руки и доверили это ответственное партийное по¬ручение Абхазскому обкому партии. Руководство обкома взялось за дело круто. Ответом на вопросы, поставленные авторами письма, стало исключение трех подписавших его — директора Абгосмузея Ю. Аргуна, гл. редактора журнала «Алашара» А. Джениа и зам. редактора гудаутской районной газеты «Бзыбь» Л. Ахиба из КПСС, что тогда воспринима¬лось как гражданская казнь и влекло за собой автоматиче¬ское снятие с должностей. Строгим наказанием было решено подвергнуть и других «подписантов». Было это на заседании бюро обкома 22 февраля 1978 года, которое обсудило вопрос «О неправильных взглядах и клеветнических измышлениях, содержащихся в письме от 10 декабря 1977 года». На засе¬дание были приглашены тогда и другие авторы письма. Затем «на местах» - на заседаниях бюро горкомов и райкомов партии, собраниях актива, в коллективах - была разверну¬та широкомасштабная кампания по проработке и наказа¬нию подписавших письмо, осуждению его "порочных идей". Одним из крупных этапов этой проработки стало состояв¬шееся 18 марта 1978 года собрание партийного актива Абха¬зии с маловыразительной повесткой дня: «О ходе выполнения решений V пленума ЦК КП Грузии и очередные задачи Аб¬хазской областной партийной организации по дальнейшему совершенствованию организаторской и политической работы в массах». Все выступления участников прений были постро¬ены по образу и подобию доклада первого секретаря обкома партии Валерия Хинтба: общее положение дел в парторга¬низации, которую представлял оратор, а затем обязательная концовка - - «ответ клеветникам». Работа собрания освеща¬лась в двух номерах «областных» газет — 21 и 22 марта. Ка¬ких только характеристик в адрес авторов письма там не найти: «предатели», «пасквилянты», «оборотни»... Бросается в глаза, что устроители этого аутодафе постарались, чтобы большинство осуждающих были абхазцами. Конечно, трудно сказать, насколько кем в то время двигал номенклатурный страх, а насколько — искреннее (как знать?) убеждение в ошибочности положений письма. Но ведь многих «желаемых» ораторов тогда, доподлинно известно, не смогли убедить, уломать, заставить выступить...
Да, сталинская модель общества еще продолжала функ-ционировать, но время было уже не то. «Карательная» реакция партийной верхушки на письмо получила вскоре актив¬ный отпор среди широких масс абхазского народа — тех, кто не боится обычно потери чинов и благорасположения началь¬ства. В селах Поквеш, Лыхны, Звандрипш, Абгархук, городе Ткуарчал и других местах прошли многолюдные сходы, на которых приглашенные партийные вожди чувствовали себя уже совсем иначе, чем на привычном месте в зале заседаний бюро... Гул народного недовольства нарастал.
ЦК КП Грузии спешно заменил Валерия Хинтба на Бо¬риса Адлейба, работавшего до того первым замом Предсовмина Абхазии (забегая вперед, скажем, что впоследствии, когда все успокоилось, из Абхазии были «по-тихому» переве¬дены и некоторые другие лидеры, вызвавшие тогда своей позицией гнев народа, например, секретарь обкома партии по идео¬логии Лорик Маршания, который после начала грузино-абхаз¬ской войны в 1992 г. стал предводителем небольшой группки абхазских коллаборационистов), принял постановления по Абхазии и отдельно по Гудаутскому району, призванные по¬казать «партийную заботу» об Абхазии. В первом из них отмечалось, что «бюро Абхазского обкома... допустило ряд грубых ошибок», а отдельные руководители — «элементы не¬дооценки местных национальных особенностей». В мае бюро Абхазского обкома, а затем и Сухумского горкома КП Гру¬зии приняли «покаянные» постановления, отменявшие преж¬ние решения этих партийных комитетов по данному вопросу.
Но развернувшееся массовое национальное движение уже трудно было остановить. Новую силу оно обрело во время обсуждения проекта Конституции Абхазской АССР. На соб¬раниях во многих трудовых коллективах звучали «крамоль¬ные» предложения; наиболее радикальным из них было вне¬сение в Конституцию положения, согласно которому Абхаз¬ская АССР могла выйти из состава одной союзной республи¬ки и войти в другую (подразумевалось — из Грузии в Рос¬сию). Разумеется, надежда на то, что Кремль согласится на такой переход, была весьма иллюзорной: любому изменению статус-кво, которое происходит не сверху (как в случае с Крымом в 1954 году), а под давлением снизу, тоталитарная имперская система будет сопротивляться изо всех сил. При¬езд в Абхазию целой бригады из ЦК КПСС в составе И. Капитонова, В. Бровикова, В. Рубэна, В. Кудрявцева и других подтвердил это.
22 мая с раннего утра площадь Ленина в Сухуме стала заполняться абхазами, приезжавшими из всех уголков рес¬публики. Для того времени это было что-то невиданное, на¬поминающее грозную стихию... Вечером на площадь, где соб¬ралось около 20 тысяч человек, приехали «партия и прави¬тельство». Капитонов зачитал текст своей речи, которая и так уже с утра периодически прокручивалась по Абхазскому ра¬дио и появилась на следующий день во всех газетах, выхо¬дивших в Сухуме. Суть ее сводилась к тому, что многие воп¬росы представителями абхазской общественности ставятся правильно и будут решаться, но «выходить из Грузии Абха¬зии нецелесообразно, это не принесет пользы ни абхазцам, ни

людям других национальностей, проживающим в республи¬ке». Первый секретарь ЦК КП Грузии Эдуард Шеварднадзе тоже попытался обратиться к собравшимся: «Дорогие братья абхазцы! Кроме отсоединения Абхазии от Грузии, все, что требуете, мы сделаем!», но каждый раз, когда он начинал го¬ворить, слова его встречались оглушительным свистом. Когда какой-то парень из собравшихся на площади полез срывать громкоговоритель, Шеварднадзе предпочел спешно удалить¬ся. После этого по городу ходили рассказы о том, что, уез¬жая, он в растерянности пытался открыть не дверцу автомо¬биля, а... багажник. Эпизод на сухумской площади, очевидно, долго не мог изгладиться из памяти Шеварднадзе - не слу¬чайно он упоминает его в своей книге «Мой выбор».
Разойдется или не разойдется толпа на площади? У мно¬гих настрой был такой, чтобы стоять до конца, пока главное требование не будет выполнено. Но реалистично мыслящие люди понимали, что в данной ситуации это бесполезно. А в городе к тому же находились уже на всякий случай БТРы, к столице Абхазии были стянуты значительные воинские си¬лы... Несколько лидеров абхазского национального движения обратились к людям с просьбой расходиться. Но наиболее упорные оставались на площади до утра...
А через несколько дней после «великого стояния» на площади Ленина, в начале июня, газеты Абхазии опубликовали постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О мерах по дальнейшему развитию экономики и культуры Абхазской АССР», в котором предусматривались, в частности, создание на базе Сухумского пединститута Абхазского университета, двух новых журналов на абхазском языке, начало вещания Абхазского телевидения, расширение в Сухуме жилищного строительства с тем, чтобы ликвидировать в ближайшее вре¬мя все барачные и ветхие постройки, прекращение в Абхазии промышленной рубки лесов...
Большинство участников народного движения не было этим удовлетворено, считая, что от них «откупились». Вол¬нения не прекращались до конца года. Летом по Абхазии прокатилась волна забастовок, связанных с назначением Предсовмина Абхазии (в очередной раз его прислали из Тби¬лиси, а не подобрали из местных работников); в Гудауте не¬которое время не работали автотранспортники, объекты тор¬говли, лишь отдыхающим продавали хлеб...

В один из моментов самой горячей точкой стала Гагра. Там под давлением абхазской общественности убрали с поста первого секретаря горкома партии Гиви Кванталиани, кото¬рого многие характеризовали как весьма одиозную личность. На его место прислали другого партработника грузинской национальности, информация о его избрании пленумом гор¬кома уже была опубликована в городской газете «Авангард», но активный протест абхазского населения заставил власти срочно "переиграть". Тираж газеты с этим сообщением был сожжен, а первым избрали абхаза... В Гагре же в сентябре состоялось и единственное, пожалуй, в том году крупное ор¬ганизованное выступление представителей грузинского насе¬ления — митинг на стадионе. «Заварушка» возникла и во¬круг памятника у реки Бзыбь. Там, у моста, представители грузинской общественности собирались увековечить память генерала Леселидзе, но абхазы установили памятник в честь киаразовцев («Киараз» — боевые дружины абхазских парти¬зан, боровшихся в послереволюционные годы с грузинскими войсками).