Восточная территория Кабарды

Одной из самых сложных проблем при изучении территории феодальной Кабарды является вопрос о ее восточных границах, хотя казалось бы, известия европейских авторов не оставляют сомнений на сей счет. Их следует рассматривать в контексте сведений о вос точных рубежах Черкесии, а Кабарда, как известно, являлась ее восточной частью. Все авторы XVI – начала XVIII вв., касавшиеся этого вопроса, отмечали, что на востоке Черкесия граничила с Каспийским морем. Мартин Броневский, сведения которого относятся к 70м гг. XVI в., писал, что «об ласть пятигорцев… простирается до Каспийского, или Гирканского моря» (4, с.54). Джованни Лукка, посещавший Черкесию в 2030х гг. XVII в., отмечал, что эта «область имеет самое большое протяжение от Тамани до Демиркапу, иначе Дербента, го рода, расположенного на берегу Каспийского моря. Страна черкесов тянется на 26 дней пути» (4, с.70).
Утверждение, что Черкесия простирается до Дербента, ошибочно. Но со99 общение о том, что она доходила до Каспийского моря, отражает реальный факт расселе ния адыгов в устье Терека. Адам Олеарий, побывавший в Терском городе в 1636 г., сообщал, что территория черкесов с востока замыкается Каспийским морем (4, с.83). Николай Витсен, собравший во время пребывания в России в 1664 г. богатый фак тический материал о соседних с ней народах и государствах, писал: «Страна черкесов ле жит у самого Каспийского моря, ее северные соседи – астраханские ногаи, на юге – даге станские и тарковские татары, на западе – абазы (абхазы – Ред.) и мингрельские племена» (4, с.87). Переходя к описанию Терского города, он счел необходимым подчеркнуть, что он находится «в черкесской земле на берегу Каспийского моря» (4, с.95). Ян Янсен Стрейс, побывавший в устье р. Терека в 1668 г., оставил в своей книге интересные наблюдения по интересующему нас вопросу. Описав Терки как «пограничный и последний подвластный царю город», он отмечал, что от черкесов «владения его цар ского величества отделяет река Тимянка». Далее, он более конкретно описывает восточ ные границы Черкесии: «Черкесская область собственно начинается у реки Тимянки и от деляется степью от Ногаи, а с другой стороны рекой Быстрой (южным протоком дельты Терека – Ред.) от дагестанских татар» (4, с.100101). Нельзя не заметить, что Я.Я. Стрейс четко различает черкесов, ногайцев и дагестанских татар (по всей видимости, кумыков). Энгельберт Кемпфер, сведения которого относятся к 80м гг. XVII в., писал: «Чер кесия причисляется одними к Азии, другими к Европе. К востоку страна граничит с Кас пийским морем, к западу с Меотским озером (Азовским морем – Ред.), к югу с Черным морем» (4, с.114).
Ксаверио Главани, которого трудно заподозрить в незнании черкесов, в специаль ном очерке, посвященном их описанию, указывал: «Черкесия граничит: с одной стороны, с калмыками, ныне состоящими под покровительством царя, с другой стороны – с Кас пийским морем, где находится крепость Терк, принадлежащая московитам; затем с Аба зой (Абхазией – Ред.), прилегающей к горе Кавказу и простирающейся до Черного моря; наконец, с Меотским болотом. Таким образом, страна эта заключается между морями Черным, Каспийским и Забакским (Азовским – Ред.)» (4, с.159160). Известия европейских авторов о восточных границах Черкесии в XVI – начале XVIII в. должны были казаться невероятными историкам, привыкшим ограничивать тер риторию Кабарды рубежами, которые сложились гораздо позднее в результате аннексии значительной части ее земель. Но делается это весьма своеобразным способом: за неиме нием других аргументов, приведенные сведения подвергаются сомнению на основе дан100 ных более поздних авторов, в частности, сообщений И.А. Гюльденштедта (62, с.1516), отмечавшего в начале 70х гг. XVIII в., что земля черкесов на востоке простирается до устья р. Сунжи, текущей в Терек (62, с.204205). Поскольку сравниваются сведения, относящиеся к различным периодам истории Кабарды, то они в принципе не в состоянии опровергнуть друг друга (если, конечно, не рассматривать ее территорию в статике). При сравнительном анализе они могут свиде тельствовать только о том, что территория феодальной Кабарды с середины XVI в. до 70х гг. XVIII в. существенно изменилась и, в частности, ее восточные границы стали прохо дить по р. Сунже.
Но это, разумеется, не доказывает, что те же самые границы существо вали и в предшествующие века. В данном случае суть проблемы заключается не в оценках степени достоверности сведений, вырванных из контекста, а в исследовании факторов, воздействовавших на изменение самой оцениваемой реальности. Все это лишний раз под черкивает необходимость изучения территории феодальной Кабарды в динамике. При та ком подходе сведения И.А. Гюльденштедта и географические карты этого времени не противоречат данным источников XVIXVII вв. о том, что на востоке она граничила с Каспийским морем. В своей совокупности они взаимно дополняют друг друга, свидетель ствуя о процессах изменения ее территории в течение трех столетий. Известия европейских авторов о том, что Черкесия на востоке граничила с Каспий ским морем, подтверждается и множеством архивных документов. Однако изучение дан ного вопроса не исчерпывается поисками новых материалов о восточных пределах рассе ления этнических кабардинцев. Необходимо изменить сам метод интерпретации фактиче ских данных. В этом плане прежде всего следует четко уяснить тот факт, что на Северном Кавказе этнические границы часто не совпадали с политическими. В свою очередь, это обстоятельство связано с особенностями политических взаимоотношений северокавказ ских народов, а внутри Кабарды – со спецификой ее государственного устройства, свое образными формами переплетения власти, собственности и суверенитета с ее полиэтниче ской структурой. Нельзя не учитывать и геополитические интересы соседних держав, су щественно влиявших на расстановку политических сил в данном регионе, что неизбежно сказывалось и на его политической и этнической карте. Пространство земли между устьем р. Терека и Сунжой было не просто местом, где компактно проживали отдельные группы адыгов, а территорией, которая входила в состав Кабарды и в то же самое время находилась под суверенитетом могущественного княжест ва Идаровых («Идареевой Кабарды») (136, с.198). Это своеобразное государство в госу дарстве в течение полувека определяло внешнеполитический курс Кабарды, стало ини101 циатором заключения в 1557 г. военнополитического союза с Россией и тем самым во влекло в орбиту ее влияния соседние народы. Необходимость военной защиты от Турции, Крымского ханства, Ирана, Шамхальства Тарковского и ногайцев, а также от внутренних врагов в лице князей Кайтукиных, придерживавшихся прокрымской ориентации, вынуж дает пщышхуэ (великого князя) Кабарды Темрюка Идарова обратиться с просьбой к мос ковскому царю Ивану IV о строительстве крепости в районе впадения р. Сунжи в Терек. В 1567 г. она была построена и получила название «Терского города». В январе 1568 г. Иван IV в грамоте крымскому хану ДевлетГирею II главным ар гументом, доказывающим право основания города в данном месте, выдвигалось то об стоятельство, что он построен «по Темгрюкову княжому челобитью… для его береже нья… на его земле» (курсив наш – Ред.) (136, с.20). Посол в Турции И.П.Новосильцев в июле 1570 г., отвечая на вопросы великого визиря Мухамеда Соколли, очерчивает терри торию княжества Темрюка Идарова следующим образом: «А та земля изстари была от Ка барды от Темрюкова юрта по Терке по реке и до моря его, Темрюкова, и зверь бил и рыбу ловил…, а не владел тою землею, где город Терка стал, опричь Темрюка нихто» (курсив наш – Ред.) (136, с.23). Строительство крепости на р.Сунжи значительно повышает политическую роль княжества Темрюка Идарова как внутри Кабарды, так и на всем Северном Кавказе. Через Идаровых, в «вотчине» (136, с.8) которых была построена эта крепость, Россия стала кон тролировать «Астраханский путь», идущий из Центральной Азии на Ближний Восток и в Закавказье. Тем самым княжество Идаровых стало мощным препятствием, сдерживаю щим агрессию Турции и Крымского ханства на Кавказе. В 1569 г. эти государства органи зовали крупнейший военный поход против Астрахани, стремясь взять реванш за падение Астраханского и Казанского ханств, открыть путь в Центральную Азию и одновременно создать плацдарм для нанесения удара через Дербент по Сефевидскому Ирану. Но он не достиг своей цели. Значение княжества Идаровых было продемонстрировано в разгроме отступавших турков и крымцев. (В отместку за неудачу Астраханского похода Девлет Гирей II в 1571 г. сжег Москву).
В марте 1571 г. Иван Грозный, продолжавший Ливонскую войну и опасавшийся набегов Крымского хана, сообщил турецкому султану Селиму II о сносе Терского города (136, с.2728). Но причины, побудившие к его строительству, сохранялись. Для России по прежнему была актуальной задача защиты своих южных рубежей путем расширения сфер влияния на Северном Кавказе, а для Кабарды – обороны от агрессии со стороны Крыма и Турции. В июле 1588 г. по поручению «большого князя» Кабарды Камбулата Идарова его102 племянник Мамстрюк Темрюков и сын Куденек Камбулатов, уполномоченные им в каче стве послов, просили московского царя «для их обороны от Турского и от Крымского на Терке город поставити» (136, с.49). В результате переговоров Камбулату Идарову и «всей кабардинской земле» была дана жалованная грамота царя Федора Ивановича, в которой он велел «на Теркереке, на устье Терском… город поставити» (136, с.52). Основание «Терского города» в устье Терека по просьбе самих же кабардинцев го ворит о том, что здесь проходили восточные рубежи Кабарды. В противном случае их просьба во всех отношениях выглядела бы абсурдной. Но почему «большой князь» Ка барды не просит построить на западе страны: к примеру на Куме, в районе Пятигорья, на Малке или Баксане? Эти места располагались ближе к владениям, находившимся под про текторатом Крыма, и, на первый взгляд, могли быть успешно использованы в качестве первого и основного эшелона обороны при его нападениях. Нужно, однако, учитывать, что Кабарда и во второй половине XVI в. не являлась централизованным государством, в котором строительство оборонительных сооружений и их структура могли диктоваться соображениями общей и равной безопасности для всех подданных. Указанная территория принадлежала потомкам князя Кайтуки Бесланова, которые, в основном (несмотря на эпи зодические и во многом формальные изъявления лояльности к Москве), придерживались прокрымской ориентации. В этих условиях стремление Идаровых возвести город крепость во владениях своих противников лишалось бы всякой политической логики и военностратегической целесообразности. Остается только одно объяснение: они, прося московского царя от имени «всей кабардинской земли» (136, с.49) построить крепость в устье Терка и как бы защищая интересы всей Кабарды, на самом же деле были обеспокое ны положением своего княжества, оказавшегося одновременно под ударами с запада – Крымского ханства и князей Кайтукиных, с севера – ногайцев, а с юга – Шамхальства Тарковского. Этот мотив главенствует во всех их челобитных по данной проблеме.
И если бы место основания крепости не находилось в их владения, то, как уже отмечалось, их просьба о ее постройке теряло бы всякий смысл. Рассуждая от противного, какой был смысл им просить о ее возведении не в своем княжестве, а в Шамхальстве Тарковском, от которого они, кстати, собирались обороняться с ее помощью? Еще более абсурдной пред ставляется просьба о ее строительстве на территории ногайцев. Ничейной же земли в этом стратегически важном районе, где сталкивались геополитические интересы различных го сударств и народов, попросту и быть не могло. И то обстоятельство, что Идаровы просили построить ее именно в устье реки Тюменки (протока дельты Терека) красноречиво гово рит о том, кому принадлежала эта территория. 103 Возведение городакрепости на восточных рубежах княжества Идаровых и на мак симальном удалении от Крыма делало его легко доступным для России (как с моря, так и с суши), которая этой по существу военной базой положила начало своему продвижению на Кавказ. Взаимоотношения Кабарды и России прошли три этапа: 1)от военнополитического союза 2)через вассальную зависимость 3)к вхождению в нее в качестве завоеванной стра ны и превращению кабардинцев в прямых и неполноправных подданных империи. Но для восточной части Кабарды, княжества Идаровых, процесс подчинения России проходил более ускоренными темпами. Если Большая и Малая Кабарда до 1774 г. в целом сохраня ли свою независимость и строили свои взаимоотношения с Россией на основе соглаше ний, эпизодически сменявшихся моментами противостояния, то отношения с ней княже ства Идаровых после строительства Терского города в 1588 г. и смерти Камбулата Идаро вича следует определять как вассальные с элементами прямого подданства. Последние в течение XVII в. неуклонно возрастали, пока в первой четверти XVIII в. окончательно не поглотили все другие виды отношений, обусловленных феодальными договорами. Е.Н. Кушева в свое время высказала мысль, что в XVII в. на Тереке существовало особое вассальное княжество, несколько напоминавшее владения касимовских царей (182, с.67). Однако оно не было создано Московским государством на голом месте. Его роль свелась к трансформации удельного княжества, являвшегося частью Кабарды, в вассаль ное политическое образование, отколовшееся от нее и вышедшее затем в состав России. Назначением представителей рода Идаровых князьями над нерусским населением Терского города Россия, с одной стороны, подчеркивала, что она считается с этим своеоб разным княжеством, а с другой – демонстрировала, что рассматривает их как своих пря мых подданных. Потомки Идара, укрепляя русское влияние в регионе, временно возвышались над своими политическими противниками, но в исторической перспективе, независимо от их субъективных установок, это обстоятельство ослабляло суверенитет их княжества. Его резкое возвышение в 5060х гг. XVI в., а затем трансформация в сторону вассальной за висимости с тенденцией превращения в обычную составную часть Московского государ ства нарушали установившийся баланс сил и интересов в Кабарде.

Для восстановления прежнего равновесия открывались две альтернативы: реализация первой предполагала возвращение к статускво, сложившемуся до середины XVI в. (т.е. до кабардинских по сольств, направленных в Москву Темрюком Идаровым), а осуществление второй – ис ключение его из числа удельных княжеств, определявших стратегию внутренней и внеш104 ней политики Кабарды. Первый путь был практически недостижим, учитывая историче скую ситуацию того времени и необратимость процессов, связанных с расширением юж ных пределов России. Реальной оставалась только вторая альтернатива. Отторжение Ида ровых всей остальной Кабардой объективно явилось своеобразной формой защиты ее по литического суверенитета и специфической реакцией на усиление позиции Москвы в дан ном субрегионе. После смерти Куденека Камбулатовича в 1624 г. «большое княжение» в Кабарде навсегда уходит из рода Идаровых. Назначение московским царем их представителей князьями над нерусским населением Терского города лишь в незначительной степени могло компенсировать утрату ими влияния в Кабарде, связанную прежде всего с исклю чением их из круга потенциальных субъектов верховной власти в стране. Положение даже самых влиятельных из них (например, Каспулата Муцаловича Черкасского) не равнялось статусу кабардинских удельных князей, стремившихся проводить самостоятельную внут реннюю и внешнюю политику. Участие первых в политической жизни Кабарды оборачи валось вмешательством России в ее внутренние дела. Имевшиеся в их распоряжении во енные силы не укрепляли, а ослабляли суверенитет Кабарды, поскольку они в качестве подданных России использовали их в ее интересах. В итоге княжество Идаровых, ориен тированное только на Москву, начинает выступать как инородное политическое образова ние, обнаруживая несовместимость с остальной Кабардой, которая, прибегая одновремен но к покровительству нескольких государств и лавируя между ними, тем не менее при держивалась одной линии, направленной на сохранение своей независимости. В этом главном вопросе пути их политического развития разошлись кардинальным образом. Но исторический парадокс состоял в том, что в первой половине XVIII в. княжест во Идаровых оставалось, хотя и во многом формально, частью Кабарды. Во всяком случае в качестве таковой оно по инерции рассматривалось самими кабардинцами.
И эти пред ставления не были лишены оснований. Более того, они отражали ряд совершенно объек тивных обстоятельств, продолжавших связывать политические разобщенные уделы. Пре жде всего это относится к особенностям структуры землевладения в Кабарде. Так, Идаро вы сохраняли некоторые владения и на западе страны. Если рассматривать расположение кабардинских княжеств в середине XVII в. с запада на восток, то территория, которая впо следствии стала называться Большой Кабардой, принадлежала потомкам Кайтуки Бесла нова (Алегуке Шеганукину и сыновьям Казыя Пшиапшокова); пространство между пра вым берегом Терека и Сунжей – Таусултановым и Гиляхстановым (Мударовым и Ахло вым), а земли от правого берега Сунжи до устья Терека – Идаровым. При продвижении105 последних на восток в начале XVI в. часть их деревень по невыясненным сейчас причи нам оставалась в историческом центре Кабарды. В первой половине XVII в. они распола гались чересполосно с «кабаками» их политических противников. В начале апреля 1638 г. Кельмамет и Ильдар Куденековичи Черкасские, опасаясь того, что в результате княжеских междоусобиц и очередного передела владений они могут лишиться своих подвластных, обратились к царю с челобитной, в которой просили его дать «государевых людей», «чтоб перевесть нам свои кабачишки ближе к Терскому горо ду» (136, с.171). Не получив помощи, они оказались не в состоянии противостоять агрес сии со стороны объединенной коалиции князей Казыевой и Шолоховой Кабарды, а также мурз Малого Ногая весной 1639 г. Примечательно, что их призвали Будачей и Муцал Сунчалеевичи Черкасские, принадлежавшие к роду Идаровых. Конфликт же внутри одно го княжеского дома разгорелся изза того, что Кельмамет и Ильдар Куденековичи Черкас ские незаконно взяли под свой сюзеренитет вассалов Сунчалеевичей. Далее события раз вивались по стандартной схеме. Призванные ими князья и мурзы «приходили ратью на Кельмамета да Ильдара мурз Черкасских», основательно разорили их владения, а деревни вассалов Сунчалеевичей в качестве дополнительной меры наказания вместе с деревнями Куденековичей перевели в Казыеву и Алегукину Кабарду. Причем при переводе на новое место их «посадили порознь» (136, с.188). Положение Куденековичей, едва спасшихся бегством, еще больше осложнилось. Этим объясняются их повторные просьбы к царю о военной помощи для возвращения захваченных у них кабаков. Наконец, она была оказана. Но «ратные люди», посланные из Терского города, вместе с войсками Куденековичей и Шолоховой Кабарды были разбиты в сражении на р.Малке в июле 1641 г. (136, с.198199).
Это поражение окончательно подорвало позиции Идаровых внутри Кабарды. В 1642 г. Муцал Сунчалеевич Черкасский, получив прощение от русского прави тельства, вернулся из ссылки в свои наследственные владения на Сунже и сразу же стал хлопотать о возвращении сюда кабаков, переведенных в Казыеву и Алегукину Кабарду во время нападения на Кельмамета и Ильдара Куденековичей (136, с.212). В его челобитной, поданной 25 июня 1643 г., указывалось, что «на Куране шерть учинили Алегукмурза за себя и за брата своего Ходождукумурзу и за мурз Малого Ногаю», обязавшись «кабаки их (Сунчалеевичей – Ред.) от себя отпустить на старые места» (136, с.237), т.е. за Сунжу (курсив наш – Ред.). Но поскольку этому возвращению препятствовали владельцы Малой Кабарды и «Кумыцкой Ондреевской Солтан Магмутмурза и сын ево Казаналп мурза з братом», князь Муцал Сунчалеевич просил выделить русских служилых людей «с106 вогненным боем тысячи человек или больши». Да еще просил «устроить острожек с госу даревыми ратными людьми» в своих владениях (136, с.239240). Исследователи, игнорируя или попросту не зная предшествующие этой челобитной события, рассматривают просьбу о переводе кабаков на р.Сунжу как свидетельство того, что здесь первые кабардинские поселения возникли только в середине XVII в. Другими словами, сам факт переселения некоторого количества сел, вырванный из сложного кон текста социальноэкономических и политических отношений того времени, используется как доказательство освоения кабардинцам новой этнической территории. (Тот же самый метод исследования применяется ими при рассмотрении процессов передвижения кабар динских поселений с Кумы и Пятигорья на р.Баксан, а также случаев миграции населенных пунктов в Малой Кабарде). Однако, как явствует из приведенных выше материалов, челобитная князя Муцала Сунчалеевича Черкасского ни в коей мере не говорит о том, что территория, примыкавшая к р.Сунже. не была заселена кабардинцами до середины XVII в. и не принадлежала их князьям на правах верховной земельной собственности. Напротив, ее текст следует однозначно интерпретировать только в том плане, что он содержал просьбу о возвращении и переводе принадлежавших ему и его брату кабаков из Алегуки ной и Казыевой Кабарды обратно «на старые места», т.е. в родовую вотчину Сунчалееви чей, находившуюся к востоку от места слияния Сунжи с Тереком. Таков совершенно оче видный и ясный смысл данного документа.
Несмотря на ослабление княжества Идаровых к середине XVII в., устье Терека и в это время было довольно плотно заселено кабардинцами. Земельная теснота в этом месте носила столь острый характер, что здесь из-за земли между ними часто происходили спо ры и конфликты. Архивные документы свидетельствуют, что они стали обыденным явле нием в их жизни. Это обстоятельство, в частности, подтверждается и челобитной князя Камбулата Пшимаховича Черкасского, поданной в марте 1645 г. В ней оспаривались све дения Будачеймурзы, писавшего в 1644 г. царю Михаилу Федоровичу, что «вверх по Бы стройреке по Кучюковке те сенные покосы истари отца ево, а после де отца ево теми по косами завладел Каншовмурза насильством, а как де не стало Каншовмурзы, а после де, государь, теми же сенными покосы завладел будто сильно сын ево». Отрицая эти утвер ждения, Камбулат Пшимахович заверял царя в следующем: «Будачеймурза был челом тебе, государь, ложно. И теми сенными покосы владел Канчовмурза (троюродный брат Камбулата – Ред.), а после его смерти владел брат мой Келмаметмурза Черкасской, а по сле брата моего и по се время владеет невестка моя Келмаметевская жена Кандыда» (136, с.255256). 107 Сейчас вряд ли имеет смысл выяснять степень обоснованности прав того или иного представителя четвертого поколения Идаровых. Очевидно, что в данном случае произош ло столкновение двух принципов землевладения: частного права, которое выражал Буда чей Сунчалеевич, и фамильного, которое фактически отстаивал Камбулат Пшимахович. Но как бы то ни было, приведенный документ свидетельствует о том, что устье р. Терека было давно обжито кабардинцами, и что здесь сложились характерные для Кабарды фор мы земельной собственности. В устье Терека существовали все отрасли традиционной экономики кабардинцев. Но здесь они занимались и другими видами хозяйственной деятельности в соответствии с природногеографическими условиями этой местности, в частности, рыболовством, при чем в таких размерах, что для обеспечения его нормального функционирования иногда требовалось обращение к самому царю. В мае 1645 г. князь Камбулат Пшимахович обра щается к царю Михаилу Федоровичу с челобитной, в которой указывал: «Да я ж, холоп твой, для ради своей нужи посылаю людишек своих для рыбной ловли на море и в Быст рую–реку. И как, государь, людишка мои привезут рыбенки, и с той рыбы с людишак мо их емлют твою государеву таможенную рыбную пошлину» (136, с.258). Камбулата Пши маховича особенно оскорбляло то обстоятельство, что с его «братьев», проживающих в Терском городе, эту пошлину не брали. Поскольку г. Терки стал крупным центром транзитной торговли в регионе, кабар динские князья, забыв свои сословные предрассудки, стали торговать перекупными това рами, в том числе и персидским шелком (136, с.142). Передав Московскому государству значительную часть военнооборонительных функций, князья Идаровы уже не могли своими силами столь же успешно, как и в прошлые времена, обеспечивать защиту своих подвластных от агрессивных соседей. Поэтому тот же Камбулат Пшимахович в мае 1645 г. просил царя «в пахатную и жнитвеную пору для обереганья от недрузей наших давать своих государевых служилых людей… так же, как давал и братье моей Кельмаметь и Илдар мурзам Черкасским» (136, с.259). Если в отношениях с Московским государством князья Идаровы вели себя как его подданные, то во взаимоотношениях друг с другом – как суверенные феодальные властители. Участие в междоусобицах является, пожалуй, единственной формой проявления ими самостоятельности в политической сфере. Тем разрушительнее были спровоцированные ими военные конфликты. Все они, несмотря, на разнообразие вызвавших их причин и бы струю смену декораций и действующих лиц, проходили по одному сценарию, когда враж дующие стороны вовлекали в них другие кабардинские княжества, не гнушаясь вмеша108 тельством в их внутренние дела иноземных владельцев. В результате создавался огром ный, практически неиссякаемый потенциал насилия, постоянно возобновляющийся ис точник антагонизмов и войн. Цепная реакция разрушительных столкновений, вызванных амбициями одного князя, могла продолжаться десятилетиями, ослабляя и непосредствен ных участников междоусобиц, и страну в целом. В 1643 г. Камбулатмурза Черкасский (правнук Идара) призывает Кельмамета Иба кова из «Шолоховой Кабарды» и эндерейского мурзу Казаналпа идти войной на Нарчова Елбузлукова (тоже правнука Идара (136, с.240). Естественно, что эти действия приводили к разорению и упадку княжества Идаровых, ослабляя позиции Кабарды в прикаспийских районах. Выясняя причины упадка княжества Идаровых, необходимо заметить, что на пред горной равнине от Сунжи до устья Терека, кроме кабардинцев, проживали и представите ли вайнахских и дагестанских народов. В 5070х гг. XVI в., в период возвышения Идаро вых, полиэтническая структура княжества служила дополнительным фактором укрепле ния его могущества. С ослаблением же его цементирующего этнополитического ядра она способствовала его распаду и в конечном счете – утрате Кабардой своего восточного уде ла между р. Сунжей и Каспийским морем. При этом не следует забывать, что для этого княжества крайне неблагоприятно сложились этнодемографические процессы. Помимо прямых людских потерь, связанных с войнами и эпидемиями, они характеризовались: 1) оттоком значительной части населения на запад, к историческому центру Кабарды; 2)препятствиями, создаваемыми другими княжествами для переселения своих подвласт ных на восток; 3)отъездом в Москву Идаровых со своими дворянами и крепостными и по следующим растворением в русской этнической среде; 4) ассимиляцией остатков кабар динцев соседними кавказскими народами; 5)ростом численности русского населения. Заселение русскими территории Кабарды началось задолго до прямой агрессии против нее. Это прежде всего казаки, ставшие селиться в ее восточных районах начиная с 70х гг. XVI в. Сперва это происходило по инициативе и под покровительством самих Идаровых. Затем рост их численности стал происходить по мере упадка их княжества и деэтнизации его структурообразующей основы. Военнополитический союз Кабарды с Россией привел к временному усилению в стране прорусски ориентированных Идаровых. Затем оно сменилось длительной полосой господства других княжеских родов. В свою очередь падение роли Идаровых в масштабах всей Кабарды привело к ослаблению их власти и авторитета также и внутри своего княже ства. Некоторое подобие прежнего статуса обеспечивалось благодаря только поддержке109 России. Но дальнейшее усиление ее позиций в конечном счете предопределило гибель «Идареевой Кабарды». Стиснутое со всех сторон враждебным окружением, разоряемое внутренними и внешними войнами, невосполнимо теряя людские и материальные ресур сы, лишенное помощи по стороны остальной Кабарды, это княжество в течение всего XVII в. приходит в упадок. А в начале XVIII в., когда род Сунчалеевичей пресекся, среди Идаровых не оставалось никого, кто мог бы управлять княжеством, сочетая эти функции с княжением над нерусским населением Терского города. Несмотря на это, территория бывшего княжества рассматривалась другими кабар динскими князьями как часть Кабарды и соответственно как их общее достояние. Вот по чему Арсланбек Кайтукин в сентябре 1722 г. в заявлениях на имя Петра I ставит вопрос о наследственном праве кабардинских князей на княжение в Терском городе и необходимо сти переселения части подвластных им деревень в низовья Терека (92, с.131132). По их представлениям, выморочное княжество должно было остаться в их распоряжении, по скольку они, как и линия Идаровых, входили в более широкую родственную общность, ведущую свое происхождение от общего родоначальника Инала. (С этой точки зрения, Кабарда являлась патримониальным государством Иналовичей). Но угасание княжества приняло необратимый характер. К концу царствования Петра I оно исчезло бесследно для современников. Не понадобилось даже формального акта о его упразднении. В силу этого теряли смысл и права, связанные с княжением в Терском городе. Его снос по указу Петра I был простым следствием сложных и во многом драматичных процессов упадка княжест ва Идаровых. Итак, судьба некогда могущественного кабардинского княжества закончилась весьма показательно. Став проводником влияния России в Кабарде и на всем Северном Кавказе, оно по сути дела стало ее первой жертвой, хотя и сравнительно бескровной. Но цена за временное возвышение оказалась слишком дорогой не только для этого княжест ва. Она была сполна оплачена всей Кабардой, а затем и всеми адыгами за счет утраты не зависимости и разрушения адыгской цивилизации. Суммируя вышесказанное, с полным основанием можно утверждать, что наступле ние России на Кабарду и соответственно на Северный Кавказ началось с той стороны, ку да ее пригласили сами кабардинцы: с востока. Иными словами, сокращение территории Кабарды началось не с севера, а с востока. В итоге до конца первой четверти XVIII в. зна чительная часть восточной Кабарды от Каспийского моря до слияния Сунжи с Тереком отошла к России. (Если в XVIXVII вв. Россия строила крепости на территории Кабарды по просьбе или с согласия кабардинских князей, то после она перестала считаться с их110 мнением). Но до основания крепости Моздок в 1763 г. ее наступление не сопровождалось открытой войной, хотя оно и подкреплялось в случае необходимости внушительной воен ной силой. Присоединение к ней княжества Идаровых облегчалось феодальной раздроб ленностью Кабарды и застарелой враждой к ним большинства кабардинских князей. Не смотря на это, колонизация его территории растянулась на два века, усиливаясь по мере его упадка. Фактически оно добровольно растворилось в составе России. Поэтому только к нему и относятся те восторженные оценки, которые советские историки давали полити ке Темрюка Идарова и ее «прогрессивным» последствиям. Совершенно иной характер носила экспансия России с севера. В отличие от вос точных земель, северные территории Кабарды были аннексированы ею в ходе и результа те крупномасштабных и кровопролитных сражений в первый период Кавказской войны (17631822 гг.).