МЮРИДИЗМ В УБЫХИИ. МАГОМЕТ-ЭМИН

Победы воинствующего мюридизма в Дагестане и Чечне в середине сороковых годов XIX века обусловили его распространение и на Западном Кавказе. Мюридизм, имевший теократическую основу, получил популярность в массе низших слоев горского населения благодаря своей идее всеобщего равенства. Особенно популярной почвой для мюридизма служили патриархально демократические горские общины, сохранившиеся почти в классической форме в Убыхии.Несмотря на то, что ислам среди убыхов, как и среди адыгов и абхазов, начал распространяться еще с середины ХУШ века, мусульманская религия не получила широкого распространения, закрепившись в основном лишь в среде горской родовой знати. Проповеди турецких и крымских мулл оставались чуждыми основной массе населения, в своих религиозных воззрениях придерживавшихся смеси хри-стиантства и первобытных культов.Более или менее прочно ислам начал восприниматься убыхами только начиная с конца тридцатых - начала сороковых годов на популярной мюридистской основе, принесенной с Восточного Кавказа, из Дагестана и Чечни, проповедниками «газавата - священной войны против России, присылавшимися Шамилем на Западный Кавказ.Первым официальным эмиссаром Шамиля на Западном Кавказе был наиб Хаджи - Магомет, прибывший к абадзе-хам в 1842 году. Чтобы изолировать прикубанские племена от русского влияния, он решил заставить их переселиться в горы, но получил решительный отпор. Попытка Хаджи-Магомета объединить западнокавказские племена под знаменем «газавата» ему также не удалась; и только внезапная смерть спасла его от гнева Шамиля.В 1845 году на Западном Кавказе появились два новых посланника Шамиля: Сулейман-эффенди и его помощник Хаджи-Бекир. Шамиль поставил перед ними задачу создать из западнокавказских горцев крупное воинское соединение и перебросить его в Чечню и Дагестан на помощь войскам Шамиля. По всем горским обществам было разослано воззвание Шамиля, согласно которому каждый аул должен был выставить определенное количество всадников в полном вооружении. Однако всадники на сборные пункты не являлись, а большинство горских общин вообще отказались обсуждать воззвание Шамиля. Сулейману-эффенди с трудом удалось сколотить небольшой отряд, с помощью которого он пытался силой принудить горцев выступить на помощь Шамилю, но получил решительный отпор и собранные им силы разбрелись по своим аулам. Не выполнив поручение Шамиля по организации вспомогательного отряда и опасаясь его гнева, Сулейман-эффенди сдался в плен русским.Несмотря на неудачные попытки наибов Шамиля объединить адыгов и убыхов, именно в этот период активизировались военные действия убыхов в полосе береговых укреплений, гарнизоны которых находились под постоянной угрозой нападения. В июле 1844 года около 6000 убыхов и шапсугов-гоев штурмом пытались взять Головинское укрепление и Лазаревское. Весной 1845 года убыхи внезапным штурмом чуть было не взяли Навагинское укрепление. В приказе по Отдельному Кавказскому корпусу от 3 февраля 1847 г. было отмечено, что за 1846 год по Черноморской береговой линии было 88 сражений, из них наибольший процент падал на Головинское и Навагинское укрепления, располагавшиеся на территории Убыхии. В январе 1846 года убыхи собрались совершить большой набег на Абхазию. Начальник Черноморской береговой линии генерал Будберг в рапорте главнокомандующему на Кавказе графу Воронцову от 25 февраля 1846 г. сообщал: «В конце января в укреплении Навагинском получены были сведения от лазутчиков и от окрестного жителя капитана Аубла Ахмета, что вблизи укрепления в селе Джембулата Берзека составлен большой сбор горцев разных племен с намерением вторгнуться в Абхазию и по пути сделать покушения против укреплений «Святого Духа» и «Пицунды».После получения этого предупреждения русское командование предприняло необходимые мобилизационные действия и убыхи были вынуждены отказаться от намечавшегося набега. Но в июле 1846 года они в течение 12 дней держали в осаде Головинское укрепление, предпринимая один штурм за другим.В середине 1846 года Шамиль предпринимает давно задуманный им поход в Кабарду, обладание которой помогло бы ему объединить горцев Дагестана и Чечни с адыгейскими и убыхско-джигетскими племенами Западного Кавказа для совместной борьбы с Россией и обеспечить выход на Черноморское побережье, с тем, чтобы иметь прямую связь с Турцией, а через нее и с европейскими державами. Надеясь на удачу в Кабарде, Шамиль наметил продвинуть свои войска, вплоть до Екатеринодара, ожидая здесь поддержку абадзе-хов, не раз направлявших к нему в Дагестан своих делегатов с просьбой прислать к ним правителя - наиба, а затем, перейдя Главный хребет, вступить в Убыхию и выйти на берег Черного моря. В этом походе Шамиля сопровождали 10 наиболее видных наибов, в том числе Хаджи-Мурат. Шамиль ожидал добровольного присоединения к нему кабардинцев, но здесь его постигло горькое разочарование. Кроме феодального рода Анзоровых к нему почти никто не присоединился. Царские власти, хотя и были напуганы этим неожиданным демаршем Шамиля, сумели провести необходимые мобилизационные действия, и Шамиль вынужден был покинуть Кабарду и вернуться в Дагестан.В 1848 году на реке Адагум состоялся очередной объединительный съезд западнокавказских горцев, на котором собрались представители абадзехов, шапсугов, убыхов и на-тухайцев. Совещание продолжалось в течение целого года (с февраля 1848 г. по февраль 1849 г.) вплоть до прибытия на Западный Кавказ наиба Шамиля Магомет-Эмина (Мухаммед* Амина). Совещание пришло к соглашению предоставить народному собранию власть над народом и учредить администрацию и земскую полицию. Такая структура правления была предложена причерноморским шапсугом (родом из Псезуапсе) Бесленеем Абатом, совершившим поездки в Турцию и Египет, где он имел возможность ознакомиться с административным устройством этих государств.Для поддержания власти старшин в их распоряжение предоставлялись конные муртазаки (стражники), содержавшиеся за счет налогов со всего населения. Однако, свободолюбивым горцам новая система правления пришлась не по душе, уже вскоре они отвергли ее, муртазаки были изгнаны из горских обществ. И жизнь в горных аулах по-прежнему проходила с соблюдением выработанных веками неписан-ных законов и правил Кавказского адата.Самым активным проповедником мюридизма на Западном Кавказе явился Магомет-Эмин, присланный Шамилем в конце 1848г. Магомет-Эмин был известен в Дагестане под своим настоящим именем Магомет Асиялов (по имени его матери - Асин). Шамиль же дал ему прозвище «верный» (по-арабски - Амин) и с тех пор за ним закрепилось имя Маго-мет-Эмин. По отзыву самого Шамиля, Магомет-Эмин не отличался большими способностями как правитель, но был очень храбрым и набожным наибом, преданным Шамилю.Приезд Магомет-Эмина на Западный Кавказ совпал с переброской сюда из Турции большой группы мусульманского духовенства, с которой Магомет-Эмин установил тесную связь и развернул энергичную пропаганду, призывая горцев немедленно начать войну против русских. Не разрывая связи с горской знатью, Магомет-Эмин в то же время проводит ряд мероприятий по освобождению низших и средних слоев населения от феодальных повинностей. Тем самым он добился признания своей власти у абадзехов, бжедухов и натухайцев. Но шапсуги оказали ему сопротивление, так как они не могли воспринять его воинствующий мусульманский фанатизм, проявившийся в беспощадной борьбе с остатками христианства, в сильной степени сохранившегося у шапсугов. Достигнув к началу Крымской войны (1853-1955 гг.) определенных успехов в проповеди газавата на северном склоне Западного Кавказа, Магомет-Эмин переносит свою деятельность в Убыхию и Джигетию, где его мероприятия находят поддержку как со стороны старшинной верхушки, так и в массе свободного населения.3 октября 1852 года Магомет-Эмин с двухтысячным отрядом убыхов вторгнулся в землю джигетов. Начальник Черноморской береговой линии, извещенный об этом, немедленно прибыл с резервом в укрепление «Святого Духа» и 4 октября выслал вверх по реке Мзымте отряд численностью 740 человек с двумя орудиями под командованием майора Бибикова.5 октября эти войска встретились с отрядом Магомет-Эмина в четырех километрах от укрепления «Святого Духа» (в районе современного села Молдовка) и вступили с ними в бой. После ожесточенной схватки убыхи лишились более 20 человек убитых и нескольких раненых из лучших фамилий и на другой день еще до рассвета разошлись по своим аулам. Со стороны русских войск был убит один унтер-офицер, ранено 19 человек нижних чинов и контужен майор Бибиков.Осенью 1852 года, после получения указания из Константинополя, Магомет-Эмин на большом собрании горцев объявил о неизбежности новой войны между Россией и Турцией и призвал их выступить с оружием в руках на стороне Турции. В марте 1853 года по всему Западному Кавказу было обнародовано воззвание Магомет-Эмина, в котором извещалось о близком разрыве мирных отношений между Россией и Турцией. Одновременно Магомет-Эмин обратился к французскому императору Наполеону Ш с посланием, в котором просил оказать помощь ему и шейху Шамилю в борьбе против русских. Отвозивший это послание хан Оглы был принят в Константинополе самим султаном, произведен в офицеры и ему было дано обещание о присылке турецких войск на восточный берег Черного моря.Султан высоко оценил деятельность Магомет-Эмина по мобилизации горцев Западного Кавказа против России, он прислал ему диплом на почетное звание паши и парадную одежду с двумя орденами, усыпанными бриллиантами. Деятельность Магомет-Эмина в этот период среди убыхов и абадзехов оценивалась Турцией не менее высоко, чем происки Сефер-бея среди натухайцев и шапсугов. А в октябре 1853 года Сефер-бей даже прислал из Константинополя воззвание к горцам Западного Кавказа, в котором убеждал всех повиноваться Магомет-Эмину.Определенный успех, достигнутый Магомет-Эмином в распространении мюридизма среди убыхов, был обусловлен поддержкой старшинско-дворянской верхушки в лице таких видных деятелей как Измаил Дзиаш (Измаил Баракай) и Хаджи-Берзек Керантух, представлявших наиболее многочисленные и знатные дворянские фамилии. Средним и низшим слоям населения Убыхии импонировали демагогические обещания наиба о полной свободе и независимости всем членам горских обществ. Следует подчеркнуть, что Маго-мет-Эмин довольно настойчиво и умело внушал горским массам мысль, что шариат «устанавливает равенство между всеми мусульманами».Обосновавшись в Убыхии, Магомет-Эмин построил в долине Вардане (р. Буу) крепость, которая однако просуществовала недолго и была сожжена повстанцами. Именно в Убыхии Магомет-Эмин нашел поддержку в тот тяжелый момент, когда ему выразили непокорность даже абадзехи, в свое время настойчиво просившие Шамиля прислать им наиба, и когда был разрушен шапсугскими повстанцами во главе с Хамызом Кобле лагерь Магомет-Эмина на реке Шебш.Укрепившись в Убыхии и восстановив свои утерянные было позиции на северном склоне Западного Кавказа с помощью духовенства и дворянства, Магомет-Эмин направляет свои действия в сторону Абхазии. Прежде всего, с помощью убыхов Магомет-Эмин оказывает давление с угрозой вторжения на садзов-джигетов, еще в 1840 году присягнувших на верность России и вошедших в состав Абхазии Джи-гетским правительством. Несмотря на предпринятые русским командованием меры, Магомет-Эмину удается установить свою власть над большей частью Адлерской Джигетии.Для закрепления своего влияния и насаждения мюридизма в Убыхии, Джигетии и причерноморской Шапсугии Магомет-Эмин производит массовое уничтожение крестов в священных рощах, где горцы совершали в течение многих веков свои религиозные обряды и празднества, а взамен строит мечети. Среди свободолюбивых горцев, не привыкших к столь бесцеремонным действиям, эти мероприятия Магомет-Эмина вызвали массовые недовольства, выразившиеся в конечном итоге в восстании и уничтожении всех мечетей с восстановлением крестов в священных рощах. Была уничтожена при этих выступлениях и крепость Магомет-Эмина в Вардане, бывшая его опорным лагерем в Убыхии.Во время пребывания Магомет-Эмина среди убыхов и причерноморских шапсугов насаждавшиеся им мусульманские священники-эффенди уверяли народ, что они будто бы нашли в коране пророчество, по которому горцы никогда не будут подвластны русским, если будут защищать свою независимость, молиться и уважать духовенство. Возлагая большие надежны на неприступность залесенных гор, но и не отрицая могущества России, они говорили: «Мы знаем, что русские богаты и пользуются житейскими удобствами. Бог им дал мир, но они гяуры и будут все в аду; мы бедны, но мусульмане - и рай наш. Жизнь эта коротка - не променяем блаженства будущей, вечной на удобства проходящие».Под влиянием убыхов очень незначительное распространение получил мюридизм среди жителей Ахчипсу, а также дальцев и цебельдинцев. Распространить идеи мюридизма и газавата в Абхазии Магомет-Эмину не удалось, несмотря на неоднократные попытки убыхов прорваться через Гагринскую теснину во внутренние районы Абхазии.Несмотря на слабость позиций Магомет-Эмина на территории причерноморских племен, выступивших против его решительных мер по насаждению мюридизма, общим результатом его деятельности в Убыхии явилось закрепление мусульманства на восточном берегу Черного моря, усиление влияния Турции среди горцев и признание ими султана главой мусульманского мира.Но своей основной задачи - поднять горцев против русских во время Крымской войны - Магомет-Эмину не удалось выполнить.С началом Крымской войны все гарнизоны Черноморской береговой линии были в 1854 году эвакуированы, а укрепления взорваны, так как защита их при возможности двойного блокирования (горцами - со стороны суши и англо-французской эскадрой с моря) была практически невозможной. В результате, в течение трех лет Крымской войны убыхи и причерноморские шапсуги не имели непосредственно перед собой русских войск, посчитали, что Россия уже более никогда не посягнет на их независимость и оставались глухими к призывам Магомет-Эмина выставить боевые отряды для военных действий вдали от их родных мест.Проповеди Магомет-Эмином мюридизма среди адыгов и убыхов находили очень слабую поддержку, а у большинства горцев вызвали враждебность против него. В одном из писем к Шамилю Магомет-Эмин писал:«Передаю тебе покорнейшую мою просьбу:мне нужны помощники из членов учения тарикат; по крайности один шейх - мюршид и один ученый кадий, потому что здешние улемы и ученики нуждаются в преподавателях духовных и юридических. Еще нужны 2 или 3 наиба и с ними до 30 человек мюридов дагестанских, ибо край этот довольно обширен и в нем с малым числом проповедников нельзя приобрести желаемого нравственного влияния. Я же своим одиночеством от этого недостатка много теряю. Да и возможно ли одному управиться с народом, где за исключением крестьян одних вольных более 100 тыс. семейств...».В своих письмах Шамилю Магомет-Эмин жаловался, что не может найти мюридов среди черкесов, так как те из-за своей необузданной вольности и связанности между собой узами родства и дружбы вовсе не привержены к идеям мюридизма. Власть Магомет-Эмина была значительно ограничена среди горцев Западного Кавказа. Единолично он не мог решать ни один сколько-нибудь серьезный вопрос, особенно вопросы войны и мира. На это всегда требовались согласие и санкции собрания горских старшин.Не достигнув сколько-нибудь заметных результатов в распространении идей газавата у горцев Черноморского побережья Кавказа во время Крымской войны, в конце 1856 года Магомет-Эмин отправляется из Убыхии в Константинополь, откуда вскоре возвращается в сопровождении двух английских офицеров, именовавших его пашой и оказывавших ему генеральские почести, что вызвало негодование его старого соперника Сефер-бея, незадолго до этого (в ноябре 1856 г.) разбитого войсками Филипсона в районе Новороссийска и вынужденного скрываться в Неберджаевской долине.Соперничество Магомет-Эмина и Сефер-бея за влияние на горцев Западного Кавказа вскоре дошло до вооруженных столкновений, наиболее крупное из которых произошло в январе 1857 года вблизи Туапсе. В этом сражении сын Сефер-бея Карабатыр, командовавший натухайдами, разбил войска Магомет-Эмина, собранные из шапсугов, абадзехов и убыхов. С остатками своих войск Магомет-Эмин ушел в землю абаздехов и оттуда продолжал возбуждать убыхов к выступлениям против русских войск, вновь вступивших в1857 году в Абхазию.В апреле месяце 1857 года убыхи совершают набег на владения абхазских князей Инал-ипа - селение Колдохвары, а в мае атакуют десантный отряд русских войск, занявший покинутое во время Крымской войны Гагринское укрепление. В начале июня 1857 года в районе Адлера собралось до 5000 убыхов и джигетов с тремя медными орудиями для очередного штурма Гагринского укрепления. Во главе сводного отряда стояли Хаджи-Берзек Керантух и Измаил Дзиаш. Однако перед самым выступлением убыхи узнали о недавней тайной поездке племянника Хаджи-Берзека Керантуха в Сухуми, предложившего свои услуги русскому командованию. «Это возбудило крайнее негодование на всех Берзеков, которые собирают партии, чтобы казаться смелыми и предприимчивыми старшинами, и в то же время приводят людей под беду, находясь в тайных сношениях с русскими. Для наказания меньшого Хаджи-Берзека и вместе с тем для овладения богатыми подарками, которые будто бы он привез из Сухума, скопище отправилось грабить его имущество, что и было исполнено. Затем никакого уже согласия восстановить было невозможно и скопище окончательно разошлось по домам, оставив предприятие на Гагры неисполненным».После победы над войсками Магомет-Эмина Сефер-бей объявил, что он получил распоряжение Турецкого правительства объединить всех горцев Западного Кавказа для общих действий против русских и что из Турции будет послан вспомогательный отряд. И действительно в Константинополе из авантюристов различных национальностей был сформирован отряд, высадившийся в феврале 1857 года в устье Туапсе и обосновавшийся возле бывшего Вельяминовского укрепления. Во главе отряда стоял известный всей Европе авантюрист венгр Бания (Бандья), он же Магомет-бей, присвоивший себе громкий титул главнокомандующего «европейскими войсками на Кавказе». Карл Маркс в статье «Предатель в Черке-сии» пишет, что после подавления восстания Кошута, при котором Бандья состоял в качестве одного из руководителей венгров, он находился в эмиграции в Англии, затем состоял на службе у прусского и у французского правительства в качестве шпиона, затем, пользуясь покровительством Англии, отправился в Черкесию, которая якобы должна добиться независимости, которую она никогда не теряла. Вместе с Бандья в Туапсе высадились двести военных инструкторов различных специальностей , наиболее видную роль из них играли поляк Лапинский, венгр Браун и англичане Истервельс и Гомер. В марте 1857 года «легион» перешел из Туапсе в Адербиевское ущелье, находящееся в нескольких километрах к юго-востоку от Геленджика, где были устроены склады военного снаряжения и жилые помещения. Именно в этот период в Геленджике возобновилась работорговля, почти уничтоженная в сороковых годах действиями М.П. Лазарева, организовавшего Черноморскую береговую линию русских укреплений и крейсирование кораблей Черноморской эскадры.Баниа и Лапинский развили среди горцев активную деятельность, заверяя их, что европейские державы и Турция сделают все для создания на Западном Кавказе «самостоятельного» горского государства во главе с туземным князем, который будет признавать русского императора своим протектором, но не будет нести никаких повинностей.Кандидатом на престол «владетельного князя Черкес-сии» был назначен Сефер-бей, который, прибыв в сопровождении свиты из горских старшин в Геленджик, принял верховное командование над «европейскими силами и произвел смотр легиона». Обиженный Магомет-Эмин, приглашенный на эти «торжества» и для согласования планов своих действий с «верховным командованием», отказался прибыть в Геленджик. Тогда Сефер-бей отправил Баниа на Псекупе, где в это время находился Магомет-Эмин, для переговоров о совместных действиях; однако Магомет-Эмин отказался от всех предложений, не желая ни с кем делить власть и восприняв выдвижение Сефер-бея как узурпацию своих прав.20 июня 1857 года отряд под командованием генерала Филипсона внезапным ночным десантом с моря овладел береговой батареей в Геленджике, где в это время располагалась большая часть «европейского войска». Дисциплина в «легионе» была низкой, часовые спали и нападение явилось неожиданным. Лапинский при первых же выстрелах позорно бежал в Адербиевский лагерь. Видевшие это горцы прямо заявили Лапинскому, что он трус, бросивший их на произвол судьбы.В сентябре 1857 года русским командованием была проведена новая смелая десантная операция в устье р. Туапсе, в результате которой были уничтожены многочисленные складские помещения с английскими и турецкими товарами. Между руководителями европейского легиона начался разлад. Баниа и Сефер-бей один за другим обращались с личными посланиями к Александру II, прося создать на Западном Кавказе черкесское государство. Лапинский обвинил за это Баниа в измене, арестовал и судил его, а сам объявил себя главнокомандующим «европейскими войсками на Кавказе». Но авантюризм этого предприятия начал проявляться уже слишком явно, в отряде Лапинского началось массовое дезертирство. Сефер-бей ударился в беспробудное пьянство, уединившись в одном из аулов вблизи Анапы. В апреле 1858 года, предчувствуя конец своих авантюр, Магомет-Эмин и Сефер-бей сделали попытку к объединению своих сил, но после восьмидневных переговоров не пришли ни к какому соглашению.После провала авантюры Баниа и Лапинского турецкое правительство в конце 1853 года послало к Магомет-Эмину своего официального представителя Омер-бея с письмом, призывавшим к новой борьбе с русскими и с заверениями скорой военной помощи.В марте 1859 года в ответ на это послание Магомет-Эмин написал верноподданническое письмо в Константинополь, но уже через несколько месяцев после окончательного разгрома в середине 1859 года сил Шамиля и его пленения, Магомет-Эмин счел более благоразумным сдаться русским властям, приведя с собой 2000 абадзехских всадников, что должно было символизировать принесение всеми абадзехами (около 100 тыс.) покорности России.Александр II, довольный сдачей в плен последнего наиба Шамиля, очень благосклонно лично принял Магомет-Эми-на, назначил ему пожизненную пенсию в размере трех тысяч рублей в год и разрешил выехать для проживания в Турцию.Перед отъездом в Турцию Магомет-Эмину разрешили встретиться с Шамилем, находившимся в почетной ссылке в Калуге. Шамиль принял Магомет-Эмина довольно холодно; и у Руновского, наблюдавшего эту встречу, создалось впечатление, что Шамиль не ценил и не любил этого наиба, несмотря на его личную преданность Шамилю.Деятельность Магомет-Эмина в Турции носила двойственный характер; он занимался интригами среди кавказских эмигрантов, одновременно заверяя теперь уже царское правительство в своем верноподданничестве и выпрашивая у него дополнительные, кроме пенсии, подачки.